сон
приснился мне сон. очень странный. я люблю кошмары и люблю их досматривать до развязки. вот только этот сон не был кошмаром, не был драммой - был чорти чем. в основных деталях и по мере помниния его привожу дале.
я и мой родной брат направляемся на рынок. странный рынок такой. он находится в зоне отчуждения. отчуждения по причине бушующей там чумы.
начинается все на остановке с которой ходят автобусы туда. подъезжает икарус. мы заходим в него. в нем нет кресел. по середине у дальней стены навалено несколько матрацев. на этих матрацах лежит мужчина. он спит. левая рука у него согнута в локте так, что направлена вверх. кисти на руке у него нет. она явно отъедена собаками. недавно. кровь запеклась. торчат кости и сухожилия. оня явно жив. он дышит. в дельнем углу полусидя у стены спит еще один мужчина. водитель - беззубый и злобный мужчина. глаза у него краснющие, готовые вывалиться. я не выдерживаю этой компании и мы выходим. в этот момент в автобус заходят мать и сын. матери за 60, сыну около 35. они и глазом не повели, и, обсуждая кто и как скончался на днях, располагаются в недрах этой железяки. атобус уезжает.
приезжает второй. лиаз. заходим - в нем чисто достаточно. кодуктор беседует с водителем через открытое окно. двери закрываются и мы едем.
подъезжаем к первым воротам. бабушка-привратник открывает ворота, мы проезжаем. пейзаж так себе. подъезжаем ко вторым воротам. очередная бабушка-привратник открывет ворота и, я вижу, что водитель не обращает внимания на нее и не собирается тормозить. она не успевает отойти.
мы выходим на остановке и идем на рынок. там не то что палатки - старые жестяные подставки для торговли в которых раскиданы люди. на их лицах нет чувств и эмоций. они просто есть. поняв, что тут делать нечего мы начинаем ретироваться из этой локации. проходим мимо панельной 9-ти этажки. окна в ней забиты деревянными щитами. во всем здании. оттуда доносятся стоны и страхи. брат подходит к незаколоченному окну и начинает заинтересованно всматриваться внутрь. там нет света и ничего не видно. я утаскиваю его. через некоторое время я понимаю, что он попал на болезнь. я беру его наруки и мы находим больницу. больницей это нельзя назвать. скорее загон с красным намалеванным крестом.
входим внутрь. находим санитарку. она говорит - пойдем. я начинаю оглядываться по сторонам и понимаю, что тут тоже самое, что и вокруге. эта женщина собирается в этот момент вкалоть желтую жидкость - похожую на грязь разведенную в воде моему брату. я вырываю его из ее распадающихся рук и мы рвемся из этого ада реинкарнации.
в панике я начинаю звонить маме. слышу звук ее телеона где-то рядом. в улыбкой, что все скоро закончится я жадно оглядываюся по сторонам и понимаю, что звук идет из под деревянного щита, закрывающего выгребную яму или типа того. запахов никаких нет.
я бегу. несусь. ломаю препятствия и выцарапываю брата из пальчиков надвигающейся смерти.
я прорываюсь через раскрытые вторые ворота, перепрыгиваю через месиво никак не похожее на человека. бегу по направлению к первым воротам. и тут получаю четыре выстрела в спину. я опускаюсь наколени. понимаю, что всех потерял в этой жизни и уже не осталось выхода. и тут меня обходит человек, который указал мне дорогу в эту локацию. он в белом и говорит - добегался, теперь ты мой.
ощущение дичайшего ужаса и сокровенной пустоты охватывает меня. я греюсь как в самые чорные дни теплотой исходящей изнутри.
открываю глаза. я снова в тех же стенах. все там же. и нет выводов.
я и мой родной брат направляемся на рынок. странный рынок такой. он находится в зоне отчуждения. отчуждения по причине бушующей там чумы.
начинается все на остановке с которой ходят автобусы туда. подъезжает икарус. мы заходим в него. в нем нет кресел. по середине у дальней стены навалено несколько матрацев. на этих матрацах лежит мужчина. он спит. левая рука у него согнута в локте так, что направлена вверх. кисти на руке у него нет. она явно отъедена собаками. недавно. кровь запеклась. торчат кости и сухожилия. оня явно жив. он дышит. в дельнем углу полусидя у стены спит еще один мужчина. водитель - беззубый и злобный мужчина. глаза у него краснющие, готовые вывалиться. я не выдерживаю этой компании и мы выходим. в этот момент в автобус заходят мать и сын. матери за 60, сыну около 35. они и глазом не повели, и, обсуждая кто и как скончался на днях, располагаются в недрах этой железяки. атобус уезжает.
приезжает второй. лиаз. заходим - в нем чисто достаточно. кодуктор беседует с водителем через открытое окно. двери закрываются и мы едем.
подъезжаем к первым воротам. бабушка-привратник открывает ворота, мы проезжаем. пейзаж так себе. подъезжаем ко вторым воротам. очередная бабушка-привратник открывет ворота и, я вижу, что водитель не обращает внимания на нее и не собирается тормозить. она не успевает отойти.
мы выходим на остановке и идем на рынок. там не то что палатки - старые жестяные подставки для торговли в которых раскиданы люди. на их лицах нет чувств и эмоций. они просто есть. поняв, что тут делать нечего мы начинаем ретироваться из этой локации. проходим мимо панельной 9-ти этажки. окна в ней забиты деревянными щитами. во всем здании. оттуда доносятся стоны и страхи. брат подходит к незаколоченному окну и начинает заинтересованно всматриваться внутрь. там нет света и ничего не видно. я утаскиваю его. через некоторое время я понимаю, что он попал на болезнь. я беру его наруки и мы находим больницу. больницей это нельзя назвать. скорее загон с красным намалеванным крестом.
входим внутрь. находим санитарку. она говорит - пойдем. я начинаю оглядываться по сторонам и понимаю, что тут тоже самое, что и вокруге. эта женщина собирается в этот момент вкалоть желтую жидкость - похожую на грязь разведенную в воде моему брату. я вырываю его из ее распадающихся рук и мы рвемся из этого ада реинкарнации.
в панике я начинаю звонить маме. слышу звук ее телеона где-то рядом. в улыбкой, что все скоро закончится я жадно оглядываюся по сторонам и понимаю, что звук идет из под деревянного щита, закрывающего выгребную яму или типа того. запахов никаких нет.
я бегу. несусь. ломаю препятствия и выцарапываю брата из пальчиков надвигающейся смерти.
я прорываюсь через раскрытые вторые ворота, перепрыгиваю через месиво никак не похожее на человека. бегу по направлению к первым воротам. и тут получаю четыре выстрела в спину. я опускаюсь наколени. понимаю, что всех потерял в этой жизни и уже не осталось выхода. и тут меня обходит человек, который указал мне дорогу в эту локацию. он в белом и говорит - добегался, теперь ты мой.
ощущение дичайшего ужаса и сокровенной пустоты охватывает меня. я греюсь как в самые чорные дни теплотой исходящей изнутри.
открываю глаза. я снова в тех же стенах. все там же. и нет выводов.