Мастер
1970 год. Я работал в Проблемной лаборатории автомобилей БПИ. Для дорожных испытаний потребовалось изготовить новые токосъемники. Токосъемник - это устройство для постоянного подключения к тензодатчикам, наклееным на вращающийся вал. Мы пользовались ртутными токосъемниками (зеленые могут отдыхать). Я договорился со своим старым знакомым, токарем экспериментального цеха моторного завода Колей Кашо. Он с напарником взялись изготовить эти устройства по нашим чертежем на нашем оборудовании в свободное от работы время за умеренное количество наличных денег.
Утром в субботу - тогда завод уже перешел на два выходных, а институт еще нет - Коля заехал посмотреть на наши станки. В свои 28 он выглядел как пацан. Среднего роста, худой, с торчащими во все стороны вихрами светлых волос, здоровенным носом и не сходящей с лица улыбкой. Коля был токарем 6 разряда и занимался этим делом с 14 лет, с тех пор как попал в ремеслуху тракторного завода. В армии он, кстати, тоже работал за станком на каком-то ремзаводе.
У нас была маленькая механическая мастерская. Там стояли старые станки: токарный 1А62, сверлильный и заточной (в просторечии наждак). Правил мастерской отставник Михаил Трофимович Загребельный. Он воевал в Отечественную минометчиком, прослужил в армии четверть века и вышел на пенсию в звании капитана. Был он мужик жесткий, ненавидел доцентов за то, что они получают больше него, не любил инженеров за непочтительность, а студентов за распущенность. Он часто выступал на собраниях и клеймил современную молодежь, выражал свое недоумение, как эти люди, окончив институт, станут руководителями производства. Сам я был беспартийным, но постоянно находился в тесном контакте с отставными подполковниками-технарями, которые работали у нас лаборантами (им не разрешалось получать больше 90 - 100 рублей в месяц). Они приходили с партсобраний красные, обозленные и крыли болтуна Мишку густым армейским матом. Если вы помните Лёлика, которого сыграл Анатолий Папанов в фильме «Бриллиантовая рука», то это Трофимыч один к одному. Даже есть некоторое портретное сходство.
Подчинялся Трофимыч только завлабу, хотя и неохотно. Работу, даже очень мелкую, он выполнял только по письменной заявке, требовал от заказчика найти заготовку и долго каждому объяснял, что резцы, сверла, метчики и плашки он достает по знакомству, его ими не снабжают, и если бы не он, здесь бы все вообще стояло. Это не совсем соответствовало действительности. Я точно знал, что время от времени он получал режущий инструмент. Подчиненных у него не было. Правда, как-то приставили ему в помощники парнишку, только что окончившего школу, но он его так задолбал наставлениями и ненужной, бесполезной работой, что парнишка через неделю сбежал. Я не завидую тем солдатам, которые служили под его началом. Последние годы в армии он служил в должности заведующего ремонтной мастерской. Там он насмотрелся, как работают станочники. Сложные вещи он делать не умел - их ему и не поручали, однако простые работы он делал аккуратно, правда очень медленно. Начальство было довольно тем, что на этом месте есть постоянный ответственный человек, а Трофимыч тем, что он как бы хозяин мастерской и может делать там все, что хочет.
Михаил Трофимович уже был поставлен начальством в известность о планируемой работе, и ему это очень не нравилось, но выхода у него не было. Коля попробовал станок в разных режинах, сказал, что все в порядке, и собрался было уйти, но тут в мастерскую вбежал старший инженер Анатолий Губицкий. В руках у него была резьбовая пробка от гидростанции высокого давления. На пробке была сорвана резьба. Нужно было срочно изготовить новую. Шел эксперимент, задержка из-за пустяка могла сорвать срок сдачи работы. Зная характер Трофимыча, Губицкий принес с собой кусок бронзы в качестве заготовки. Михаил Трофимович тут же сказал, что сделать он такое не сможет. Здесь дюймовая коническая резьба 1/2". Ее надо нарезать резцом, а он этого не умеет.
Тут Коля вошел в положение:
- Давай я сделаю.
Он полез посмотреть, какие сменные шестерни стоят в гитаре станка.
- Для дюймовой резьбы нужны другие, - сказал он Трофимычу. - Дай, я поменяю.
- У меня их нет, - с облегчением ответил Трофимыч.
Коля скривился и сказал.
- Ладно, попробую так.
Трофимыч снял амбарный замок со своего железного шкафа, где хранился инструмент. Коля выбрал два резца, поморщился, переточил. Чтобы придать заготовке нужную форму, ему потребовалось секунд двадцать. Загребельный только хлопал глазами. Потом Коля положил перед собою на суппорт оригинал, включил минимальные обороты шпинделя и повел резец ручной подачей. Первый раз был пробный - он не прикасалса резцом к детали, на втором проходе резец оставил на поверхности детали тонкую спиральную риску. Третьим проходом он нарезал резьбу на всю глубину. На все ушло не больше минуты. Губицкий схватил еще теплую деталь и побежал в стендовый зал. Он вернулся через пять минут и сказал.
- Нормально завернулась. Давление держит.
Губицкий проработал 10 лет конструктором на МАЗе. Он видел всякое. Такое он увидел в первый раз. А с Трофимычем произошло что-то странное. Он не переставал улыбаться, попрощался с Колей за руку. Когда через неделю Коля вместе с напарником, мужиком лет сорока, токарем 7 разряда, пришли к нему в мастерскую, он их встретил как родных и все время стоял рядом, глядя, как они работают.
Утром в субботу - тогда завод уже перешел на два выходных, а институт еще нет - Коля заехал посмотреть на наши станки. В свои 28 он выглядел как пацан. Среднего роста, худой, с торчащими во все стороны вихрами светлых волос, здоровенным носом и не сходящей с лица улыбкой. Коля был токарем 6 разряда и занимался этим делом с 14 лет, с тех пор как попал в ремеслуху тракторного завода. В армии он, кстати, тоже работал за станком на каком-то ремзаводе.
У нас была маленькая механическая мастерская. Там стояли старые станки: токарный 1А62, сверлильный и заточной (в просторечии наждак). Правил мастерской отставник Михаил Трофимович Загребельный. Он воевал в Отечественную минометчиком, прослужил в армии четверть века и вышел на пенсию в звании капитана. Был он мужик жесткий, ненавидел доцентов за то, что они получают больше него, не любил инженеров за непочтительность, а студентов за распущенность. Он часто выступал на собраниях и клеймил современную молодежь, выражал свое недоумение, как эти люди, окончив институт, станут руководителями производства. Сам я был беспартийным, но постоянно находился в тесном контакте с отставными подполковниками-технарями, которые работали у нас лаборантами (им не разрешалось получать больше 90 - 100 рублей в месяц). Они приходили с партсобраний красные, обозленные и крыли болтуна Мишку густым армейским матом. Если вы помните Лёлика, которого сыграл Анатолий Папанов в фильме «Бриллиантовая рука», то это Трофимыч один к одному. Даже есть некоторое портретное сходство.
Подчинялся Трофимыч только завлабу, хотя и неохотно. Работу, даже очень мелкую, он выполнял только по письменной заявке, требовал от заказчика найти заготовку и долго каждому объяснял, что резцы, сверла, метчики и плашки он достает по знакомству, его ими не снабжают, и если бы не он, здесь бы все вообще стояло. Это не совсем соответствовало действительности. Я точно знал, что время от времени он получал режущий инструмент. Подчиненных у него не было. Правда, как-то приставили ему в помощники парнишку, только что окончившего школу, но он его так задолбал наставлениями и ненужной, бесполезной работой, что парнишка через неделю сбежал. Я не завидую тем солдатам, которые служили под его началом. Последние годы в армии он служил в должности заведующего ремонтной мастерской. Там он насмотрелся, как работают станочники. Сложные вещи он делать не умел - их ему и не поручали, однако простые работы он делал аккуратно, правда очень медленно. Начальство было довольно тем, что на этом месте есть постоянный ответственный человек, а Трофимыч тем, что он как бы хозяин мастерской и может делать там все, что хочет.
Михаил Трофимович уже был поставлен начальством в известность о планируемой работе, и ему это очень не нравилось, но выхода у него не было. Коля попробовал станок в разных режинах, сказал, что все в порядке, и собрался было уйти, но тут в мастерскую вбежал старший инженер Анатолий Губицкий. В руках у него была резьбовая пробка от гидростанции высокого давления. На пробке была сорвана резьба. Нужно было срочно изготовить новую. Шел эксперимент, задержка из-за пустяка могла сорвать срок сдачи работы. Зная характер Трофимыча, Губицкий принес с собой кусок бронзы в качестве заготовки. Михаил Трофимович тут же сказал, что сделать он такое не сможет. Здесь дюймовая коническая резьба 1/2". Ее надо нарезать резцом, а он этого не умеет.
Тут Коля вошел в положение:
- Давай я сделаю.
Он полез посмотреть, какие сменные шестерни стоят в гитаре станка.
- Для дюймовой резьбы нужны другие, - сказал он Трофимычу. - Дай, я поменяю.
- У меня их нет, - с облегчением ответил Трофимыч.
Коля скривился и сказал.
- Ладно, попробую так.
Трофимыч снял амбарный замок со своего железного шкафа, где хранился инструмент. Коля выбрал два резца, поморщился, переточил. Чтобы придать заготовке нужную форму, ему потребовалось секунд двадцать. Загребельный только хлопал глазами. Потом Коля положил перед собою на суппорт оригинал, включил минимальные обороты шпинделя и повел резец ручной подачей. Первый раз был пробный - он не прикасалса резцом к детали, на втором проходе резец оставил на поверхности детали тонкую спиральную риску. Третьим проходом он нарезал резьбу на всю глубину. На все ушло не больше минуты. Губицкий схватил еще теплую деталь и побежал в стендовый зал. Он вернулся через пять минут и сказал.
- Нормально завернулась. Давление держит.
Губицкий проработал 10 лет конструктором на МАЗе. Он видел всякое. Такое он увидел в первый раз. А с Трофимычем произошло что-то странное. Он не переставал улыбаться, попрощался с Колей за руку. Когда через неделю Коля вместе с напарником, мужиком лет сорока, токарем 7 разряда, пришли к нему в мастерскую, он их встретил как родных и все время стоял рядом, глядя, как они работают.