о партизанской войне
Некоторое время партизанская и контрпартизанская война были очень модной темой. Я не буду показывать пальцем, но "модность" породила множество весьма низкокачественных трудов по теории и практике партизанской войны, которые либо считают эту форму боевых действий "вундерваффе" способным принести победу в любой войне, либо наоборот "плохим" способом ведения войны, который заведомо проигрышный. Часть авторов в анализе партизанских войн путает партизанскую войну как часть гражданской войны и партизанскую войну, как часть борьбы с внешним оккупантом (это войны схожие по методу ведения войны, но все-таки имеющие свои различия). Часть авторов руководствуется идеологическими соображениями и стереотипами, отчего рождаются забавные заголовки типа "Почему действия сепаратистов в Чеченской республике нельзя называть партизанским движением" и в качестве примеров партизанской войны рассматриваются некие партизаны "белого движения", действия SAS и (sic!) Отто Скорцени. Часть почему-то решает, что без "глубоких исторических корней" не обойтись и начинает рассказ с Евпатия Коловрата, причем такими словами "Существуют неопровержимые данные, свидетельствующие о том, что Евпатий Коловрат был берсерком" (почему не ниндзей?).
При этом опыт СССР, Вьетнама, Кубы - опыт успешных как партизанских, так и контрпартизанских действий, либо игнорируется совсем, либо изучается по работам и мемуарам проигравшей стороны. Например, при анализе опыта Вьетнама чаще всего ссылаются на Дэвидсона сотоварищи, чей анализ, конечно, вполне здрав и содержит много правильных выводов, но вместе с тем отражает взгляд на войну только с одной стороны, плюс во многих моментах в той или иной степени стремится не столько к прояснению сути событий, сколько к самооправданию. С моей точки зрения, пытаться составить себе представление о войне во Вьетнаме только по американским мемуарам и работам - это примерно как, изучать историю Великой отечественной войны только по работам немецких генералов. В некоторой степени, может показаться, что существует недостаток информации "с противоположной стороны", но это только на первый взгляд - было бы желание.
Поскольку я время от времени веду дискурсии, которые затрагивают вопросы партизанской войны, хочется немного навести порядок в этом хаосе.
Разведчики сообщили, что в Новой Слободе осталось много тяжело раненых, сумевших уползти из заваленных трупами хат и прятавшихся на огородах, в ямах и оврагах. Чтобы оказать им помощь, были немедленно посланы под прикрытием группы автоматчиков наши медработники. Девушки эти знали, что не было на свете более подлых злодеев, чем гитлеровцы, но то, что они увидели в Новой Слободе, буквально перевернуло их души. Мы старались беречь девушек, не брали на очень опасные операции, но после того, как они побывали в Новой Слободе, их нельзя было удержать. Была у нас замечательная медсестра Галина Борисенко, пришедшая в Путивльский отряд ещё осенью 1941 года, когда народ только собирался в Спадщанском лесу. Эта высокая, энергичная, мужественная девушка плакала навзрыд, если её не брали в бой. Вот что такое была Новая Слобода, вот как мирные советские люди становились народными мстителями.
(c) Сидор Ковпак
"От Путивля до Карпат"
Партизанская война бывает двух типов - война во время регулярной войны (грубо говоря "в тылах врага" - пример партизанская война во время Великой Отечественной войны) и война во время гражданской войны (когда революционеры стремятся свергнуть правительство).
Отдельное уточнение - под партизанской войной понимается "выступление народных масс", а не действия специальных подразделений в тылах противника. Википедия, кстати, очень хорошо формулирует этот момент "Вооруженная борьба значительной части населения против власти, которую данная часть населения считает чуждой и оккупационной".
Хотя, в грамотно организованной партизанской войне между партизанами и спецназом (для краткости будем именовать разведывательно-диверсионные части специального назначения именно так, понимая сам термин максимально широко и без привязки к конкретным подразделениям) идет тесное взаимодействие. Партизаны предоставляют спецназу базу для действий на чужой территории, разведданные и так далее, а спецназ обеспечивает партизан ресурсами, обучением и поддержкой каких-то боевых операций. Пример - история Френсиса Спенсера Чэпмена, который во время войны в Малайе организовывал stay behind parties - диверсионные группы, забрасываемые в тылы к японцам (несколько офицеров, переводчик и около десятка туземцев). Группа уходила в тылы японцев, выполняла диверсионную миссию и возвращалась к своим. Типичный спецназ. В один из рейдов Чэпмена по тылам, получилось так, что линия фронта ушла к Сингапуру, который в конце концов пал и - группа Чэпмена осталась в тылах у японцев насовсем. Некоторое время они продолжали пускать поезда под откос и расстреливать транспортные конвои. Когда исчерпались запасы взрывчатки и патронов, а уйти к своим разными способами не получилось - присоединились к китайским партизанам.
Наиболее грамотный пример взаимодействия - это советские партизаны в ВОВ. Можно критиковать отдельные моменты организации (сейчас это очень любят делать), но оцените масштабы - почти сразу был организован центральный штаб партизанского движения ЦШПД, был организован ОМСБОН - спецназ, забрасываемый в тылы для организации и поддержки партизан и ведения диверсионной войны. В таких условиях, практически любой отряд партизан получал из центра поддержку в виде связи, оружия, специалистов, а сам мог действовать уже не в режиме "один в поле воин", а координируя свои действия с другими отрядами и с общим ходом боевых действий. Ткните пальцем наугад в любой из отрядов - и выяснится, что у него была связь с Большой Землей, с городским подпольем и знание местной обстановки.
Противоположный пример - это забавный фильм Red Dawn. Я смотрел его еще школьником и проникся тем, как представляет себе войну американский подросток (ну или автор сценария :). Ускакать на коне в горы, организовать партизанский отряд имени школьной бейсбольной команды и потихоньку отстреливать "злых совьетских". Единственный попавший к подросткам военный (полковник Таннер) вообще думает о том, чтобы поскорее уйти к своим и даже не пытается организовать отряд и хоть как-то направить их деятельность. И все. Ни одной попытки организовать связь с соседними отрядами, с городским подпольем, с Большой Землей и все такое прочее. В Империи Зла эти азы знал любой школьник, поскольку всех заставляли читать биографии пионеров-героев и молодогвардейцев.
Вернемся к самой войне. Здесь есть несколько моментов, которые обычно упускаются при анализе - и я это встречаю от одного труда к другому.
1. Партизанская война это форма ведения войны. Сама по себе она не является "вундерваффе" и (как и любая форма боевых действий) не гарантирует успешного результата просто потому, что это партизанская война. Как в любой другой войне тут играют роль все факторы - грамотная организация, грамотное командование (учитывающее специфику войны), моральный дух, организация снабжения и так далее. При провисании в одном или нескольких моментах одна из сторон проигрывает.
2. Самое фундаментальное отличие от других форм войны - партизанская война в любом виде это всегда вопрос не только и не столько боевых действий, сколько политики.
Перечитайте определение: "Вооруженная борьба значительной части населения против власти, которую данная часть населения считает чуждой и оккупационной". Это тот момент, на котором прокалываются авторы мемуаров о неудачных контрпартизанских войнах. Логика оправдания провала обычно примерно такая: "Если бы нам дали еще два полка воздушной кавалерии", "Если бы политики не решили свернуть боевые операции", "Если бы Мировые Державы поддержали Родезию", "Если бы у нас было больше Скаутов Селуса" и так далее. Но если население считает власть "чуждой и оккупационной" и дело уже дошло до партизан - никакие военные меры сами по себе не помогут справиться с ситуацией. Либо власть как-то улучшает положение населения, либо геноцид - в том или ином виде.
В этом плане очень показательно подавление партизанского движения националистов (ОУН УПА сотоварищи) на Западной Украине и Белоруссии - с одной стороны этим занималось профессионально организованное НКВД (иногда подключавшее армию), с другой - советские власти старались существенно улучшить экономическое положение территорий. У меня в мемуарах Судоплатова, есть любимый момент - который очень хорошо иллюстрирует как это делалось - см [1].
Именно так должна строится нормальная контрпартизанская война - сначала политика улучшения отношений с населением, потом работа специальных подразделений "заточенных" на полицейские, контрразведывательные и противопартизанские функции (не путать с армейским спецназом! здесь не нужно умение пускать поезда под откос - тут нужно уметь вести следствие и контрразведывательную работу) и в конце - подключение армии, но не самостоятельно, а под руководством полицейских спецподразделений.
Худшее, что можно сделать - это просто ввести войска в "неспокойную область" и попытаться подавить партизан армейскими и общевойсковыми операциями.
3. Грамотно проводимая партизанская война тоже начинается с политики. При наличии подходящей ситуации - то есть "чуждой и оккупационной" власти, достаточно совсем небольших отрядов для того, чтобы механизм закрутился. Кастро начинал партизанскую войну всего с 75 добровольцами, которые сразу после высадки на Кубе попали под облаву и из которых выжило 13 человек, часть из которых потеряла оружие и большую часть снаряжения. В первом регулярном отряде Во Нгуен Зиапа было 34 человека. Численность здесь не играет роли - первый отряд, это искра, которая зажигает сухой стог сена.
4. Любая успешная партизанская война проходит три основные фазы: начальный период, динамическое равновесие и переход к конвенциональной войне.
5. В период начальной фазы везде появляются небольшие отряды, которые используют тактику "укусил - убежал". Нападениям подвергаются как военные, так и административные части (местные органы власти и лоялисты) враждебной власти. Партизаны при нападении используют эффект внезапности и концентрацию сил, создавая количественный и качественный перевес ровно на один бой. После нападения они максимально быстро покидают поле боя, скрываясь в труднодоступных местах (лес-джунгли-горы), иногда просто прячут оружие и превращаются в мирное население.
Такая война рассчитана на несколько основных моментов.
Во-первых на создание пропагандистского эффекта среди недовольного населения ("оказывается, можно просто пристрелить этого старосту, который дерет со всех по три шкуры и уйти в лес") - если партизаны воюют грамотно они стараются заработать максимум репутации у местного населения - кубинские партизаны, например, старались оказывать медицинскую помощь, организовывали ликвидацию неграмотности, боролись не только с правительственными войсками, но и с местными бандами.
Во-вторых на истощение армии и власти противника. Территория, на которой действует даже небольшой партизанский отряд, перестает быть "своей" - отдельные солдаты вне расположения части перестают чувствовать себя в безопасности, гражданские чиновники вынуждены носить оружие, выпрашивать у армии телохранителей и кушать в ресторанах, огороженных металлической сеткой от ручных гранат. Все это создает нервное напряжение, нежелание воевать и разлагает как армию, так и аппарат власти. [2]
Пока это писал, заглянул в "Партизанскую войну" Че Гевары и понял, что он очень хорошо описал этот период борьбы:
На первом этапе борьбы главное для партизан заключается в том, чтобы не дать себя уничтожить; день за днем партизанам, объединенным в партизанские отряды, будет все легче приспосабливаться к новому образу жизни. Таким образом, им будет легче скрыться, сбить со следа противника, брошенного на преследование партизанского отряда. После того как данная цель достигнута, нужно занять неприступные для противника позиции и добиваться того, чтобы противник отказался от намерения атаковать отряд, постепенно изматывать, ослаблять его силы, брошенные в первый момент против партизан в места, наиболее близкие к очагам активной борьбы. А затем, проникая в глубь территории противника, совершая налеты на его коммуникации, атакуя, а, также, не давая ему покоя в районах боевых действий на его основных базах, нужно преследовать, насколько позволяют возможности партизан.
Удары должны наноситься непрерывно. Вражескому солдату, находящемуся в районе боевых действий, нужно не давать покоя. Следует систематически нападать на вражеских связных и ликвидировать их. У противника постоянно должно создаваться впечатление, что он попал в окружение, и днем и ночью, и в горно-лесистой местности и на равнинных, легко просматриваемых вражескими патрулями местах. Для всего этого необходимо полное взаимодействие с населением и отличное знание местности. Вот те два условия, которые партизан должен постоянно иметь в виду.
Наряду с созданием органов по изучению нынешних и будущих районов боевых действий нужно вести интенсивную работу среди населения, объясняя причины и цели революции, пропагандируя ту непреложную истину, что, в конечном счете, народ непобедим. Кто не постиг этой истины, не может быть партизаном.
Эта работа среди населения должна сосредоточиваться, прежде всего, на разъяснении значения бдительности. Каждого крестьянина, каждого жителя местности, где действуют партизаны, нужно попросить не передавать другим того, что он видит или слышит. Затем следует заручиться сотрудничеством тех жителей, верность которых революции не вызывает никаких сомнений. В дальнейшем этих людей можно использовать для связи, для доставки продуктов и оружия, а также в качестве проводников в хорошо им известных районах. Позднее можно начать работу с организованными массами в рабочих районах, конечным результатом чего явится всеобщая забастовка.
Как правило, если контрпартизанскими действиями занимаются военные (тем более без опыта войны такого рода), начальная фаза войны не производит на них особого впечатления. Ну разгромили один пост, ну застрелили этого неприятного типа из администрации... Общая картина, в которой эти мелкие акции-искры складываются в разгорающийся пожар, обычно остается без внимания - пока дело не принимает совсем скверный оборот. Если почитать мемуары военных, которые сталкивались с этим - можно найти много примеров такому удивлению - "все было хорошо, до тех пор пока..."
6. Если власть не предпринимает никаких мер, кроме усиления оккупационных войск - дела для нее начинают развиваться от плохого к худшему. Когда партизанских отрядов становится достаточно много, начинается фаза "динамического равновесия". Чем больше становится партизан, тем больше войск бросается на подавление и тем острее становится борьба. На второй фазе борьбы партизаны уже сильны, но армия противника недостаточно разложена, чтобы ее можно было победить в открытом противостоянии.
На этой стадии процесс идет успешно для партизан - пламя войны охватывает все больше районов, а противник все сильнее слабеет и увязает в войне. При правильном руководстве, война для партизан практически выиграна, но... Но здесь существует момент, когда у партизанского руководства под влиянием "головокружения от успехов" может появится соблазн решить все одним ударом. Но слишком ранняя попытка перейти от партизанской тактике к открытым, "большим" сражениям очень дорого обходится и иногда может поставить под вопрос само существование партизанского движения. Как это происходит можно посмотреть на примере "Наступления Тет" во Вьетнаме. Цитируя википедию:
Атаки НФОЮВ были слишком разрозненными, чтобы достичь военного успеха. Ни один город (кроме Хюэ) не был захвачен, хотя в некоторых местах столкновения принимали ожесточённый характер. Ущерб от обстрелов и наземных атак на американские базы был в некоторых случаях значительным, но ни одна база также не была захвачена.
...
К началу марта Тетское наступление завершилось. Народного восстания в Южном Вьетнаме не произошло, режим Тхиеу не только не был свергнут, но ещё больше укрепился у власти, воспользовавшись сплочением нации перед лицом вероломной атаки противника, нарушившего перемирие в разгар священного для вьетнамцев праздника. Столкнувшись с подавляющим превосходством американских войск в огневой мощи, НФОЮВ понёс настолько значительные потери, что, по мнению американских экспертов, до конца войны уже не играл ключевой роли, уступив её северовьетнамской армии. Существует гипотеза, что руководство Северного Вьетнама намеренно поставило силы НФОЮВ на острие атаки - вместе с гибелью многих руководителей движения устранялись существовавшие между партизанами и Северным Вьетнамом противоречия относительно общей стратегии ведения войны.
Нужно учитывать, что изначально средний партизан - это крестьянин с винтовкой, который в боевом отношении уступает среднему пехотинцу. По мере развития боевых действий, крестьяне приобретают нужный боевой опыт и превращаются в закаленных бойцов, но для этого необходимо время и некоторый объем обучения и практики. Кстати, обратите внимание, что в цитате из Википедии, писавшейся по американским мемуарам, умудрились сделать совершенно неверный вывод - "северные армейцы" к концу войны сменили "южных партизан" не потому, что те все взяли и поголовно погибли во время наступления Тет, а потому, что партизанские части переродились в "почти" регулярные армейские подразделения.
Второй момент, который нужно учитывать - партизанская война сама по себе хороша для истощения противника, но нанести решительный удар, победить в войне и взять власть (в случае гражданской войны) позволяет только регулярная армия.
7. Именно поэтому стадия "динамического равновесия" приводит к фазе "перехода к конвенциональной войне", когда партизанские подразделения постепенно превращаются в подразделения регулярной армии. Дальше дело решается в "нормальных", "больших" сражениях. У Че Гевары это описано так:
...партизанские операции приобретают характер военных действий, возникает линия фронта, где происходят бои партизанской армии с войсками противника. В руки партизан попадает тяжелое оружие и даже танки, теперь они уже не уступают противнику в силе.
Противник терпит поражение, приняв бой, навязанный ему партизанами на ими же продиктованных условиях. Перед угрозой полного уничтожения он капитулирует.
На этой фазе либо партизанские отряды перерождаются в регулярные армейские части, либо со стороны линии фронта подходит "своя" регулярная армия и довершает сражение.
Примерно так протекает успешная партизанская война.
Процесс, конечно, может различаться от страны к стране - в зависимости, от климата, менталитета, политического положения в стране и в мире и так далее и тому подобное. Партизанам могут оказывать поддержку из-за границы или с Большой Земли. Части спецназа попавшие в окружение могут становиться основой партизанского отряда, а партизанские отряды кроме собственно партизанской войны могут "выполнять работу для Центра". Тут нет шаблонов и раз и навсегда писанных законов.
Однако, отдельным фактором я бы выделил умение организовывать, интегрировать и увязывать все вместе. Комплексность действий - когда все сверху донизу и по горизонтали работает на одну цель и делает это слажено - в итоге дает многократно усиленный эффект. И по этому фактору, с моей точки зрения, Империя Зла не знала себе равных - как в партизанской войне в ВОВ, так и в контрпартизанских действиях, которые велись в основном в послевоенное время. Огрехи, разумеется были, и были немалые - поскольку все постигалось на практике, но аналогичный опыт других стран того же временного периода выглядит более чем скромно.
Главный момент, который бы мне хотелось выделить в конце - партизанское движение всегда начинается с вопроса о власти, с вопроса о политике. Мирное население как правило обладает достаточной инерцией в отношении политики - исключая конечно определенный процент "горячих голов". Поэтому, если где-нибудь начинается крупномасштабное партизанское движение - это означает что людей на местах допекли до такого состояния, что не взяться за оружие невозможно. И в конечном счете либо "новая власть" что-то делает для населения (СССР в поствоенной Западной Украине), либо для "новой власти" на этом все заканчивается.
[1] Звонил секретарь Абакумова: мне надлежало срочно явиться в кабинет министра. У Абакумова шел допрос Матвиейко, который проводили сам министр и его заместитель Питовранов. Вначале я выступил в роли переводчика, поскольку Матвиейко говорил только на западноукраинском диалекте. Допрос продолжался два часа. Затем Абакумов приказал мне самому заняться Матвиейко. Я работал с ним примерно месяц. Это были не допросы, а беседы, то есть протоколы не велись. Наши беседы проходили в кабинете начальника внутренней тюрьмы Миронова, где Матвиейко имел возможность даже смотреть телевизор. Помню, как его поразила опера «Богдан Хмельницкий» на украинском языке. Этот спектакль шел в рамках декады украинского искусства в Москве. Ни в Польше, ни в Западной Украине Матвиейко никогда не бывал на оперных спектаклях, исполнявшихся на его родном языке. Ему это казалось невероятным, и чтобы убедить его окончательно в подлинности увиденного, я взял Матвиейко с собой в театр на украинскую декаду, правда, в сопровождении «эскорта».
После бесед со мной он убедился: кроме, быть может, фамилий нескольких второстепенных агентов, нам, по существу, было известно все об украинской эмигрантской организации и бандеровском движении. Он был потрясен, когда я стал излагать биографии всех известных ему руководителей украинских националистов, приводить подробности их личной жизни, рассказывать об их взаимных распрях. Заверив Матвиейко, что не собираюсь его вербовать, я объяснил: самое главное для нас - прекратить вооруженную борьбу в Западной Украине. С разрешения Абакумова я позвонил Мельникову, первому секретарю компартии Украины, сменившему на этом посту Хрущева, и попросил принять Матвиейко в Киеве и показать ему, что Украина, и в частности Западная Украина, - это не оккупированная русскими территория, а свободные земли, где живут свободные люди.
С Матвиейко я больше не встречался. В Киеве его поместили на конспиративной квартире под домашний арест, при этом дали возможность свободно передвигаться по городу. Затем его перевели во Львов, где он жил в особняке. Оттуда он и сбежал. Какой тут поднялся переполох в Киеве и Москве! Был объявлен всесоюзный розыск. Министр госбезопасности Украины немедленно приказал арестовать всех, кто отвечал за охрану Матвиейко. Оказалось, что ушел он весьма просто: вышел из ворот особняка, попрощался с охранником, который за прошедшие десять дней привык к тому, что Матвиейко свободно приходит и уходит (правда, в сопровождении офицеров госбезопасности), и не остановил его, хотя никакого сопровождения на сей раз не было.
Эти дни он жил на квартире своего старого знакомого, не связанного с бандеровцами. Матвиейко сказал ему, что приехал из Москвы по делам и поживет у него недолго. За это время он обошел бандеровские явки и проверил львовские связи, о которых не дал никаких показаний в Москве. К своему ужасу, он обнаружил, что их агентурная сеть не существует: два адреса оказались неверными, а люди, связанные с подпольем, были вымышленными. Все это было фантазии составителей отчетов о дутых успехах бандеровского движения, посылавшихся в штаб-квартиры ОУН в Лондоне и Мюнхене. Матвиейко был достаточно опытным разведчиком, чтобы понять: оставшиеся явки наверняка находятся под наблюдением советской контрразведки, их сохранили только для того, чтобы использовать в качестве ловушек для незадачливых визитеров из-за рубежа.
Через три дня Матвиейко сам сдался органам безопасности во Львове. На пресс-конференции, устроенной украинским руководством, он выступил с осуждением бандеровского движения. Используя свой авторитет, Матвиейко призвал эмиграцию и оуновцев, сражавшихся в бандитских отрядах, к примирению. Впоследствии он начал новую жизнь - работал бухгалтером, женился, вырастил троих детей и мирно скончался в 1974 году.
История с Матвиейко приобретает новое звучание в свете провозглашения украинской независимости. На Западе никогда не отдавали себе отчета в том, что после революции 1917 года Украина впервые в своей истории обрела государственность в составе Советского Союза. Подлинный расцвет наступил в национальном искусстве, литературе, системе образования на родном языке, что совершенно невозможно было представить ни при царизме, ни при австрийском и польском господстве в Галиции.
(с) Павел Судоплатов
"Спецоперации"
[2] Показательный эпизод из Грина:
Французы контролируют основные дороги до семи часов вечера; после семи часов у них остаются сторожевые вышки и кое-какие города
...
- Впереди у нас долгая ночь. - Теперь, когда Пайл был со мной, я больше не слышал никакого шума. Даже оба солдата как будто успокоились.
- Что будет, если на них нападут вьетминцы? - спросил Пайл.
- Они выстрелят разок и удерут. Вы читаете об этом каждое утро в «Экстрем ориан». «Прошлой ночью один из постов к юго-западу от Сайгона был временно захвачен вьетминцами».
- Неважная перспектива.
- Между нами и Сайгоном сорок таких вышек. Всегда можно рассчитывать, что попадет не тебе, а соседу.
- Нам очень пригодились бы мои бутерброды, - произнес Пайл. - А все-таки одному из этих парней следовало бы стоять на карауле.
- Он боится, что его подкараулит пуля. - Теперь, когда мы тоже устроились на полу, вьетнамцы перестали так нервничать. Им можно было посочувствовать: не легко двум плохо обученным солдатам сидеть ночь за ночью, гадая о том, когда с поля к вышке подкрадутся вьетминцы.
(c) Грэм Грин
"Тихий американец"
При этом опыт СССР, Вьетнама, Кубы - опыт успешных как партизанских, так и контрпартизанских действий, либо игнорируется совсем, либо изучается по работам и мемуарам проигравшей стороны. Например, при анализе опыта Вьетнама чаще всего ссылаются на Дэвидсона сотоварищи, чей анализ, конечно, вполне здрав и содержит много правильных выводов, но вместе с тем отражает взгляд на войну только с одной стороны, плюс во многих моментах в той или иной степени стремится не столько к прояснению сути событий, сколько к самооправданию. С моей точки зрения, пытаться составить себе представление о войне во Вьетнаме только по американским мемуарам и работам - это примерно как, изучать историю Великой отечественной войны только по работам немецких генералов. В некоторой степени, может показаться, что существует недостаток информации "с противоположной стороны", но это только на первый взгляд - было бы желание.
Поскольку я время от времени веду дискурсии, которые затрагивают вопросы партизанской войны, хочется немного навести порядок в этом хаосе.
Разведчики сообщили, что в Новой Слободе осталось много тяжело раненых, сумевших уползти из заваленных трупами хат и прятавшихся на огородах, в ямах и оврагах. Чтобы оказать им помощь, были немедленно посланы под прикрытием группы автоматчиков наши медработники. Девушки эти знали, что не было на свете более подлых злодеев, чем гитлеровцы, но то, что они увидели в Новой Слободе, буквально перевернуло их души. Мы старались беречь девушек, не брали на очень опасные операции, но после того, как они побывали в Новой Слободе, их нельзя было удержать. Была у нас замечательная медсестра Галина Борисенко, пришедшая в Путивльский отряд ещё осенью 1941 года, когда народ только собирался в Спадщанском лесу. Эта высокая, энергичная, мужественная девушка плакала навзрыд, если её не брали в бой. Вот что такое была Новая Слобода, вот как мирные советские люди становились народными мстителями.
(c) Сидор Ковпак
"От Путивля до Карпат"
Партизанская война бывает двух типов - война во время регулярной войны (грубо говоря "в тылах врага" - пример партизанская война во время Великой Отечественной войны) и война во время гражданской войны (когда революционеры стремятся свергнуть правительство).
Отдельное уточнение - под партизанской войной понимается "выступление народных масс", а не действия специальных подразделений в тылах противника. Википедия, кстати, очень хорошо формулирует этот момент "Вооруженная борьба значительной части населения против власти, которую данная часть населения считает чуждой и оккупационной".
Хотя, в грамотно организованной партизанской войне между партизанами и спецназом (для краткости будем именовать разведывательно-диверсионные части специального назначения именно так, понимая сам термин максимально широко и без привязки к конкретным подразделениям) идет тесное взаимодействие. Партизаны предоставляют спецназу базу для действий на чужой территории, разведданные и так далее, а спецназ обеспечивает партизан ресурсами, обучением и поддержкой каких-то боевых операций. Пример - история Френсиса Спенсера Чэпмена, который во время войны в Малайе организовывал stay behind parties - диверсионные группы, забрасываемые в тылы к японцам (несколько офицеров, переводчик и около десятка туземцев). Группа уходила в тылы японцев, выполняла диверсионную миссию и возвращалась к своим. Типичный спецназ. В один из рейдов Чэпмена по тылам, получилось так, что линия фронта ушла к Сингапуру, который в конце концов пал и - группа Чэпмена осталась в тылах у японцев насовсем. Некоторое время они продолжали пускать поезда под откос и расстреливать транспортные конвои. Когда исчерпались запасы взрывчатки и патронов, а уйти к своим разными способами не получилось - присоединились к китайским партизанам.
Наиболее грамотный пример взаимодействия - это советские партизаны в ВОВ. Можно критиковать отдельные моменты организации (сейчас это очень любят делать), но оцените масштабы - почти сразу был организован центральный штаб партизанского движения ЦШПД, был организован ОМСБОН - спецназ, забрасываемый в тылы для организации и поддержки партизан и ведения диверсионной войны. В таких условиях, практически любой отряд партизан получал из центра поддержку в виде связи, оружия, специалистов, а сам мог действовать уже не в режиме "один в поле воин", а координируя свои действия с другими отрядами и с общим ходом боевых действий. Ткните пальцем наугад в любой из отрядов - и выяснится, что у него была связь с Большой Землей, с городским подпольем и знание местной обстановки.
Противоположный пример - это забавный фильм Red Dawn. Я смотрел его еще школьником и проникся тем, как представляет себе войну американский подросток (ну или автор сценария :). Ускакать на коне в горы, организовать партизанский отряд имени школьной бейсбольной команды и потихоньку отстреливать "злых совьетских". Единственный попавший к подросткам военный (полковник Таннер) вообще думает о том, чтобы поскорее уйти к своим и даже не пытается организовать отряд и хоть как-то направить их деятельность. И все. Ни одной попытки организовать связь с соседними отрядами, с городским подпольем, с Большой Землей и все такое прочее. В Империи Зла эти азы знал любой школьник, поскольку всех заставляли читать биографии пионеров-героев и молодогвардейцев.
Вернемся к самой войне. Здесь есть несколько моментов, которые обычно упускаются при анализе - и я это встречаю от одного труда к другому.
1. Партизанская война это форма ведения войны. Сама по себе она не является "вундерваффе" и (как и любая форма боевых действий) не гарантирует успешного результата просто потому, что это партизанская война. Как в любой другой войне тут играют роль все факторы - грамотная организация, грамотное командование (учитывающее специфику войны), моральный дух, организация снабжения и так далее. При провисании в одном или нескольких моментах одна из сторон проигрывает.
2. Самое фундаментальное отличие от других форм войны - партизанская война в любом виде это всегда вопрос не только и не столько боевых действий, сколько политики.
Перечитайте определение: "Вооруженная борьба значительной части населения против власти, которую данная часть населения считает чуждой и оккупационной". Это тот момент, на котором прокалываются авторы мемуаров о неудачных контрпартизанских войнах. Логика оправдания провала обычно примерно такая: "Если бы нам дали еще два полка воздушной кавалерии", "Если бы политики не решили свернуть боевые операции", "Если бы Мировые Державы поддержали Родезию", "Если бы у нас было больше Скаутов Селуса" и так далее. Но если население считает власть "чуждой и оккупационной" и дело уже дошло до партизан - никакие военные меры сами по себе не помогут справиться с ситуацией. Либо власть как-то улучшает положение населения, либо геноцид - в том или ином виде.
В этом плане очень показательно подавление партизанского движения националистов (ОУН УПА сотоварищи) на Западной Украине и Белоруссии - с одной стороны этим занималось профессионально организованное НКВД (иногда подключавшее армию), с другой - советские власти старались существенно улучшить экономическое положение территорий. У меня в мемуарах Судоплатова, есть любимый момент - который очень хорошо иллюстрирует как это делалось - см [1].
Именно так должна строится нормальная контрпартизанская война - сначала политика улучшения отношений с населением, потом работа специальных подразделений "заточенных" на полицейские, контрразведывательные и противопартизанские функции (не путать с армейским спецназом! здесь не нужно умение пускать поезда под откос - тут нужно уметь вести следствие и контрразведывательную работу) и в конце - подключение армии, но не самостоятельно, а под руководством полицейских спецподразделений.
Худшее, что можно сделать - это просто ввести войска в "неспокойную область" и попытаться подавить партизан армейскими и общевойсковыми операциями.
3. Грамотно проводимая партизанская война тоже начинается с политики. При наличии подходящей ситуации - то есть "чуждой и оккупационной" власти, достаточно совсем небольших отрядов для того, чтобы механизм закрутился. Кастро начинал партизанскую войну всего с 75 добровольцами, которые сразу после высадки на Кубе попали под облаву и из которых выжило 13 человек, часть из которых потеряла оружие и большую часть снаряжения. В первом регулярном отряде Во Нгуен Зиапа было 34 человека. Численность здесь не играет роли - первый отряд, это искра, которая зажигает сухой стог сена.
4. Любая успешная партизанская война проходит три основные фазы: начальный период, динамическое равновесие и переход к конвенциональной войне.
5. В период начальной фазы везде появляются небольшие отряды, которые используют тактику "укусил - убежал". Нападениям подвергаются как военные, так и административные части (местные органы власти и лоялисты) враждебной власти. Партизаны при нападении используют эффект внезапности и концентрацию сил, создавая количественный и качественный перевес ровно на один бой. После нападения они максимально быстро покидают поле боя, скрываясь в труднодоступных местах (лес-джунгли-горы), иногда просто прячут оружие и превращаются в мирное население.
Такая война рассчитана на несколько основных моментов.
Во-первых на создание пропагандистского эффекта среди недовольного населения ("оказывается, можно просто пристрелить этого старосту, который дерет со всех по три шкуры и уйти в лес") - если партизаны воюют грамотно они стараются заработать максимум репутации у местного населения - кубинские партизаны, например, старались оказывать медицинскую помощь, организовывали ликвидацию неграмотности, боролись не только с правительственными войсками, но и с местными бандами.
Во-вторых на истощение армии и власти противника. Территория, на которой действует даже небольшой партизанский отряд, перестает быть "своей" - отдельные солдаты вне расположения части перестают чувствовать себя в безопасности, гражданские чиновники вынуждены носить оружие, выпрашивать у армии телохранителей и кушать в ресторанах, огороженных металлической сеткой от ручных гранат. Все это создает нервное напряжение, нежелание воевать и разлагает как армию, так и аппарат власти. [2]
Пока это писал, заглянул в "Партизанскую войну" Че Гевары и понял, что он очень хорошо описал этот период борьбы:
На первом этапе борьбы главное для партизан заключается в том, чтобы не дать себя уничтожить; день за днем партизанам, объединенным в партизанские отряды, будет все легче приспосабливаться к новому образу жизни. Таким образом, им будет легче скрыться, сбить со следа противника, брошенного на преследование партизанского отряда. После того как данная цель достигнута, нужно занять неприступные для противника позиции и добиваться того, чтобы противник отказался от намерения атаковать отряд, постепенно изматывать, ослаблять его силы, брошенные в первый момент против партизан в места, наиболее близкие к очагам активной борьбы. А затем, проникая в глубь территории противника, совершая налеты на его коммуникации, атакуя, а, также, не давая ему покоя в районах боевых действий на его основных базах, нужно преследовать, насколько позволяют возможности партизан.
Удары должны наноситься непрерывно. Вражескому солдату, находящемуся в районе боевых действий, нужно не давать покоя. Следует систематически нападать на вражеских связных и ликвидировать их. У противника постоянно должно создаваться впечатление, что он попал в окружение, и днем и ночью, и в горно-лесистой местности и на равнинных, легко просматриваемых вражескими патрулями местах. Для всего этого необходимо полное взаимодействие с населением и отличное знание местности. Вот те два условия, которые партизан должен постоянно иметь в виду.
Наряду с созданием органов по изучению нынешних и будущих районов боевых действий нужно вести интенсивную работу среди населения, объясняя причины и цели революции, пропагандируя ту непреложную истину, что, в конечном счете, народ непобедим. Кто не постиг этой истины, не может быть партизаном.
Эта работа среди населения должна сосредоточиваться, прежде всего, на разъяснении значения бдительности. Каждого крестьянина, каждого жителя местности, где действуют партизаны, нужно попросить не передавать другим того, что он видит или слышит. Затем следует заручиться сотрудничеством тех жителей, верность которых революции не вызывает никаких сомнений. В дальнейшем этих людей можно использовать для связи, для доставки продуктов и оружия, а также в качестве проводников в хорошо им известных районах. Позднее можно начать работу с организованными массами в рабочих районах, конечным результатом чего явится всеобщая забастовка.
Как правило, если контрпартизанскими действиями занимаются военные (тем более без опыта войны такого рода), начальная фаза войны не производит на них особого впечатления. Ну разгромили один пост, ну застрелили этого неприятного типа из администрации... Общая картина, в которой эти мелкие акции-искры складываются в разгорающийся пожар, обычно остается без внимания - пока дело не принимает совсем скверный оборот. Если почитать мемуары военных, которые сталкивались с этим - можно найти много примеров такому удивлению - "все было хорошо, до тех пор пока..."
6. Если власть не предпринимает никаких мер, кроме усиления оккупационных войск - дела для нее начинают развиваться от плохого к худшему. Когда партизанских отрядов становится достаточно много, начинается фаза "динамического равновесия". Чем больше становится партизан, тем больше войск бросается на подавление и тем острее становится борьба. На второй фазе борьбы партизаны уже сильны, но армия противника недостаточно разложена, чтобы ее можно было победить в открытом противостоянии.
На этой стадии процесс идет успешно для партизан - пламя войны охватывает все больше районов, а противник все сильнее слабеет и увязает в войне. При правильном руководстве, война для партизан практически выиграна, но... Но здесь существует момент, когда у партизанского руководства под влиянием "головокружения от успехов" может появится соблазн решить все одним ударом. Но слишком ранняя попытка перейти от партизанской тактике к открытым, "большим" сражениям очень дорого обходится и иногда может поставить под вопрос само существование партизанского движения. Как это происходит можно посмотреть на примере "Наступления Тет" во Вьетнаме. Цитируя википедию:
Атаки НФОЮВ были слишком разрозненными, чтобы достичь военного успеха. Ни один город (кроме Хюэ) не был захвачен, хотя в некоторых местах столкновения принимали ожесточённый характер. Ущерб от обстрелов и наземных атак на американские базы был в некоторых случаях значительным, но ни одна база также не была захвачена.
...
К началу марта Тетское наступление завершилось. Народного восстания в Южном Вьетнаме не произошло, режим Тхиеу не только не был свергнут, но ещё больше укрепился у власти, воспользовавшись сплочением нации перед лицом вероломной атаки противника, нарушившего перемирие в разгар священного для вьетнамцев праздника. Столкнувшись с подавляющим превосходством американских войск в огневой мощи, НФОЮВ понёс настолько значительные потери, что, по мнению американских экспертов, до конца войны уже не играл ключевой роли, уступив её северовьетнамской армии. Существует гипотеза, что руководство Северного Вьетнама намеренно поставило силы НФОЮВ на острие атаки - вместе с гибелью многих руководителей движения устранялись существовавшие между партизанами и Северным Вьетнамом противоречия относительно общей стратегии ведения войны.
Нужно учитывать, что изначально средний партизан - это крестьянин с винтовкой, который в боевом отношении уступает среднему пехотинцу. По мере развития боевых действий, крестьяне приобретают нужный боевой опыт и превращаются в закаленных бойцов, но для этого необходимо время и некоторый объем обучения и практики. Кстати, обратите внимание, что в цитате из Википедии, писавшейся по американским мемуарам, умудрились сделать совершенно неверный вывод - "северные армейцы" к концу войны сменили "южных партизан" не потому, что те все взяли и поголовно погибли во время наступления Тет, а потому, что партизанские части переродились в "почти" регулярные армейские подразделения.
Второй момент, который нужно учитывать - партизанская война сама по себе хороша для истощения противника, но нанести решительный удар, победить в войне и взять власть (в случае гражданской войны) позволяет только регулярная армия.
7. Именно поэтому стадия "динамического равновесия" приводит к фазе "перехода к конвенциональной войне", когда партизанские подразделения постепенно превращаются в подразделения регулярной армии. Дальше дело решается в "нормальных", "больших" сражениях. У Че Гевары это описано так:
...партизанские операции приобретают характер военных действий, возникает линия фронта, где происходят бои партизанской армии с войсками противника. В руки партизан попадает тяжелое оружие и даже танки, теперь они уже не уступают противнику в силе.
Противник терпит поражение, приняв бой, навязанный ему партизанами на ими же продиктованных условиях. Перед угрозой полного уничтожения он капитулирует.
На этой фазе либо партизанские отряды перерождаются в регулярные армейские части, либо со стороны линии фронта подходит "своя" регулярная армия и довершает сражение.
Примерно так протекает успешная партизанская война.
Процесс, конечно, может различаться от страны к стране - в зависимости, от климата, менталитета, политического положения в стране и в мире и так далее и тому подобное. Партизанам могут оказывать поддержку из-за границы или с Большой Земли. Части спецназа попавшие в окружение могут становиться основой партизанского отряда, а партизанские отряды кроме собственно партизанской войны могут "выполнять работу для Центра". Тут нет шаблонов и раз и навсегда писанных законов.
Однако, отдельным фактором я бы выделил умение организовывать, интегрировать и увязывать все вместе. Комплексность действий - когда все сверху донизу и по горизонтали работает на одну цель и делает это слажено - в итоге дает многократно усиленный эффект. И по этому фактору, с моей точки зрения, Империя Зла не знала себе равных - как в партизанской войне в ВОВ, так и в контрпартизанских действиях, которые велись в основном в послевоенное время. Огрехи, разумеется были, и были немалые - поскольку все постигалось на практике, но аналогичный опыт других стран того же временного периода выглядит более чем скромно.
Главный момент, который бы мне хотелось выделить в конце - партизанское движение всегда начинается с вопроса о власти, с вопроса о политике. Мирное население как правило обладает достаточной инерцией в отношении политики - исключая конечно определенный процент "горячих голов". Поэтому, если где-нибудь начинается крупномасштабное партизанское движение - это означает что людей на местах допекли до такого состояния, что не взяться за оружие невозможно. И в конечном счете либо "новая власть" что-то делает для населения (СССР в поствоенной Западной Украине), либо для "новой власти" на этом все заканчивается.
[1] Звонил секретарь Абакумова: мне надлежало срочно явиться в кабинет министра. У Абакумова шел допрос Матвиейко, который проводили сам министр и его заместитель Питовранов. Вначале я выступил в роли переводчика, поскольку Матвиейко говорил только на западноукраинском диалекте. Допрос продолжался два часа. Затем Абакумов приказал мне самому заняться Матвиейко. Я работал с ним примерно месяц. Это были не допросы, а беседы, то есть протоколы не велись. Наши беседы проходили в кабинете начальника внутренней тюрьмы Миронова, где Матвиейко имел возможность даже смотреть телевизор. Помню, как его поразила опера «Богдан Хмельницкий» на украинском языке. Этот спектакль шел в рамках декады украинского искусства в Москве. Ни в Польше, ни в Западной Украине Матвиейко никогда не бывал на оперных спектаклях, исполнявшихся на его родном языке. Ему это казалось невероятным, и чтобы убедить его окончательно в подлинности увиденного, я взял Матвиейко с собой в театр на украинскую декаду, правда, в сопровождении «эскорта».
После бесед со мной он убедился: кроме, быть может, фамилий нескольких второстепенных агентов, нам, по существу, было известно все об украинской эмигрантской организации и бандеровском движении. Он был потрясен, когда я стал излагать биографии всех известных ему руководителей украинских националистов, приводить подробности их личной жизни, рассказывать об их взаимных распрях. Заверив Матвиейко, что не собираюсь его вербовать, я объяснил: самое главное для нас - прекратить вооруженную борьбу в Западной Украине. С разрешения Абакумова я позвонил Мельникову, первому секретарю компартии Украины, сменившему на этом посту Хрущева, и попросил принять Матвиейко в Киеве и показать ему, что Украина, и в частности Западная Украина, - это не оккупированная русскими территория, а свободные земли, где живут свободные люди.
С Матвиейко я больше не встречался. В Киеве его поместили на конспиративной квартире под домашний арест, при этом дали возможность свободно передвигаться по городу. Затем его перевели во Львов, где он жил в особняке. Оттуда он и сбежал. Какой тут поднялся переполох в Киеве и Москве! Был объявлен всесоюзный розыск. Министр госбезопасности Украины немедленно приказал арестовать всех, кто отвечал за охрану Матвиейко. Оказалось, что ушел он весьма просто: вышел из ворот особняка, попрощался с охранником, который за прошедшие десять дней привык к тому, что Матвиейко свободно приходит и уходит (правда, в сопровождении офицеров госбезопасности), и не остановил его, хотя никакого сопровождения на сей раз не было.
Эти дни он жил на квартире своего старого знакомого, не связанного с бандеровцами. Матвиейко сказал ему, что приехал из Москвы по делам и поживет у него недолго. За это время он обошел бандеровские явки и проверил львовские связи, о которых не дал никаких показаний в Москве. К своему ужасу, он обнаружил, что их агентурная сеть не существует: два адреса оказались неверными, а люди, связанные с подпольем, были вымышленными. Все это было фантазии составителей отчетов о дутых успехах бандеровского движения, посылавшихся в штаб-квартиры ОУН в Лондоне и Мюнхене. Матвиейко был достаточно опытным разведчиком, чтобы понять: оставшиеся явки наверняка находятся под наблюдением советской контрразведки, их сохранили только для того, чтобы использовать в качестве ловушек для незадачливых визитеров из-за рубежа.
Через три дня Матвиейко сам сдался органам безопасности во Львове. На пресс-конференции, устроенной украинским руководством, он выступил с осуждением бандеровского движения. Используя свой авторитет, Матвиейко призвал эмиграцию и оуновцев, сражавшихся в бандитских отрядах, к примирению. Впоследствии он начал новую жизнь - работал бухгалтером, женился, вырастил троих детей и мирно скончался в 1974 году.
История с Матвиейко приобретает новое звучание в свете провозглашения украинской независимости. На Западе никогда не отдавали себе отчета в том, что после революции 1917 года Украина впервые в своей истории обрела государственность в составе Советского Союза. Подлинный расцвет наступил в национальном искусстве, литературе, системе образования на родном языке, что совершенно невозможно было представить ни при царизме, ни при австрийском и польском господстве в Галиции.
(с) Павел Судоплатов
"Спецоперации"
[2] Показательный эпизод из Грина:
Французы контролируют основные дороги до семи часов вечера; после семи часов у них остаются сторожевые вышки и кое-какие города
...
- Впереди у нас долгая ночь. - Теперь, когда Пайл был со мной, я больше не слышал никакого шума. Даже оба солдата как будто успокоились.
- Что будет, если на них нападут вьетминцы? - спросил Пайл.
- Они выстрелят разок и удерут. Вы читаете об этом каждое утро в «Экстрем ориан». «Прошлой ночью один из постов к юго-западу от Сайгона был временно захвачен вьетминцами».
- Неважная перспектива.
- Между нами и Сайгоном сорок таких вышек. Всегда можно рассчитывать, что попадет не тебе, а соседу.
- Нам очень пригодились бы мои бутерброды, - произнес Пайл. - А все-таки одному из этих парней следовало бы стоять на карауле.
- Он боится, что его подкараулит пуля. - Теперь, когда мы тоже устроились на полу, вьетнамцы перестали так нервничать. Им можно было посочувствовать: не легко двум плохо обученным солдатам сидеть ночь за ночью, гадая о том, когда с поля к вышке подкрадутся вьетминцы.
(c) Грэм Грин
"Тихий американец"