Рождественская ярмарка
В город привезли ярмарку. Прямо под Рождество, чтобы вспомнили люди традиции, и русская любовь к таким событиям потащила их тратить денежки на ярмарке.
В сочельник народу - не протолкнуться. Толстые укутанные шалями тетушки локтями под самые ребра бьют - мол, расступись, я иконки иду смотреть. Смиренные и спокойные служители церквей тоже торгуют, кто что привез: свечки, иконы опять же - от карманных до огромных, монастырские лекарства и явства.
- Три желания, три желания исполнится, а вы мимо пробегаете! - кричит и негодует смиренная женщина в платке, недовольная, что у нее не купили что-то. Надо было купить - а не хочется. Хочется, чтобы бесплатно исполнялось и еще ненавязчиво.
Ярмарку орагнизовали на парковке, прямо под отелем, где вид самых лучшим номеров выходит на купола собора. Полутемно и душно, телефоны почти не ловят, гул вполголоса. "Давайте я вас вот этой юбкой прикрою", - говорит продавец различных женских платьев, сшитых из кусочков ткани, пестрых, как подушки для дивана. Покупательница ждет. Ее отгородили от этой многоликой толпы кусочком длинного платья. Покупательница смущается. "Давайте я на штаны померяю".
"Не трогать! Женщина, не трогать!" - надрывается торговка томскими сушеными грибами. "Я сама всем все дам попробовать. Руки! Уберите!" Кричит и отвешивает кому-то сушеных белых грибов. Соленых попробуйте. Не трогайте, женщина, я же просила. А женщине все варенье надо попробовать.
И мед, и медовуха, и сладости, и грибы с ягодами - радость для стола нынче разнообразна. Пастилу всю раскупили еще давно, сидр в бумажных пакетах привезли из Петербурга, кедровые орехи продают по полкилограмма за 1500 р. Ну, пусть дальше продают, дай бог им здоровья.
Под мышкой женщина, стоя в очереди, еще Александра I держит - на обложке какого-то журнала. И мед пробует. И снова кто-то толкает под бок. Служители с тихими лицами, кто посмелее, предлагают приобрксти кирпичик за 100 рублей, или денег на храм внести, или молебен заказать. Многие становятся, думают, потом дальше уходят.
Притихшие покупатели и покупательницы с полными сумками, натсупая на ноги медлительным и все распаренные от духоты, уходили. Смиренные лица служителей и бойкие недоброжелательные продавцы оставались. Сочельник продолжался.
В сочельник народу - не протолкнуться. Толстые укутанные шалями тетушки локтями под самые ребра бьют - мол, расступись, я иконки иду смотреть. Смиренные и спокойные служители церквей тоже торгуют, кто что привез: свечки, иконы опять же - от карманных до огромных, монастырские лекарства и явства.
- Три желания, три желания исполнится, а вы мимо пробегаете! - кричит и негодует смиренная женщина в платке, недовольная, что у нее не купили что-то. Надо было купить - а не хочется. Хочется, чтобы бесплатно исполнялось и еще ненавязчиво.
Ярмарку орагнизовали на парковке, прямо под отелем, где вид самых лучшим номеров выходит на купола собора. Полутемно и душно, телефоны почти не ловят, гул вполголоса. "Давайте я вас вот этой юбкой прикрою", - говорит продавец различных женских платьев, сшитых из кусочков ткани, пестрых, как подушки для дивана. Покупательница ждет. Ее отгородили от этой многоликой толпы кусочком длинного платья. Покупательница смущается. "Давайте я на штаны померяю".
"Не трогать! Женщина, не трогать!" - надрывается торговка томскими сушеными грибами. "Я сама всем все дам попробовать. Руки! Уберите!" Кричит и отвешивает кому-то сушеных белых грибов. Соленых попробуйте. Не трогайте, женщина, я же просила. А женщине все варенье надо попробовать.
И мед, и медовуха, и сладости, и грибы с ягодами - радость для стола нынче разнообразна. Пастилу всю раскупили еще давно, сидр в бумажных пакетах привезли из Петербурга, кедровые орехи продают по полкилограмма за 1500 р. Ну, пусть дальше продают, дай бог им здоровья.
Под мышкой женщина, стоя в очереди, еще Александра I держит - на обложке какого-то журнала. И мед пробует. И снова кто-то толкает под бок. Служители с тихими лицами, кто посмелее, предлагают приобрксти кирпичик за 100 рублей, или денег на храм внести, или молебен заказать. Многие становятся, думают, потом дальше уходят.
Притихшие покупатели и покупательницы с полными сумками, натсупая на ноги медлительным и все распаренные от духоты, уходили. Смиренные лица служителей и бойкие недоброжелательные продавцы оставались. Сочельник продолжался.