Барселона. Дали
Но главное в том, что Дали этот уход от зрителя и бегство от нормального общения с ним понимал и переживал. По-своему, очень опять же эгоцентрично. Он хотел, чтобы его разгадали и потому столько работ-ребусов. Об этом же говорит и маленький «зал славы», когда сам Дали отобрал свои лучшие работы. И большинство из них еще «нормальные», то есть в них есть послание ко мне со стороны автора. Они небольшие по формату, некоторые просто миниатюры. Большую часть из них я хотел бы рассмотреть внимательно и не торопясь, но…
Речь, конечно, пойдет о городке Фигерас, который находится примерно в 140 км от Барселоны. Да и не только о нем. Этим постом я подхожу к окончанию своего рассказа-воспоминания о ноябрьской поездке в Испанию. Нам остались: Дали, Жирона, Монсерат.
Жирону мы посетили по дороге в Фигерас. Она оставила у нас самые светлые воспоминания. И дело не в том, что было солнечное ясное утро. И не в том, что мы попали в относительно малолюдное время, так что бродить по улочкам этого города-музея нам никто помешать не мог. Дело в том, что пусть даже в этом странном месте чувствовалась жизнь.
Странность этого города связана, что это непросто музей, а живой город с реальным населением. Мне показалось даже, что это качество прямо специально демонстрируется туристам. Какой-то маленький тракторок все время нашего пребывания в городке носился по улицам и сколько я не смотрел за ним, так и не понял цели его поездок.
И еще одна примечательность, которая врезалась в память - обычай целования попы «жиронской львице». Мол, кто поцелует, то герой и нормальный гость Жироны. А кто нет… В общем, как нас не уговаривали, среди нашей группы только одна женщина решилась стать «нормальной», с точки зрения жиронцев. Хотя их самих карабкающихся по маленькой лестнице в этой странной статуе я не видел.
Если бы я знал, что ждет нас у Дали, я наслаждался каждой минутой, проведенной в Жироне, и не торопился в гости к гению.
С Дали я знаком давно. Так вышло, что он среди великих художников чуть ли не одним из первых вторгся в мою жизнь. Представьте, я помню репортажи новостей еще с живым Дали. Репортажи о строительстве его музея-театра, о смерти Галы. Как и новость об уходе самого сюрреалиста.
Началось все с того, что в один из зимних курсантских отпусков я увлекся живописью. Зимой особо делать нечего. Одноклассники сдают сессию или работают. На улице особо не пошляешься. Отпуск в формате «тазик с пельменями и ведро водки» меня как-то никогда не прельщал. И когда я наткнулся на видеокассету с уроками живописи, то спустя день и поездки на Крымский вал за всем необходимым, я уже «творил».
Эту увлечение продолжилось и после окончания военного училища, где я заразил еще двоих товарищей этим делом. Так что мы проводили иногда настоящие плэнеры. Чаще всего я брал какую-то картину мастера, которая мне особо глянулась, и пытался ее воспроизвести. Причем мне было безумно интересен не сам результат, сколько процесс разгадывания «мыслей» автора. С техникой у меня было не очень, и потому я выбирал мастеров с крупным мазком. Моими любыми были и остались до сих пор: Моне (который Клод), Коровин, Ван Гог. Список был, конечно, шире, но этих троих я любил особенно.
В процессе воспроизведения я беседовал с мастерами и пытался пройти их путь, нанося каждый мазок на холст. Иногда возникали паузы, когда я просто не понимал - зачем он именно так сделал. Кстати, нечто подобное я встретил позже и у моего знакомого дипломированного художника и иконописца (Царствие ему Небесное).
Как-то я забрел в его мастерскую и застал друга за перетиранием камней. Он все делал «как положено» и своими руками, в том числе и краски из минералов. Я спросил: над чем он работает и как успехи. В ответ услышал сетования, что находится в творческом кризисе, так как «не понимает - как он эту складку написал. И главное - зачем?». Он - это какой-то иконописец, чью работу мой друг взял за образец для своей иконы. И он честно, пока думал над этим, кисть в руки не брал, а все тер камни. Может потому, что так относился к творчеству у него иногда кальки прорисей и мироточили.
В общем, я всегда беседовал с художниками и как-то понимал их. Но только не Дали! Написанные картины я дарил друзьям. Время было безденежное, я офицер с нищенским содержанием, подрабатывал ночным сторожем. А картина - отличный и оригинальный подарок. Тем более что что-то мне все-таки удавалось в этом деле. И вот один мой друг мне сказал как-то: «Ты все равно подаришь картину. Так нарисуй мне то, что я хочу». И дал мне альбом с Дали, ткнув пальцем в одну из работ мастера. И начались мои мучения!
Так трудно мне ничего не давалось. Дали - гений и с точки зрения техники письма. Тут за грубым мазком не спрячешься. Но главное не в этом! Я совершенно не понимал его языка. Я не понимал, что он хочет сказать и потому не понимал того, как это он говорит. Одним словом, уже тогда я понимал - Дали это не мое.
И вот я ехал в гости к мастеру и хотел окончательно разобраться в своем отношении к нему и его творчеству. И я разобрался!
Нам всю дорогу рассказывал гид о Дали и его жизни. И главным стержнем был сюрреализм. То есть мир, вывернутый наизнанку (я так понимаю это направление). И если в нормальном мире, автор и творец нечто отдает от себя (или даже себя) зрителю, то Дали было просто наплевать на зрителя и то, какой посыл тот от него получит. Дали писал только для себя. Более того, он все делал для того, чтобы еще нечто вытянуть из зрителя. Спровоцировать его на эмоцию и эту эмоцию забрать себе.
В каждой работе Дали прямо видишь, как автор потешается над тобой, да еще говорит о себе - вот какой я гений! Вот какой я молодец. Смотри и трепещи! Понял я это, конечно, не сразу. Хотя пребывал в шоковом состоянии с первых шагов по музею-театру Дали. Фасады здания, первая инсталляция перед его входом, затем первая инсталляция внутри, - все это просто кричало о чем-то очень знакомом.
Я сам «творил» и много общался с художниками разных направлений. И я понимаю, что такое «художественный стеб». Когда автору важно не передать что-то зрителю, а что-то рассказать другому творцу. О том, как он преодолевал сопротивление материала, или идиотизм заказчика работы, или предвзятые отношения зрителя и критиков.
Но даже здесь все же остается поле для присутствия кого-то постороннего в созданном работой мире. Пусть даже над зрителем смеются, но все же с ним говорят, так как работа, в конечном итоге для него, зрителя. У Дали этот стеб доведен до абсолюта. Для него важно не то, что увидит зритель, а лишь то, что чувствует он сам. Именно и только это!
Но главное в том, что Дали этот уход от зрителя и бегство от нормального общения с ним понимал и переживал. По-своему, очень опять же эгоцентрично. Он хотел, чтобы его разгадали и потому столько работ-ребусов. Об этом же говорит и маленький «зал славы», когда сам Дали отобрал свои лучшие на его взгляд работы. И большинство из них еще «нормальные», в них есть послание ко мне со стороны автора. Они небольшие по формату, некоторые просто миниатюры. Большую часть из них я хотел бы рассмотреть внимательно и не торопясь, но…
А что должен испытывать зритель, которому с первых шагов в музеи говорят, что до него тут дела нет? Что он ничтожество перед лицом гения, загадавшего такие загадки в своих работах, что никто их понять до конца не в силах? Правильно - плюнуть в ответ во все это. В течение первого получаса пребывания в музеи я был несколько раз буквально сбит с ног «зрителем» Дали. Гости носились мимо работ в поисках только одного - выгодного ракурса для селфи. Между мной и работой мастера, которую я все-таки хотел рассмотреть, чтобы осмыслить обязательно возникал кто-то, спиной к картине и лицом ко мне. И этот некто просто не понимал, зачем я тут стою и мешаю ему селфиться. И даже когда я получал от этих некто локтем в ухо или толчок в спину и т.д. - чаще всего вместо извинения я видел раздражение в свой адрес - мол, чего ты мешаешься. Сюрреализм, доведенный до конца: музей, в котором автору нет дела до зрителя, а зрителю до автора. И тот и другой, поглощены только самими собой.
В музее есть дворик, куда зрителю можно умыкнуть от этого беспредела безразличия. Там цветы, фонтан и указатель на выход. Это тоже замыслил сам Дали. Мол, кто не въедет в его гениальность, может идти вон. Так трактуют это место гиды. Я же понял, что Дали хотел предложить тем, кто поймет то, что из себя представляет его музей-театр, не терять тут времени, а искать гармонию за его стенами. Выйдя в этот дворик, я трудом преодолел искушение не воспользоваться предложением гения и пойти просто погулять по городку и подальше от этого безумия. Зачем-то я все же предпринял вторую попытку, но сдался через 10 минут и сбежал.
Так тема Дали для меня была закрыта и думаю навсегда. Он гений, тут я не спорю. Гений провокации и самодовольства в ней. Мне говорить с его работами (в подавляющем их числе) не о чем. Потому что не о чем говорить со зрителем самому Дали. Он зрителя презирал. Примерно так же наш сюрреалист Курехин, который в одной их ТВ -передач советовал бороться со СПИДом фарфоровыми слониками. Мол, раз эта болезнь, по его мнению, есть следствие ухода за пределы обывательского мещанства. То справится с ней, по его логике, можно только культивируя это мещанство. И все это говорились с такой мерзкой улыбочкой, из которой было ясно, что сюрреалист Курехин ненавидит больше всего не болезнь СПИД, а людей ею еще не заболевших. Он глумится над ними, потому что они еще здоровы. Как и над теми, кто этим страшным недугом уже поражен. Он ненавидит и презирает всех, кроме себя самого.
Я вспомнил этот эпизод из 90-х, как только увидел задние музея-театра Дали, с его ватрушками на фасаде. К счастью, до этого была живописнейшая Жирона. Так что я уезжал из Фигераса все же с позитивным эмоциональным остатком. Да и сказать Дали мне вообще ничего не дал я не могу.
Еще, к счастью, после Дали были и иные впечатления от художественной Испании. Но об этом завтра.
P.S. Я не вставил фотографий работ Дали, так как и не снимал их. Зачем? Каталогов в ними много, Интернет просто завален.
Добавить в друзья в: ЖЖ | ВК | твиттер | фейсбук | одноклассники