Четыре истории про Амели
История первая
Лет десять, а, может, уже и одиннадцать назад в обществе относительно молодой дамы я посещал кинотеатр. Была очень добротная мелодрама. Мне помнится, что, вроде, фильм был датский. Высоко эмоциональные обстоятельства ленты раскрывались на фоне судеб двух обычных людей, чья необычность предопределялась лишь тем, что герои были гражданами разных государств, и их попытки обустроить собственную жизнь вступали в непреодолимые противоречия с законами. Не с какими-то серьёзными статьями уголовных и налоговых кодексов, а с вполне себе внятными правилами временного пребывания иностранцев.
Уже наездившись по европам, я почти во всём отождествлял себя с героем. Правдоподобность условий, ситуаций и контекстов, в которых оказываешься, когда за границей встречаешь соотечественников, которые - каждый в своём частном случае - не намерены возвращаться домой, была весьма понимаема и принимаема мной. Изящная сценарная разработка жанра требовала какого-то необъяснимого насилия над чувственным миром героев со стороны работающих винтиков государственной машины. Сентиментальные надежды и ожидания стирались безнадёжно-мрачным финалом. Она оставалась. Его высылали из страны. Были человеческие слёзы и нарастающая психологизация от никак непреодолимой необходимости расстаться. До крика. До физической невозможности не обернуться и не отвести глаз.
- Фиговый фильм. В условиях глобализации завтра сели в самолёт или в поезд и встретились у него дома или в третьей стране, - первое, что произнесла моя спутница после того, как мы вышли на кажущуюся излишне шумной улицу.
- Но для них было бы трагедией расстаться даже на пару дней. Ты не поняла?
- Ты сам-то сидишь на привязи?
История вторая
Скинул коллеге по электронной почте ссылку [http://drugoi.livejournal.com/3462703.html] с припиской: «Надо бы её позвать к нам на кафедру». Он спросил: «Кем?». Я ответил: «м.н.с.». - Ну да, понимаю, глупо, конечно, как-то. Но, с другой стороны, учила бы наших студентов норвежскому языку. Может, ещё и межнациональным коммуникациям. Или какому курсу по актуальной миграции. А, может, была бы writer-in-residence.
Если и хотеть быть заведующим кафедрой международных отношений, то, пожалуй, только для того, чтобы иметь возможность хоть иногда совершать востребованные людьми честные и благородные поступки. Хотя, без сомнений, я понимаю, что для Мадины Саламовой было бы правильнее жить там, где она желает. Где как-то срастается и получается. Где есть дом и семья. Даже с учётом всех тех обстоятельств, в которые она была поставлена своими родителями, привезшими её десять лет назад в Норвегию. С учётом обстоятельств невыбора, непреодолимости, неосуществимости, несбыточности и несвободы, которые предопределяются для любого несовершеннолетнего человечка, родителям которого, опять же в силу разных причин, стукает в голову валить на край земли.
История третья
Мы как-то привыкли не сомневаться в том, что Норвегия - демократическое и построенное на законах государство. Взаимосвязанность и взаимодополняемость этих двух субстанций кажется нам органичной и естественной. Сообщающиеся сосуды. Устойчивая политическая конструкция. Но истории, что происходят с Амели, свидетельствуют о необходимости и обоснованности сомнений. То состояние внутрисоциетальных связей, что мы - и я, и читатели этого блога, и сами норвеги - наблюдаем в норвежском государство-устройстве, характеризует ситуацию, при которой демократия перестаёт означать возможность выбора.
Да, демократия, наряду с конституционализмом, разделением властей и независимостью суда, стала гарантом прав и свобод норвежского гражданина. Демократия способствовала установлению либерального порядка. Но нужна ли демократия, если защита прав и свобод эффективно реализуется через судебные решения? Насколько демократия как политическая форма и институциональный механизм гражданского соучастия в деятельности властных структур адекватна законо-ориентированному устройству общества?
Демократия перестаёт означать реальный выбор. Выбор делает судья. Он разрешает спор, и демократия ему по большому счёту совсем не нужна. Экспансия аксиоматических требований не обходить закон, а безропотно следовать ему заставляет всю общественно-политическую систему подстраиваться под текущую ситуацию, где правила игры определяются законодателями.
Коллега выдвигает тезис: «Но ведь ненарушимость нормы, то есть буквы и духа закона, несмотря на все симпатии/антипатии демоса, есть одна из главных гарантий нормального существования этой самой демократии». Не могу согласиться. Ненарушимость нормы, несмотря на все симпатии/антипатии демоса, есть одна из главных гарантий нормального существования любых властно-общественных отношений. Вне зависимости от типа режима. Будь он демократический, авторитарный, тоталитарный или смешанно-гибридный. Построив и утвердив либеральный порядок, норвежская демократия сама себя маргинализировала. Вытолкнула за пределы чётко очерченного круга, имя которому законность. Право участия в демократическом процессе заместилось правом быть защищённым законом.
История четвёртая
La Maria bli! Десятки тысяч граждан выступили против решения суда. Выразили свой протест, который, однако, уже стал непредусмотренным в системе тотального доминирования судебных решений. «Высылка из страны за незаконное пребывание.» Норвежский премьер-министр: «Понимаю чувства демонстрантов, но в то же время должен соблюдать закон. Эта девушка, как и ее родители, получила отказ в просьбе об убежище, а значит, подлежит высылке. Если сделать исключение, сигнал будет истолкован в окружающем мире таким образом, что важно лишь достаточно длительное время продержаться в Норвегии, и власти пойдут на уступки».
В течение недели М. Саламова прибудет в Россию. В посольстве Королевства Норвегии она подаст аппликационные документы на получение въездной рабочей визы. Журнал «Teknisk Ukeblad» представил необходимые подтверждения, сделав предложение Мадине занять должность редактора издания. Что будет дальше? В дипмиссии в златоглавой работают законопослушные граждане-чиновники. Те самые винтики государственной машины. И как они поступят? По закону?
С Пашей Баевым знаком десять-одиннадцать лет. Чуть больше он живёт и работает в Осло. Последний раз виделись пять лет назад на конференции в московской Вышке. Совсем редко переписываемся. Со ссылкой на сообщение [http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2011/01/110117_norway_russian_deportation.shtml] приведу его слова: «Книжка («Ulovlig Norsk» - «Незаконный норвежец») не понравилась чем? Не тем, что она (М. Саламова) что-то разоблачила, а самим тем фактом, что она в книге говорит: да, есть закон, но можно его обходить, можно находить варианты, устраиваться и это не очень трудно, то есть открытый вызов тому закону, который существует».
Сможет ли Амели «обойти закон», оказавшись в положении посетителя-просителя в консульском отделе норвежского посольства в Москве? Или она сама неожиданно начнёт требовать неукоснительного выполнения в отношении себя установленных законоположений?
Лет десять, а, может, уже и одиннадцать назад в обществе относительно молодой дамы я посещал кинотеатр. Была очень добротная мелодрама. Мне помнится, что, вроде, фильм был датский. Высоко эмоциональные обстоятельства ленты раскрывались на фоне судеб двух обычных людей, чья необычность предопределялась лишь тем, что герои были гражданами разных государств, и их попытки обустроить собственную жизнь вступали в непреодолимые противоречия с законами. Не с какими-то серьёзными статьями уголовных и налоговых кодексов, а с вполне себе внятными правилами временного пребывания иностранцев.
Уже наездившись по европам, я почти во всём отождествлял себя с героем. Правдоподобность условий, ситуаций и контекстов, в которых оказываешься, когда за границей встречаешь соотечественников, которые - каждый в своём частном случае - не намерены возвращаться домой, была весьма понимаема и принимаема мной. Изящная сценарная разработка жанра требовала какого-то необъяснимого насилия над чувственным миром героев со стороны работающих винтиков государственной машины. Сентиментальные надежды и ожидания стирались безнадёжно-мрачным финалом. Она оставалась. Его высылали из страны. Были человеческие слёзы и нарастающая психологизация от никак непреодолимой необходимости расстаться. До крика. До физической невозможности не обернуться и не отвести глаз.
- Фиговый фильм. В условиях глобализации завтра сели в самолёт или в поезд и встретились у него дома или в третьей стране, - первое, что произнесла моя спутница после того, как мы вышли на кажущуюся излишне шумной улицу.
- Но для них было бы трагедией расстаться даже на пару дней. Ты не поняла?
- Ты сам-то сидишь на привязи?
История вторая
Скинул коллеге по электронной почте ссылку [http://drugoi.livejournal.com/3462703.html] с припиской: «Надо бы её позвать к нам на кафедру». Он спросил: «Кем?». Я ответил: «м.н.с.». - Ну да, понимаю, глупо, конечно, как-то. Но, с другой стороны, учила бы наших студентов норвежскому языку. Может, ещё и межнациональным коммуникациям. Или какому курсу по актуальной миграции. А, может, была бы writer-in-residence.
Если и хотеть быть заведующим кафедрой международных отношений, то, пожалуй, только для того, чтобы иметь возможность хоть иногда совершать востребованные людьми честные и благородные поступки. Хотя, без сомнений, я понимаю, что для Мадины Саламовой было бы правильнее жить там, где она желает. Где как-то срастается и получается. Где есть дом и семья. Даже с учётом всех тех обстоятельств, в которые она была поставлена своими родителями, привезшими её десять лет назад в Норвегию. С учётом обстоятельств невыбора, непреодолимости, неосуществимости, несбыточности и несвободы, которые предопределяются для любого несовершеннолетнего человечка, родителям которого, опять же в силу разных причин, стукает в голову валить на край земли.
История третья
Мы как-то привыкли не сомневаться в том, что Норвегия - демократическое и построенное на законах государство. Взаимосвязанность и взаимодополняемость этих двух субстанций кажется нам органичной и естественной. Сообщающиеся сосуды. Устойчивая политическая конструкция. Но истории, что происходят с Амели, свидетельствуют о необходимости и обоснованности сомнений. То состояние внутрисоциетальных связей, что мы - и я, и читатели этого блога, и сами норвеги - наблюдаем в норвежском государство-устройстве, характеризует ситуацию, при которой демократия перестаёт означать возможность выбора.
Да, демократия, наряду с конституционализмом, разделением властей и независимостью суда, стала гарантом прав и свобод норвежского гражданина. Демократия способствовала установлению либерального порядка. Но нужна ли демократия, если защита прав и свобод эффективно реализуется через судебные решения? Насколько демократия как политическая форма и институциональный механизм гражданского соучастия в деятельности властных структур адекватна законо-ориентированному устройству общества?
Демократия перестаёт означать реальный выбор. Выбор делает судья. Он разрешает спор, и демократия ему по большому счёту совсем не нужна. Экспансия аксиоматических требований не обходить закон, а безропотно следовать ему заставляет всю общественно-политическую систему подстраиваться под текущую ситуацию, где правила игры определяются законодателями.
Коллега выдвигает тезис: «Но ведь ненарушимость нормы, то есть буквы и духа закона, несмотря на все симпатии/антипатии демоса, есть одна из главных гарантий нормального существования этой самой демократии». Не могу согласиться. Ненарушимость нормы, несмотря на все симпатии/антипатии демоса, есть одна из главных гарантий нормального существования любых властно-общественных отношений. Вне зависимости от типа режима. Будь он демократический, авторитарный, тоталитарный или смешанно-гибридный. Построив и утвердив либеральный порядок, норвежская демократия сама себя маргинализировала. Вытолкнула за пределы чётко очерченного круга, имя которому законность. Право участия в демократическом процессе заместилось правом быть защищённым законом.
История четвёртая
La Maria bli! Десятки тысяч граждан выступили против решения суда. Выразили свой протест, который, однако, уже стал непредусмотренным в системе тотального доминирования судебных решений. «Высылка из страны за незаконное пребывание.» Норвежский премьер-министр: «Понимаю чувства демонстрантов, но в то же время должен соблюдать закон. Эта девушка, как и ее родители, получила отказ в просьбе об убежище, а значит, подлежит высылке. Если сделать исключение, сигнал будет истолкован в окружающем мире таким образом, что важно лишь достаточно длительное время продержаться в Норвегии, и власти пойдут на уступки».
В течение недели М. Саламова прибудет в Россию. В посольстве Королевства Норвегии она подаст аппликационные документы на получение въездной рабочей визы. Журнал «Teknisk Ukeblad» представил необходимые подтверждения, сделав предложение Мадине занять должность редактора издания. Что будет дальше? В дипмиссии в златоглавой работают законопослушные граждане-чиновники. Те самые винтики государственной машины. И как они поступят? По закону?
С Пашей Баевым знаком десять-одиннадцать лет. Чуть больше он живёт и работает в Осло. Последний раз виделись пять лет назад на конференции в московской Вышке. Совсем редко переписываемся. Со ссылкой на сообщение [http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2011/01/110117_norway_russian_deportation.shtml] приведу его слова: «Книжка («Ulovlig Norsk» - «Незаконный норвежец») не понравилась чем? Не тем, что она (М. Саламова) что-то разоблачила, а самим тем фактом, что она в книге говорит: да, есть закон, но можно его обходить, можно находить варианты, устраиваться и это не очень трудно, то есть открытый вызов тому закону, который существует».
Сможет ли Амели «обойти закон», оказавшись в положении посетителя-просителя в консульском отделе норвежского посольства в Москве? Или она сама неожиданно начнёт требовать неукоснительного выполнения в отношении себя установленных законоположений?