(no subject)

[theodorix]

Новости в нашем мире это, знаете ли, тоже своеобразный жанр. Помню (сто тыщ лет назад дело было), работал я заместителем главного редактора в одной газете и довольно часто общался с человеком, основной обязанностью которого было именно придумывание новостей. Ну вот, скажем, пишет какой-нибудь новостной ресурс "в городе К. ученые обнаружили...тра-та-та и проч.". Что делал наш Славик? Он тут же придумывал продолжение рассказа, с таким расчетом, чтобы это сильно "зацепило" читателя. Таким простым способом он "держал" кривую рейтинга, чем сильно гордился, попутно лаская свои литературные амбиции, ибо писал он хорошо. Был у него стиль, чего уж там говорить. Человеком он был пьющим умеренно, но когда газету стало "заворачивать в ветошь", то есть когда учредители все с меньшей охотой платили нам деньги, пить стали все помногу. И наш "редактор новостей" в том числе. И даже больше того, страсть его к алкоголю стала прямо-таки безудержной. С тяжелым похмельем он приходил с утра, а в течении дня, когда большая часть редакции, забив на будущее, которое "было уже определенно, но еще медлило", начинала выпивать, Слава виртуозно "добирал дозу" и, уже находясь в сильно измененном состоянии, бросался сочинять новости, стуча прокуренными пальцами по клавиатуре. Выпускающий, конечно, весь этот мрак даже не думал брать в серьезный расчет, и Славка очень страдал. "Вы мне что, не верите? Не верите, что так было?" - шумел он, попутно убивая беспечных мух тяжким похмельным выхлопом. Конечно, не верили, поскольку славкины новости были за пределами человеческой жизни: "арзамасские изуверы ложатся под бронетехнику", "марс снова подмигивает", "техник Радищев опровергает Ньютона" и все в таком вот духе. Беда была в том, что он формально был у меня в подчинении, за что я всегда огребал, ибо "он ваш, вот вы за ним и смотрите". Я, конечно, смотрел, но смотрел в небо. И смотрел я в него чистыми детскими глазами, поэтому остальное меня не волновало. "Что мне делать, Федь? Ты ж зам, б@я, посоветуй" - спрашивал он, и я почти физически ощущал пьяный кошмар, который бушевал в его голове. "Слава, что есть, то и пиши. Теперь уже не до литературы. Пиши правду" - тут голос мой крепчал, когда я произносил это слово.- "Правду пиши, Славка!". "Правду? - Славик ехидно кривился. - Да какую, на хер, правду!". И когда он так говорил, я тут же вспоминал диссидентов 60-х, которые просто курили в стороне, когда Слава рассуждал о том, что есть правда. "Правда на хер не нужна - кричал он во все горло в замершем редакционном помещении. - Сюжет нужен, б@я! Сюжет!". Так было день за днем, и кто-то безжалостно крутил со скрипом это колесо. Слава сидел на моих ушах, галлюцинируя и плача, мечтал о "сюжетах", прибегали какие-то "внештатники" и качали права (их вежливо выслушивали и вежливо посылали на хер), главред притискивала меня в коридоре к вибрирующей стене из гисокартона и невнятно убеждала, что "газета выживет, надо только понять и проч." ("про газету не скажу, а вот мы из ума точно выживем, вот что" - отвечал я), учредители совещались с отделом продаж (выжиги такие, что поискать). Мы изредка приходили на эти совещания. Если меня о чем-то спрашивали, то я всегда и во всем соглашался. В этом смысле я вообще был идеален, поскольку к вечеру, после фантастических доз коньяка, я соглашался со всем, что дарил мне этот замечательный мир. И вот однажды, придя с утра в редакцию, я наткнулся на Славку, который сидел и совершенно немигающими глазами пялился в монитор. Мелькнула мысль, что так он просидел всю ночь. Я заглянул через его плечо. На экране торчала первая новостная строчка: "Известная актриса М. уже на восьмом месяце беременности". Ничего особенного, строго говоря. Тут он заметил меня и оживился. «А ты знаешь, я придумал гениальный ход, только вот не знаю, как бы его подать». «А что за ход?» - спрашиваю. «Неее, сначала за это надо накатить». Я попытался возразить: «Слава, уймись. Времени 10 часов утра! Какое накатить!». Не слушая, он достал из стола бутылку, налил грамм 100 в пластиковый стакан с остатками чая, влил коньяк в рот и замер. Глядя мимо меня совершенно круглыми глазами, в которых уже светилось легкое помешательство, он продолжал: «Представь себе, что нас не разгонят, и мы будем издавать эту гребаную газету. И вот все вы пишите, пишите вашу эту непрекращающуюся херню, а я буду давать теперь только одну новость». Он сделал паузу. «Известная актриса М. ВСЕ ЕЩЕ на восьмом месяце беременности… Проходят дни и месяцы, тонут подводные лодки, взлетают космические ракеты, люди рождаются и умирают, а у меня только одна новость - известная актриса М. ВСЕ ЕЩЕ на восьмом месяце беременности. Ты понимаешь? Они ж все с ума сойдут!». Тут он засмеялся, и мне стало совсем как-то не по себе. Я тихо сел за свой стол, достал чистый лист бумаги и вывел крупными буквами слово «Заявление». Потом еще подумал и выкинул бумагу в корзину...

P.S. Газету, конечно, закрыли, но позже. Со Славиком мы больше не пересекались в жизни (я думаю, что это хорошо). Но с того самого дня, я стал очень критически относится к абсолютно любым новостям, даже к самым безобидным. Потому что... Ну, понимаете, да? :)