Церковная "вертикаль страха" и её преодоление
В самом конце прошлого года на епархиальном собрании города Москвы патриарх Кирилл ответил на записки присланные духовенством из зала. В одной такой записке было написано, что в Русской Церкви создана "вертикаль страха", когда епископы боятся патриарха, настоятели - епископов, духовенство - настоятелей, тех - прихожане, а прихожан - внешние , неверующие. Патриарх с такой оценкой не согласился.
Я прочёл об этом в жж-сообществе
Сhrist Civilization. Сама запись содержит опрос относительно того, существует ли такая вертикаль страха в сегодняшней Русской Православной Церкви. Около 67% ответивших считают что да, существует. Можно долго разбираться в причинах такой ситуации, и причины эти, в общем, ясны и понятны большинству тех, кого вообще волнует сия тема, но я сейчас не об этом. Я попробовал подумать, что же должно измениться, чтобы эта вертикаль, наконец, обратилась в ничто. Речь даже не о том, какие именно шаги надо предпринять, а о том, какова цель. Какие условия сделают существование церковной вертикали страха невозможной.
На мой взгляд, основных сил, поддерживающих сегодня вертикаль, три: (1) специфическое представление большинства духовенства о церковной дисциплине, (2) представление духовенства и мирян о том, что такое священник и в чём его обязанности, и (3) освященный веками принцип территориальной церковной юрисдикции. Итак, по порядку. Только хочу предупредить: под катом - текста на три страницы А4.
1. Русское духовенство, в большинстве своём, готово покорно принимать любую волю высшей церковной власти. Недавно о.
Филипп Парфенов перепечатал у себя в блоге интервью, данное читинской газете "Вечёрка" о. Сергием Таратухиным. Напомню, что о. Сергий стал известен, когда епископ Читинский Евстафий запретил его в служении за то, что священник выразил своё несогласие с условиями содержания Ходорковского в местной колонии. Так вот, меня поразила та покорность, с которой он принял лишение священства. И ведь не он один такой!
В фирме, например, - написал я тогда в одном из каментов, - директор является источником статуса: кого назначил менеджером, тот - менеджер; кого уволил, независимо от причин, тот - уволен. В Церкви же всё иначе. Ни епископ, ни патриарх, ни собор (даже вселенский) источниками власти не являются. Они могут служить лишь проводниками единственного источника церковной власти - Бога. Ну не может же, в самом деле, любой собор отлучить человека от Церкви или лишить сана за то, что у него неправильный цвет глаз?
Следовательно, епископ не имеет права собственно накладывать какие-то прещения, но только объявлять их: мол, батюшка, вы ту-то и ту-то совершили действия, поставившие вас вне священства. Причем это объявление не действует автоматически: ведь Бога не обманешь. Лишить сана священник может только сам себя - собственными поступками. Если действий, которые поставляют священника вне сана, на самом деле не было - то лишить его сана извне просто не возможно.
Но у нас это происходит на каждом шагу. Священников совершенно беззаконно и произвольно запрещают в служении, и то, что они подчиняются, как мне кажется - это и их грех тоже. Представьте, что архиерей своим указом и без прошения супругов аннулирует брак на том основании, например, что муж и жена - рыжие. И если супруги готовы такому решению подчиниться, это лишь значит, что они сами не хотят жить в браке и ищут лишь повода расстаться. Равно как и если священника лишают сана ни за что, без оснований и без разбирательства (то есть лишение сана является ничтожным, сан и сопряженные с ним обязанности никуда не деваются), а священник это принимает - значит, он фактически сам отрекается от своего служения.
И ссылаться на "послушание священноначалию" и тем более на мнимую в данном случае "волю Божию" тут бессмысленно: что, если "священноначалие" завтра прикажет тайну исповеди разгласить (для "пользы церковной") - это тоже будет "воля Божия"? Поэтому, как я думаю, незаконно запрещенные священники просто не имеют права - ни канонического, ни морального - переставать служить. И в этом нет никакого непослушания, даже самому запретившему епископу. Ведь пастырская власть - это право не действовать своей волей, а лишь указывать на волю Бога. Епископ, творящий что-то "от себя", не имеет пастырской власти, и "послушание" ему со стороны священника - это не церковное послушание (т.е. послушание воле Бога, открывшейся через Церковь), а следование собственной воле, собственным понятиям и собственному желанию "послушаться". Вряд ли какой священник послушает своего архиерея, если тот потребует от него, например, оставить свою жену и взять другую; так почему же не менее абсурдным требованиям перестать служить просто так - подчиняются?
"А как вы себе представляете это "не имеют права" на практике? - ответил мне на подобные мысли о. Филипп, - (...) Священнику - куда идти, где служить? В его собственной епархии знают, что он запрещен. Никто из других настоятелей храма не позволит ему священнодействовать, дабы самим не подпасть под прещение. Переводиться в другую епархию (область, регион)? Но для этого нужна отпускная бумага от прежнего архиерея, которому он подчинялся. И, соответственно, снятие прещения! Тогда куда идти бедному священнику?"
Весьма справедливое возражение. Действительно, как сделать так, чтобы священник перестал зависеть от архиерейской воли в материальном плане? Стоит учесть, что"материальное" в данном случае - это не только средства для на содержание священника и его семьи, но и церковное здание, в котором он служит, богослужебная утварь, которой пользуется, и многое другое. Причина этой печальной зависимости, думаю, вот в чём:
2. Русское духовенство, в значительном числе, отягощено совершенно лишними заботами. В нашей церковной жизни как-то так получается, что всё завязано на имущество (храм, утварь и т. п.) и деньги (зарплата священника, хора, сторожей-уборщиц). Здесь реальный камень преткновения даже для "либералов", то есть для тех, кто понимает и говорит, что это - не главное. Но это же и на самом деле не главное. Здорово, если есть храм. Но храм для общины - как оклад для иконы. Со всеми минусами и плюсами. Многие согласятся, что маленькая община - лучше большой. Но маленькой общине огромный украшенный храм и не нужен, и накладен в содержании. Достаточно комнаты или чуть большего помещения, например на первом этаже высотки.
Такой храм можно вообще не оформлять как церковь, не иметь там ничего ценного - и избавиться от опасности, что "владыка отнимет". Как у христиан в исламских странах: там храмы тоже зачастую не особенно блещут именно чтобы не притягивать алчных взоров. Далее - зарплата священника. Тут важно спросить: а чем, собственно, занимаются священники, особенно настоятели-одиночки? Ответ очевиден - они весомую часть времени тратят на работу завхоза, управляя тем самым ненужным имуществом и изыскивая средства на его приобретение. Еще одна весомая часть времени уходит на требы - религиозные обряды для людей, в большой массе, сторонних по отношению к общине. А теперь представим священника, у которого приход - 10-15 человек и храм - большая комната, приобретенная или арендуемая в оффисном комплексе, или просто чья-то квартира, или часовенка при доме (если дело на селе) священника. Стоит вспомнить крошечные византийские храмы Крыма (св. Илии в Солнечной Долине или Двенадцати апостолов в Судаке) или современные западные домовые церкви.
Идея с комнатой идеально подходит для современного города. Золотить-расписывать такую комнату не надо. Поддерживать её в порядке проще простого и готовить к богослужению может любой член общины. Хор при таком раскладе тоже не особенно нужен, хотя во многих общинах есть люди, умеющие петь. Недорогие репродукции икон, 1-2 комплекта облачения, простые священные сосуды - всё это не ляжет на людей тяжким бременем. Кроме того, многое можно сделать своими руками - храм от этого станет лишь уютнее. Треб в нынешнем смысле слова у священника такой маленькой церкви тоже будет не много - несколько в год. Зато молитвенное общение членов общины станет более насыщеным, а литургические формы - более гибкими. Станет возможно освящать церковной молитвой, причём искренней и глубоко личной, в отличие от нынешних скороговорок-записочек, все события в жизни членов общины: болезнь и выздоровление, успехи и неудачи. Если помещение доступно общине во всякое время, богослужение можно совершать с любой частотой - хоть ежедневно. В праздники, приходящиеся на рабочие дни, евхаристию можно совершать как рано утром (если вся община живёт в одной высотке, например), так и вечером - такая практика давно существует в Америке. Таким образом батюшка сможет нормально работать на светской работе, хотя возможно и не на полную ставку. Ну и чего ему, в экономическом смысле, опасаться владычнего гнева?
Всё это, к слову, ни сколько не отменяет больших и торжественных храмов. Опять же, пример Византии - там огромные базилики и крошечные домовые "экклезиаки" отлично сосуществовали. Да и на Руси в средние века ситуация была чем-то похожа.
Если подобное разукрупнение приходов состоится, среди его последствий неизбежно будет следующее:
(а) увеличится количество духовенства и, возможно, понизится уровень его богословской грамотности. Но, во-первых, и сейчас духовное сословие как таковое богословским умом не блещет. Вво-вторых, очевидно, что высокий нравственный и пастырский уровень для священника важнее академических знаний. Наконец, надо помнить, что знания приобрести куда проще, чем совесть и пастыркий талант.
(б) епископат утратит экономические рычаги влияния на священников - останутся лишь духовно-нравственные. Кроме того, епископов станет гораздо больше, и "социальный статус" их весьма снизится. Епископы получат стимул превратиться из владык в пастырей и помощников своим братьям-пресвитерами и всему христианскому народу.
(в) обнаружится и проявится разномыслие общин. В наше время о разных приходах РПЦ открыто говорят, что этот - либеральный, тот - консервативный, и тому подобное. Ситуации, когда то, что в одном храме - норма, в другом храме - препятствие к причащению (=к членству в Церкви), встречаются направо и налево. И даже наша "вертикаль" не в силах этого сдержать!
(г) всё это приведёт к неизбежному дроблению церковно-административной структуры и росту числа независимых юрисдикций. Даже в настоящий момент такое дробление сдерживается, во многом, волей государственной власти. Но если эта воля прекратит удерживать центробежные процессы в Русской Церкви, или даже начнёт поощрять их, распад не минуем.
В настоящее время подобное юрисдикционное дробление в официальной пропаганде именуется "расколом", каковой, как мы знаем, есть грех. Но расколом это можно считать (и то вряд ли) лишь в том случае, если мы априори принимаем за истину принцип территориальной церковной юрисдикции.
3. Территориальная церковная юрисдикция - реальность, которой нет. Но раньше она была, это точно. При низкой мобильности населения и практическом отсутствии средств сообщения территориальный принцип устройства был единственно возможным. Впрочем, и в средние века этот принцип не соблюдался полностью - собственные храмы, изъятые из-под обычной архиерейской (и даже патриаршей) юрисдикции, имели, например, общины чужеземцев, национальных меньшинств, монашеские объединения.
В наше время "канонические" (т. е. сохраняющие между собой церковное общение) юрисдикции запросто сосуществуют не только в рамках "мирового православия", но и в составе одной поместной Церкви. Например, в Нью-Йорке служат два независимых друг от друга епископа Московского Патриархата - глава Патриарших приходов в США и епархиальный архиерей РПЦЗ МП. В английском Оксфорде в одном храме пребывают два прихода одного Константинопольского патриархата под окормлением двух разных архиереев: Каллиста Уэра (Фиатирская епархия) и Гавриила де Вильдера (Русский экзархат). Оба прихода, естественно, находятся в полном общении, однако "каллистовская" община служит по новому стилю и по греческим обрядам, а "гаврииловская" - по русским обрядам и по старому стилю.
Можно сколько угодно кричать про ужасы "расколов", но факт остаётся фактом: "расколы" как временный разрыв церковно-дипломатических связей были неотъемлемой частью церковной истории во все времена и не особенно влияли на духовную жизнь. Многие святые (например, свв. Кирилл и Мефодий), говоря формально, пребывали в "расколе". Болгарская Церковь в прожила в "расколе" более века. Примеры можно приводить до бесконечности.
Да, подобные ситуации часто влекут не только дипломатическую пикировку, но и разрыв евхаристического общения - единственное, что в них действительно печалит. Но тут есть две мысли. Во-первых, такой "разрыв" часто остаётся уделом высших иерархов да бумаги, на которой он записан. Например, когда РПЦ прервала общение с Константинополем, духовенство и миряне обеих юрисдикций в Англии просто проигнорировали указание из Москвы. Во-вторых, отказ от совместной евхаристии в случае искреннего несогласия, по-моему, гораздо более духовно и морально оправдан, нежели единство, не скреплённое ничем, кроме страха перед общим церковным начальством.
Таким образом, нет ничего трагичного в том, что на одной и той же территории будут сосуществовать несколько церковных юрисдикций, как в Европе или на американском континенте. Впрочем, такая ситуация вовсе не неизбежна. Если русская иерархия, лишившись государственной опоры, найдёт в себе силы принять перемены, возможно единство РПЦ и сохранится - возможно, в виде ряда территориально-параллельных (а может, и вообще не привязанных к территории) структур под духовной эгидой Московского патриарха. Но это будет уже не вертикаль страха, а единство, основанное на свободе. И говорить об этом сложно - ведь такой объединяющей свободы в нашей стране мы ещё не видели.