страшная история
А еще вдруг вспомнила, как Сане было, наверное, месяца четыре и были грозы весь август, а у него во время грозы всегда мигрень. И у меня мигрень. И еще много работы. И он весь тот месяц плакал-плакал-плакал, а я была немножко в бреду и в тумане и совсем одна, цветные пятна вокруг мелькали со страшной скоростью, у всех предметов была аура, а у еды не было вкуса. И все время хотелось спать, и конца-края этому не было видно. А потом, однажды ночью, я обнаружила себя на подоконнике с открытым окном. Просто вот очнулась - а я там стою с Саней в руках и четким планом в голове: выбросить его из окна, лечь в кровать, выспаться за все предыдущие месяцы разом, а утром прыгнуть за ним вслед. Вот такой план у меня родился.
Ну, испугалась, конечно. Отнесла хнычущего в другую комнату, положила на коврик и на одеяло, закрыла дверь в комнату, закрыла дверь в спальню, забралась под одеяло с головой и заснула. Проснулась только в полдень, в ужасе, представила, как он там на полу замерз насмерть, как нашел что-нибудь на полу и подавился, как кричал от одиночества и захлебнулся. Прибежала за ним, а он ничего - лежит, рассматривает ручки, засовывает в рот ножки гулит и хохочет. Но вот те несколько часов сна, кажется, спасли меня еще на год вперед. И Саню.
И еще у меня внутри все переворачивается, когда я слышу истории о матерях, убивших своих младенцев и о том, что общественность предлагает с ними сделать. Я могла стать такой матерью, честно-честно.
Ну, испугалась, конечно. Отнесла хнычущего в другую комнату, положила на коврик и на одеяло, закрыла дверь в комнату, закрыла дверь в спальню, забралась под одеяло с головой и заснула. Проснулась только в полдень, в ужасе, представила, как он там на полу замерз насмерть, как нашел что-нибудь на полу и подавился, как кричал от одиночества и захлебнулся. Прибежала за ним, а он ничего - лежит, рассматривает ручки, засовывает в рот ножки гулит и хохочет. Но вот те несколько часов сна, кажется, спасли меня еще на год вперед. И Саню.
И еще у меня внутри все переворачивается, когда я слышу истории о матерях, убивших своих младенцев и о том, что общественность предлагает с ними сделать. Я могла стать такой матерью, честно-честно.