Два ключа к Теренцию (4/5)
Я думаю, дело тут было не в поддержке Младшего Птолемея Торкватом и Мерулой (которых вроде только что склонил на свою сторону Старший). Позиция сената в 161 изменилась и по форме, и по сути, при этом резко и внезапно. И в 164-163, когда Старший, изгнанный из Александрии, приехал в Рим просить за себя и получил дружбу и признание царем, и в 163, когда римские послы, сопровождавшие Старшего, разделили царство, и в 162, когда сенат царство переделил, сенат принимал и выслушивал и Старшего, и Младшего, и их послов, и, не отдавая никому окончательного предпочтения, оставлял их бесконечный спор никогда не разрешенным окончательно, каждый раз что-то меняя то в пользу одного, то в пользу второго и оставаясь миротворцем над схваткой. А в 161 вдруг, вместо очередного продления разбирательства с очередным сенатским фирменным «уточнением» (допустим, установления совладения над Кипром) союз со Старшим резко разорван, Менилл в пять дней выслан из Италии (так обычно делали при объявлении войны) и сенат как будто одобрил военный захват Кипра Младшим и встал на его сторону.
Я думаю, дело в том, что где-то к прибытию посольств в 161 Назика оправдался перед Катоном и Павлом, а Полибий (как описывает под ключом Теренций) под давлением раскололся и рассказал, кто реально организовал бегство Деметрия. Именно на это сенат и отреагировал так резко, объявив Менилла нон грата и разорвав дружбу с его царем - после такого вероломства, которое царский посол совершил за спиной римлян и с использованием статуса посла от римского друга и союзника. Опять-таки, открытый суд (хоть в сенате, хоть в специально созданном международном третейском суде) над языкастым Мениллом (которому только дай слово, такого наговорит - вообще-то позиция сената, не отпускавшего Деметрия, заложничество которого после смерти Антиоха стало совсем уж против международного права и справедливости, воды публичного обсуждения не держала), демонстрируя всему миру, что в Городе греки тайно творят практически что хотят, да ещё давая оному Мениллу возможность взять всё на себя и отрицать все обвинения против царя, очень предсказуемо стал бы катастрофой (ну ладно, сильным ударом) для имиджа Республики как мирового гегемона по праву морального превосходства. Но поставить в отношениях с Птолемеем и лично Мениллом точки над «и», ответить ударом на удар, было, конечно, необходимо - это и сделали.
Неизвестно, что случилось с набранной Младшим армией, но война в итоге так и не началась, Кипр остался у Старшего. Скорее всего, римские послы в 161 опять, как в 162, остановили военные приготовления Младшего. Статус кво сохранился до 154 года. Я так себе представляю эту историю с позиции группы Катона. В 162 и особенно в 161, когда роль Птолемея старшего в бегстве вскрылась, Катон исходил из худшего - что Старший и Деметрий и дальше будут тесно сотрудничать и заключат союз против Рима, а может, и выступят вместе, для начала против друзей Республики на Востоке, тех же Каппадокии и Пергама, а там, может, и в Грецию с Македонией влезут (в Греции как раз в 162 прошла волна смертей римских ставленников). Чтобы это предотвратить, сенат немедленно начинает несколько войн в тылу у обоих - признаёт независимость Иудеи, Тимарха царем, разрывает отношения со Старшим и сообщает об этом Младшему, рвущемуся захватывать Кипр. Но очень скоро и Деметрию удается в переговорах убедить Гракха, что он не собирается прямо сейчас переходить в наступление (Полибий: Когда Менохар [посол Деметрия к Гракху] возвратился в Антиохию к Деметрию и сообщил царю о своем свидании с посольством Тиберия в Каппадокии, царь в том убеждении, что при данных обстоятельствах расположить к себе, насколько возможно, посольство составляет для него срочную необходимость, прежде всего отправил своих послов к римским уполномоченным, сначала в Памфилию, потом на Родос, с обещанием исполнить во всем волю римлян, и этим достиг того, что римляне признали его царем. Особенно расположен был к Деметрию Тиберий, много ему содействовавший в успешном достижении царской власти.), и, судя по всему, и Птолемей Старший как-то переубеждает Катона и Гракха насчет своей нелояльности. В 154, когда Младший опять пожалуется в Риме на старшего, Катон произнесет речь в пользу Старшего, называя его «царём прекрасным и благодетельнейшим».
Сделаем здесь небольшое отступление. Приезды Птолемеев в Рим, споры между Птолемеями в сенате, которые оканчивались передачей престола и разделами-переделами великого восточного царства, происходившие в 164-162, были вторым после бегства Деметрия важнейшим «новостным сюжетом» в Риме в 163-161. Можно ли их найти под ключами у Теренция? Я думаю, тоже да, во второй его комедии 161 года.
В «Формионе» (поставлен в сентябре 161) как и в остальных комедиях Теренция, два влюбленных юноши. Один влюблен в «арфистку», второй, младший, - в честную бедную девушку. Младшему помогает парасит Формион - он устраивает суд по «афинскому закону», по которому сироту обязан взять в жены близкий родственник, и подстраивает всё так, чтобы суд присудил влюбленному младшему брату, выданному за родственника девушки, жениться на сироте. Видите? Применяем наш второй ключ к Теренцию: честная девушка-невеста - монархия, брак с ней - занятие престола. За 163-161 сенат провёл аж три суда, на которых сначала присудил египетский престол Птолемею Старшему, потом Кипр Птолемею Младшему, потом ещё раз тот же Кипр тому же Младшему. По-моему, в точку.
К сожалению, разобрать описание суда между Птолемеями у Теренция по «Формиону» так же, как в случае с «Евнухом», на более конкретные аналогии у меня не получается из-за того, что об этих разбирательствах в сенате известно очень мало подробностей. Я даже не готов с достаточной уверенностью предположить, какой из трех судов обыгрывает Теренций - первый, в пользу Старшего, или один из следующих двух в пользу Младшего. Чисто навскидку (очень уж хочется раскрытия новых тайн и неизвестных подробностей истории!) сделаю одно предположение. Парасит Формион - очень интересный герой, самый, наверное, яркий образ у Теренция - дерзкий, циничный, хитрый, ловкий, речистый, умный, просчитывающий ситуацию на пару несколько ходов, практически Остап Бендер, он добывает девушек обоим юношам и в итоге ловким шантажом заставляет рассерженных на него стариков-отцов простить его и пригласить к столу. Очень похоже, что это Назика Коркул в ехидной версии Сипиона и Лелия. (По красноречию он был первым, по знанию права - полезнейшим советником (! - timonya) , по уму - мудрейшим; поэтому народ прозвал его Умницей - Аврелий Виктор.) В 162 году Назика был консулом и мог ещё в начале года быть в Риме и председательствовать в сенате при рассмотрении первого спора о Кипре в пользу Птолемея Младшего, на этом споре Младший присутствовал лично и как-то отцов-сенаторов разжалобил, несмотря на красноречие Менилла - у Теренция Формион устраивает судебное решение об обязании младшего героя жениться на прекрасной сироте, тот приходит на заседание, изображает крайнее смущение и робость, всё признаёт - и проигрывает суд и выигрывает руку девушки. Дальше здесь давайте не будем развивать это предположение, может быть, я ещё вернусь когда-нибудь к этой теме, если что-то новое увижу. А пока согласитесь, что Формион-«Назика» у Теренция во всяком случае живее и понятнее, чем стандартно-бронзовый Назика Цицерона и компании, носитель стереотипных римских добродетелей, ничем не отличающийся от всех прочих выдающихся мужей Республики и совершенно поэтому непонятно как выдвинувшийся на первое место в ней.
А теперь вернемся к последствиям бегства Деметрия. Назика вышел из этих в основном подковерных разборок публично незапятнанным изменой и порочащими связями с царями, но, конечно, с потерями - он и консульство с возможностью приобретения на Корсике клиентов, военной победы, триумфа, славы и поддержания dignitas, фактически потерял, и само смещение из-за неугодности его выборов богам его личной и семейной репутации в религиозных делах повредило. При этом ранг консуляра Назика, судя по всему, не потерял, потому что уже в 159 стал цензором - по римским неписанным политическим правилам на цензуру могли претендовать кандидаты с наивысшим авторитетом, уж конечно, только консуляры. Конечно, все горшки с Катоном, Гракхом и Павлом у него после этого оказались разбиты и от большого союза Катона со Сципионами откололась во главе с Назикой, надо полагать, большая группа сенаторов, причём не просто откололась, а ушла в открытую оппозицию. И понятно, зачем в этой истории Катону был нужен приезд Павла - подтвердить избранием в интеррексы, что группа Катона имеет признанный высший авторитет в Республике, и что лично Павл признаёт отрешение Назики, то есть решения Катона и Гракха, и остается на их стороне. Но, кажется, группа Катона пошла в итоге на уступки аристократическим оппозиционерам - «Сципионам» - одним из суффектов на 162 под председательством Павла был избран Домиций Агенобарб, сын Агенобарба из группы старших Сципионов, выигравшего битву пи Магнезии.
(Эту часть истории можете считать прямым продолжением второй части - в Рим в 164 ненадолго заехал Птолемей, посмотрел, что там и как, и уже через два года точечным уколом через посла, потратив совсем немножко денег на найм карфагенского корабля устроил Республике внешне и внутриполитический кризис, от которого распался великий союз Катона. Буквально мышка пробежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.)
Вспомните историю с благородством Эмилиана, раздававшего наследства, о которой шла речь в начале этой части. Так вот, досрочная раздача Эмилианом невыплаченного приданого Корнелий их мужьям, Назике и Гракху, произошла всё в том же 162 году. (Что интересно, у банкира, возможно, состоялась первая встреча Гракха и Назики после отрешения первым второго от должности - Гракх был в Риме буквально проездом, примчался с Сардинии, сдал проконсульские и принял посольские полномочия, собрал вещи, забежал получить у Эмилиана денежки и уплыл на восток.) И я бы очень уверенно связал и эту историю с остальными событиями года. Вопреки елейной трактовке Полибия я бы сказал - это фиксация «развода». Катон и Павл приказали Эмилиану срочно выплатить всё Назике (а заодно и Гракху, чтобы не вызывать лишних толков), чтобы закончить все денежные отношения между двумя частями расколовшейся группы, погасить все взаимные обязательства, возникшие во время союза, и использовавшиеся, конечно, и для прикрытия тайных клановых и политических денежных транзакций, чтобы полностью разделить все явные и тайные «кассы». Сам Эмилиан, если вы помните, в «Братьях» опишет свою щедрость без всякой радости или гордости, как бесполезно-вынужденную, с эдакой горькой иронией.
Так вот, возвращаясь, наконец, к Теренцию и его «Евнуху», что, коротко говоря, случилось в 162 году, от основания Рима 591-м (это из несомненных итогов, даже если вы не согласитесь с моим предложением тесно увязывать смещение консулов, бегство Деметрия и причастность к нему Птолемея). Вдруг обычный спектакль в римском политическом театре прервался, на сцену из-за кулис вышли хозяева театра и на глазах у онемевшей публики стали менять актеров и ход действия. Тиберий Гракх вдруг задним числом зацепился за какое-то одному ему известное авгурское правило и запросто единоличным беспрецедентным решением сместил избранных консулов. Сенат, надо думать, с подачи Катона (Гракх на Сардинии, Павел на вилле, методом исключения автором первых решений на месте выходит единолично Дед), вдруг прекратил проконсульство Тиберия и назначил его чрезвычайным послом на восток, судя по тому, что Тиберий раздавал царям приказания, принимал от них хлебные поставки и, как мы видели, сыграл ключевую роль в признании Деметрия царем, полномочия и власть на Востоке, и формальные, и неформальные, у него были гораздо больше обычных посольских. Выборы новых консулов доверили только чуть ли снятому со смертного одра Павлу. И никто, ни один магистрат, народный трибун, недовольный гражданин, включая даже самого Назику, даже не пискнул ни слова против. Три старца вдруг начали просто напрямую отдавать всем, включая высших магистратов и иностранных царей, приказы (а сделав все необходимые распоряжения и наладив дела, ушли обратно за кулисы), только слегка заботясь о внешнем соблюдении законов и правил, тех самых римского права и отцовских обычаев, которые в Риме, как торжественно заявлялось, незыблемо соблюдают все. Все, конечно. Но, вот оказывается, не всегда. В критический момент проявила себя открыто тайная власть. Точнее, в случае с Римом, не тайная а, скажем, скрытая.
Теперь вспомним, чем кончается «Евнух». В город возвращается отец героев и моментально решает все споры и вопросы - выдает замуж за девицу младшего сына - «евнуха» (вспоминаем, как Гракх обеспечил воцарение Деметрия и признание его царем в Риме) и забрал гетеру к себе в дом, сделав своей клиенткой - «in clientelam et fidem», пишет Теренций, - в клиентелу и на верность. Теперь кто будет любовником гетеры, решает отец, хочет - прогонит воина Фрасона, но если его попросить - оставит у гетеры вторым любовником, вместе с сыном. Ну так, и в реальности тройка «отцов» взяла и забрала власть над республикой, запросто меняя консулов и проконсулов.
Став свидетелями (а может, где-то и участниками) событий 162 года Сципион и Лелий узнали, как по-настоящему устроена власть, изменили и усложнили свой, как мы его с вами называем, второй ключ - теперь Республика у них это не независимая гетера, а гетера принадлежащая настоящему хозяину, который и определяет, кто будет с ней. Ребята открыли устройство власти - что в республиках настоящая, высшая власть принадлежит группе, стоящей за и над «внешними», законными институтами, магистратурами, сенатом, судами, народными собраниям, итд, и определяющей политику и распределение должностей - и поспешили этим открытием в комедиях похвастаться-поделиться. В двух следующих (и последних) комедиях Теренция больше не будет независимых капризных гетер. В «Формионе» (сентябрь 161) и «Братьях» (160) вместо них появляется арфистка - citharistria, которой распоряжается сводник - leno. Чтобы добиться арфистки, герой должен получить право на неё у сводника.
Вот теперь мы с вами видим настоящий, честный взгляд изнутри на устройство власти в Риме уже не мальчиков, а посвященных в ее тайны мужей.
Если вы думаете, что что-то я увлекся построениями, основанными исключительно на текстах Теренция, давайте как можем проверим, думал ли Сципион такие мысли, такими словами и такими образами.
Слова. Сципион в других известных случаях выражался прямо и резко. Вот Сципион запрещает воинам под Нуманцией использовать слуг для растирания тела: «только безрукая скотина, - говорил он, - нуждается в том, чтобы ее скребли другие». Сципион там же, под Нуманцией четвертому сыну Метелла: «Если твоя мать родит в пятый раз, она родит осла!»
Образы. Семейные метафоры Сципион в политике использовал. Плутарх: Сципион вступил в распрю с Гаем Гракхом о правах сената и союзников. Народ, недовольный, встретил его на трибуне шумом. Он сказал: «Меня не пугал даже шум военного лагеря и уж подавно не испугают крики тех, кому Италия не мать, а мачеха».
И, наконец, теория. О «ректоре» мы в этом цикле уже несколько раз вспоминали, давайте я ещё раз кратко напомню. Оригинальные идеи и взгляды кружка Сципиона на политическую теорию изложены в античных источниках, как считается, дважды - у Полибия в 6 книге «Истории» и в диалоге Цицерона «О государстве», где он передаёт традицию, идущую от Лелия. И Полибий, и Цицерон примерно одинаково пересказывают первую концепцию - смешанного устройства римского государства, гармонично сочетающего единовластие, аристократию и власть народа.
(Тут интересно, что, кажется, никто не замечает, что лучший друг Сципиона номер 1, Лелий (по версии Цицерона, идущей от Лелия) и лучший друг Сципиона тоже номер 1, Полибий (по версии Полибия) как-то подозрительно плохо, хм, совмещаются. Как вы думаете, сколько раз упоминается неразлучный и вернейший друг Эмилиана Лелий Младший, он же Лелий Мудрый, в «Истории» неразлучного и вернейшего друга Эмилиана Полибия? НИ ОДНОГО. (Сам Сципион, жизнь которого падает на книги «Истории», дошедшие в жалких обрывках - появляется в этих обрывках в 17 местах, из них три раза - вместе с Полибием.) А сколько раз упоминается Полибий в «О государстве», истории о Сципионе и его друзьях, дошедшей от Лелия через 80 лет и два пересказа до Цицерона? Три раза, два - дежурной обмолвкой Цицерона, третий - совершенно издевательски: «ЛЕЛИЙ. - …я пожелал этого не только потому, что было бы разумно, чтобы о государстве говорил первенствующий в нем человек, но также и потому, что ты, как я помню, очень часто рассуждал об этом с Панэтием в присутствии Полибия (а оба эти грека были, пожалуй, самыми искушенными в вопросах государственного устройства)». Ну то есть вы поняли, да, Сципион с Панэтием рассуждают, а Полибий почтительно слушает по принципу молчи - за искушенного в вопросах государственного устройства сойдешь. При этом дело не в том, что Полибий грек - Панетию у Лелия-Цицерона каждый раз при упоминании уважуха и респект. Ну и, если считать, что Сир в «Евнухе» - это Полибий, то и там Сципион и Лелий над ним хихикают, представляя его как человека, конечно, хитрого и изобретательного, но несмелого и нестойкого. В общем, у меня такое впечатление, что два лучших друга Эмилиана друг друга недолюбливали. Мягко говоря.)
Вторую концепцию описывает только Цицерон (Иногда считают, что это его идея, но друзья, камон, не было и не могло быть у Цицерона никогда никаких больших оригинальных идей, он умнейший человек но не творец-мыслитель-теоретик ни разу. Мы видели в первой части на примере «Об обязанностях» что случается когда Цицерон начинает рассуждать и теоретизировать самостоятельно, без опоры на источник. Конечно, как и теория смешанного римского государства, «кормчий» - дошедшая до Цицерона в лайт-экзотерической версии концепция кружка Сципиона). То есть, или Полибий её специально не упоминает, или Сципион и Лелий с Полибием (то есть, пардон, при Полибии, хе-хе) её не обсуждали. Это идея «кормчего», «опекуна и управителя» государства.
Цицерон: Противопоставим Тарквинию другого мужа - хорошего, мудрого и искушенного во всем том, что касается пользы и достоинства граждан, и как бы опекуна и управителя государства. Ведь именно так следует называть всякого, кто будет «правителем и кормчим» государства. Умейте распознать такого мужа; ведь именно он, умом своим и деятельностью, способен охранять государство.
Ещё Цицерон: правитель государства должен быть выдающимся и ученейшим мужем; при этом он должен быть и мудрым, и справедливым, и воздержным, и красноречивым, дабы ему было легко своей непринужденной речью проявлять скрытые качества своего духа и править плебсом. Он также должен быть сведущим в праве, знать сочинения греков, что подтверждается примером Катона, который, в глубокой старости обратившись к изучению сочинений греков, доказал, сколь велика их польза.
«Кормчему» была посвящена целиком пятая книга трактата, но от неё осталось всего ничего - посмотрите сами.
Но всё-таки из оставшихся отрывков можно понять вот что.
«Кормчий» - это «антицарь», он не имеет формально и постоянного высшего поста в государстве, а направляет дела в государстве, «опекает» его и имеет особое, высшее положение силой личного авторитета и почтения и признания граждан. (первенствующий в государстве человек должен вскармливаться славой, и государство стоит прочно до тех пор, пока все оказывают почет первенствующему человеку)
«Кормчий» занимает своё место без ограничения времени, наоборот, он должен заботиться о том, чтобы сохранять и преумножать свои лучшие качества, чтобы использовать их на благо государства как можно дольше.
Один из примеров «кормчего» в Риме - Катон.
Кажется, «кормчих» может быть в одно время и несколько, например, Фабий Максим и Марцелл во времена Ганнибаловой войны.
Итого, Сципион в пересказе Цицерона говорит, что римская республика, даже имея идеальную смешанную конституцию, всё-таки реально удерживается от разрушения и сохраняется великой только усилиями и властью выдающихся мужей, «кормчих» Республики. То есть, пусть пафосно и с сильным уклоном в морализаторство, но описывает то же политическое устройство Республики, с (не тайной, как в республиках новейшего времени, но всё таки не открытой, а) скрытой постоянной властью групп первенствующих политиков во главе с лидерами, из которого исходит анализ римской политики в ЖЖ timonya и которое показывает под вторым ключом в трех последних комедиях Теренций через метафору сводник-арфистка.
На этом конец проверки, с доказательствами у меня всё, кого не убедил - ну, извините.
Теренций в сюжетах комедиях не повторяется, и если его читать с ключами, то видно, что это потому, что его политико-правовая система взглядов на Римскую республику стремительно развивается, делает большой шаг вперед с каждой пьесой. «Самоистязатель», 163 - гетера, «Евнух», май 161 - гетера под покровительством, «Формион», сентябрь 161 - сутенер и арфистка... в последней пьесе, «Братьях», 160, Теренций выдает ещё один, финальный Вот это поворот!.
В этой комедии старший брат влюблен в честную девушку, а младший - в арфистку. У младшего нет денег, чтобы заплатить жадному своднику и тот готов отдать арфистку другому. И тогда старший выбивает дверь в дом сводника, избивает его и силой забирает арфистку и отдаёт её младшему!
Итак, «Теренций» открыл и рассказывает в лицах, что власть, полученная «от сводника» (занятие магистратур, даже консульства) - временная, зависимая, ненастоящая. Тот, кто хочет по-настоящему получить власть над Республикой - «арфисткой», должен силой (правила игры определяет сводник, и обыграть его на его поле невозможно) отобрать скрытую власть у правящей группы, и сам стать скрытой, настоящей властью. Что называется, привет Катону.
(Что самое смешное, как вы помните, буквально через несколько лет, в 151-149 годах, так и вышло - группу Катона просто-напросто перебили и власть перешла к нескольким группам Сципионов и «египтян».)
Я думаю, дело в том, что где-то к прибытию посольств в 161 Назика оправдался перед Катоном и Павлом, а Полибий (как описывает под ключом Теренций) под давлением раскололся и рассказал, кто реально организовал бегство Деметрия. Именно на это сенат и отреагировал так резко, объявив Менилла нон грата и разорвав дружбу с его царем - после такого вероломства, которое царский посол совершил за спиной римлян и с использованием статуса посла от римского друга и союзника. Опять-таки, открытый суд (хоть в сенате, хоть в специально созданном международном третейском суде) над языкастым Мениллом (которому только дай слово, такого наговорит - вообще-то позиция сената, не отпускавшего Деметрия, заложничество которого после смерти Антиоха стало совсем уж против международного права и справедливости, воды публичного обсуждения не держала), демонстрируя всему миру, что в Городе греки тайно творят практически что хотят, да ещё давая оному Мениллу возможность взять всё на себя и отрицать все обвинения против царя, очень предсказуемо стал бы катастрофой (ну ладно, сильным ударом) для имиджа Республики как мирового гегемона по праву морального превосходства. Но поставить в отношениях с Птолемеем и лично Мениллом точки над «и», ответить ударом на удар, было, конечно, необходимо - это и сделали.
Неизвестно, что случилось с набранной Младшим армией, но война в итоге так и не началась, Кипр остался у Старшего. Скорее всего, римские послы в 161 опять, как в 162, остановили военные приготовления Младшего. Статус кво сохранился до 154 года. Я так себе представляю эту историю с позиции группы Катона. В 162 и особенно в 161, когда роль Птолемея старшего в бегстве вскрылась, Катон исходил из худшего - что Старший и Деметрий и дальше будут тесно сотрудничать и заключат союз против Рима, а может, и выступят вместе, для начала против друзей Республики на Востоке, тех же Каппадокии и Пергама, а там, может, и в Грецию с Македонией влезут (в Греции как раз в 162 прошла волна смертей римских ставленников). Чтобы это предотвратить, сенат немедленно начинает несколько войн в тылу у обоих - признаёт независимость Иудеи, Тимарха царем, разрывает отношения со Старшим и сообщает об этом Младшему, рвущемуся захватывать Кипр. Но очень скоро и Деметрию удается в переговорах убедить Гракха, что он не собирается прямо сейчас переходить в наступление (Полибий: Когда Менохар [посол Деметрия к Гракху] возвратился в Антиохию к Деметрию и сообщил царю о своем свидании с посольством Тиберия в Каппадокии, царь в том убеждении, что при данных обстоятельствах расположить к себе, насколько возможно, посольство составляет для него срочную необходимость, прежде всего отправил своих послов к римским уполномоченным, сначала в Памфилию, потом на Родос, с обещанием исполнить во всем волю римлян, и этим достиг того, что римляне признали его царем. Особенно расположен был к Деметрию Тиберий, много ему содействовавший в успешном достижении царской власти.), и, судя по всему, и Птолемей Старший как-то переубеждает Катона и Гракха насчет своей нелояльности. В 154, когда Младший опять пожалуется в Риме на старшего, Катон произнесет речь в пользу Старшего, называя его «царём прекрасным и благодетельнейшим».
Сделаем здесь небольшое отступление. Приезды Птолемеев в Рим, споры между Птолемеями в сенате, которые оканчивались передачей престола и разделами-переделами великого восточного царства, происходившие в 164-162, были вторым после бегства Деметрия важнейшим «новостным сюжетом» в Риме в 163-161. Можно ли их найти под ключами у Теренция? Я думаю, тоже да, во второй его комедии 161 года.
В «Формионе» (поставлен в сентябре 161) как и в остальных комедиях Теренция, два влюбленных юноши. Один влюблен в «арфистку», второй, младший, - в честную бедную девушку. Младшему помогает парасит Формион - он устраивает суд по «афинскому закону», по которому сироту обязан взять в жены близкий родственник, и подстраивает всё так, чтобы суд присудил влюбленному младшему брату, выданному за родственника девушки, жениться на сироте. Видите? Применяем наш второй ключ к Теренцию: честная девушка-невеста - монархия, брак с ней - занятие престола. За 163-161 сенат провёл аж три суда, на которых сначала присудил египетский престол Птолемею Старшему, потом Кипр Птолемею Младшему, потом ещё раз тот же Кипр тому же Младшему. По-моему, в точку.
К сожалению, разобрать описание суда между Птолемеями у Теренция по «Формиону» так же, как в случае с «Евнухом», на более конкретные аналогии у меня не получается из-за того, что об этих разбирательствах в сенате известно очень мало подробностей. Я даже не готов с достаточной уверенностью предположить, какой из трех судов обыгрывает Теренций - первый, в пользу Старшего, или один из следующих двух в пользу Младшего. Чисто навскидку (очень уж хочется раскрытия новых тайн и неизвестных подробностей истории!) сделаю одно предположение. Парасит Формион - очень интересный герой, самый, наверное, яркий образ у Теренция - дерзкий, циничный, хитрый, ловкий, речистый, умный, просчитывающий ситуацию на пару несколько ходов, практически Остап Бендер, он добывает девушек обоим юношам и в итоге ловким шантажом заставляет рассерженных на него стариков-отцов простить его и пригласить к столу. Очень похоже, что это Назика Коркул в ехидной версии Сипиона и Лелия. (По красноречию он был первым, по знанию права - полезнейшим советником (! - timonya) , по уму - мудрейшим; поэтому народ прозвал его Умницей - Аврелий Виктор.) В 162 году Назика был консулом и мог ещё в начале года быть в Риме и председательствовать в сенате при рассмотрении первого спора о Кипре в пользу Птолемея Младшего, на этом споре Младший присутствовал лично и как-то отцов-сенаторов разжалобил, несмотря на красноречие Менилла - у Теренция Формион устраивает судебное решение об обязании младшего героя жениться на прекрасной сироте, тот приходит на заседание, изображает крайнее смущение и робость, всё признаёт - и проигрывает суд и выигрывает руку девушки. Дальше здесь давайте не будем развивать это предположение, может быть, я ещё вернусь когда-нибудь к этой теме, если что-то новое увижу. А пока согласитесь, что Формион-«Назика» у Теренция во всяком случае живее и понятнее, чем стандартно-бронзовый Назика Цицерона и компании, носитель стереотипных римских добродетелей, ничем не отличающийся от всех прочих выдающихся мужей Республики и совершенно поэтому непонятно как выдвинувшийся на первое место в ней.
А теперь вернемся к последствиям бегства Деметрия. Назика вышел из этих в основном подковерных разборок публично незапятнанным изменой и порочащими связями с царями, но, конечно, с потерями - он и консульство с возможностью приобретения на Корсике клиентов, военной победы, триумфа, славы и поддержания dignitas, фактически потерял, и само смещение из-за неугодности его выборов богам его личной и семейной репутации в религиозных делах повредило. При этом ранг консуляра Назика, судя по всему, не потерял, потому что уже в 159 стал цензором - по римским неписанным политическим правилам на цензуру могли претендовать кандидаты с наивысшим авторитетом, уж конечно, только консуляры. Конечно, все горшки с Катоном, Гракхом и Павлом у него после этого оказались разбиты и от большого союза Катона со Сципионами откололась во главе с Назикой, надо полагать, большая группа сенаторов, причём не просто откололась, а ушла в открытую оппозицию. И понятно, зачем в этой истории Катону был нужен приезд Павла - подтвердить избранием в интеррексы, что группа Катона имеет признанный высший авторитет в Республике, и что лично Павл признаёт отрешение Назики, то есть решения Катона и Гракха, и остается на их стороне. Но, кажется, группа Катона пошла в итоге на уступки аристократическим оппозиционерам - «Сципионам» - одним из суффектов на 162 под председательством Павла был избран Домиций Агенобарб, сын Агенобарба из группы старших Сципионов, выигравшего битву пи Магнезии.
(Эту часть истории можете считать прямым продолжением второй части - в Рим в 164 ненадолго заехал Птолемей, посмотрел, что там и как, и уже через два года точечным уколом через посла, потратив совсем немножко денег на найм карфагенского корабля устроил Республике внешне и внутриполитический кризис, от которого распался великий союз Катона. Буквально мышка пробежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.)
Вспомните историю с благородством Эмилиана, раздававшего наследства, о которой шла речь в начале этой части. Так вот, досрочная раздача Эмилианом невыплаченного приданого Корнелий их мужьям, Назике и Гракху, произошла всё в том же 162 году. (Что интересно, у банкира, возможно, состоялась первая встреча Гракха и Назики после отрешения первым второго от должности - Гракх был в Риме буквально проездом, примчался с Сардинии, сдал проконсульские и принял посольские полномочия, собрал вещи, забежал получить у Эмилиана денежки и уплыл на восток.) И я бы очень уверенно связал и эту историю с остальными событиями года. Вопреки елейной трактовке Полибия я бы сказал - это фиксация «развода». Катон и Павл приказали Эмилиану срочно выплатить всё Назике (а заодно и Гракху, чтобы не вызывать лишних толков), чтобы закончить все денежные отношения между двумя частями расколовшейся группы, погасить все взаимные обязательства, возникшие во время союза, и использовавшиеся, конечно, и для прикрытия тайных клановых и политических денежных транзакций, чтобы полностью разделить все явные и тайные «кассы». Сам Эмилиан, если вы помните, в «Братьях» опишет свою щедрость без всякой радости или гордости, как бесполезно-вынужденную, с эдакой горькой иронией.
Так вот, возвращаясь, наконец, к Теренцию и его «Евнуху», что, коротко говоря, случилось в 162 году, от основания Рима 591-м (это из несомненных итогов, даже если вы не согласитесь с моим предложением тесно увязывать смещение консулов, бегство Деметрия и причастность к нему Птолемея). Вдруг обычный спектакль в римском политическом театре прервался, на сцену из-за кулис вышли хозяева театра и на глазах у онемевшей публики стали менять актеров и ход действия. Тиберий Гракх вдруг задним числом зацепился за какое-то одному ему известное авгурское правило и запросто единоличным беспрецедентным решением сместил избранных консулов. Сенат, надо думать, с подачи Катона (Гракх на Сардинии, Павел на вилле, методом исключения автором первых решений на месте выходит единолично Дед), вдруг прекратил проконсульство Тиберия и назначил его чрезвычайным послом на восток, судя по тому, что Тиберий раздавал царям приказания, принимал от них хлебные поставки и, как мы видели, сыграл ключевую роль в признании Деметрия царем, полномочия и власть на Востоке, и формальные, и неформальные, у него были гораздо больше обычных посольских. Выборы новых консулов доверили только чуть ли снятому со смертного одра Павлу. И никто, ни один магистрат, народный трибун, недовольный гражданин, включая даже самого Назику, даже не пискнул ни слова против. Три старца вдруг начали просто напрямую отдавать всем, включая высших магистратов и иностранных царей, приказы (а сделав все необходимые распоряжения и наладив дела, ушли обратно за кулисы), только слегка заботясь о внешнем соблюдении законов и правил, тех самых римского права и отцовских обычаев, которые в Риме, как торжественно заявлялось, незыблемо соблюдают все. Все, конечно. Но, вот оказывается, не всегда. В критический момент проявила себя открыто тайная власть. Точнее, в случае с Римом, не тайная а, скажем, скрытая.
Теперь вспомним, чем кончается «Евнух». В город возвращается отец героев и моментально решает все споры и вопросы - выдает замуж за девицу младшего сына - «евнуха» (вспоминаем, как Гракх обеспечил воцарение Деметрия и признание его царем в Риме) и забрал гетеру к себе в дом, сделав своей клиенткой - «in clientelam et fidem», пишет Теренций, - в клиентелу и на верность. Теперь кто будет любовником гетеры, решает отец, хочет - прогонит воина Фрасона, но если его попросить - оставит у гетеры вторым любовником, вместе с сыном. Ну так, и в реальности тройка «отцов» взяла и забрала власть над республикой, запросто меняя консулов и проконсулов.
Став свидетелями (а может, где-то и участниками) событий 162 года Сципион и Лелий узнали, как по-настоящему устроена власть, изменили и усложнили свой, как мы его с вами называем, второй ключ - теперь Республика у них это не независимая гетера, а гетера принадлежащая настоящему хозяину, который и определяет, кто будет с ней. Ребята открыли устройство власти - что в республиках настоящая, высшая власть принадлежит группе, стоящей за и над «внешними», законными институтами, магистратурами, сенатом, судами, народными собраниям, итд, и определяющей политику и распределение должностей - и поспешили этим открытием в комедиях похвастаться-поделиться. В двух следующих (и последних) комедиях Теренция больше не будет независимых капризных гетер. В «Формионе» (сентябрь 161) и «Братьях» (160) вместо них появляется арфистка - citharistria, которой распоряжается сводник - leno. Чтобы добиться арфистки, герой должен получить право на неё у сводника.
Вот теперь мы с вами видим настоящий, честный взгляд изнутри на устройство власти в Риме уже не мальчиков, а посвященных в ее тайны мужей.
Если вы думаете, что что-то я увлекся построениями, основанными исключительно на текстах Теренция, давайте как можем проверим, думал ли Сципион такие мысли, такими словами и такими образами.
Слова. Сципион в других известных случаях выражался прямо и резко. Вот Сципион запрещает воинам под Нуманцией использовать слуг для растирания тела: «только безрукая скотина, - говорил он, - нуждается в том, чтобы ее скребли другие». Сципион там же, под Нуманцией четвертому сыну Метелла: «Если твоя мать родит в пятый раз, она родит осла!»
Образы. Семейные метафоры Сципион в политике использовал. Плутарх: Сципион вступил в распрю с Гаем Гракхом о правах сената и союзников. Народ, недовольный, встретил его на трибуне шумом. Он сказал: «Меня не пугал даже шум военного лагеря и уж подавно не испугают крики тех, кому Италия не мать, а мачеха».
И, наконец, теория. О «ректоре» мы в этом цикле уже несколько раз вспоминали, давайте я ещё раз кратко напомню. Оригинальные идеи и взгляды кружка Сципиона на политическую теорию изложены в античных источниках, как считается, дважды - у Полибия в 6 книге «Истории» и в диалоге Цицерона «О государстве», где он передаёт традицию, идущую от Лелия. И Полибий, и Цицерон примерно одинаково пересказывают первую концепцию - смешанного устройства римского государства, гармонично сочетающего единовластие, аристократию и власть народа.
(Тут интересно, что, кажется, никто не замечает, что лучший друг Сципиона номер 1, Лелий (по версии Цицерона, идущей от Лелия) и лучший друг Сципиона тоже номер 1, Полибий (по версии Полибия) как-то подозрительно плохо, хм, совмещаются. Как вы думаете, сколько раз упоминается неразлучный и вернейший друг Эмилиана Лелий Младший, он же Лелий Мудрый, в «Истории» неразлучного и вернейшего друга Эмилиана Полибия? НИ ОДНОГО. (Сам Сципион, жизнь которого падает на книги «Истории», дошедшие в жалких обрывках - появляется в этих обрывках в 17 местах, из них три раза - вместе с Полибием.) А сколько раз упоминается Полибий в «О государстве», истории о Сципионе и его друзьях, дошедшей от Лелия через 80 лет и два пересказа до Цицерона? Три раза, два - дежурной обмолвкой Цицерона, третий - совершенно издевательски: «ЛЕЛИЙ. - …я пожелал этого не только потому, что было бы разумно, чтобы о государстве говорил первенствующий в нем человек, но также и потому, что ты, как я помню, очень часто рассуждал об этом с Панэтием в присутствии Полибия (а оба эти грека были, пожалуй, самыми искушенными в вопросах государственного устройства)». Ну то есть вы поняли, да, Сципион с Панэтием рассуждают, а Полибий почтительно слушает по принципу молчи - за искушенного в вопросах государственного устройства сойдешь. При этом дело не в том, что Полибий грек - Панетию у Лелия-Цицерона каждый раз при упоминании уважуха и респект. Ну и, если считать, что Сир в «Евнухе» - это Полибий, то и там Сципион и Лелий над ним хихикают, представляя его как человека, конечно, хитрого и изобретательного, но несмелого и нестойкого. В общем, у меня такое впечатление, что два лучших друга Эмилиана друг друга недолюбливали. Мягко говоря.)
Вторую концепцию описывает только Цицерон (Иногда считают, что это его идея, но друзья, камон, не было и не могло быть у Цицерона никогда никаких больших оригинальных идей, он умнейший человек но не творец-мыслитель-теоретик ни разу. Мы видели в первой части на примере «Об обязанностях» что случается когда Цицерон начинает рассуждать и теоретизировать самостоятельно, без опоры на источник. Конечно, как и теория смешанного римского государства, «кормчий» - дошедшая до Цицерона в лайт-экзотерической версии концепция кружка Сципиона). То есть, или Полибий её специально не упоминает, или Сципион и Лелий с Полибием (то есть, пардон, при Полибии, хе-хе) её не обсуждали. Это идея «кормчего», «опекуна и управителя» государства.
Цицерон: Противопоставим Тарквинию другого мужа - хорошего, мудрого и искушенного во всем том, что касается пользы и достоинства граждан, и как бы опекуна и управителя государства. Ведь именно так следует называть всякого, кто будет «правителем и кормчим» государства. Умейте распознать такого мужа; ведь именно он, умом своим и деятельностью, способен охранять государство.
Ещё Цицерон: правитель государства должен быть выдающимся и ученейшим мужем; при этом он должен быть и мудрым, и справедливым, и воздержным, и красноречивым, дабы ему было легко своей непринужденной речью проявлять скрытые качества своего духа и править плебсом. Он также должен быть сведущим в праве, знать сочинения греков, что подтверждается примером Катона, который, в глубокой старости обратившись к изучению сочинений греков, доказал, сколь велика их польза.
«Кормчему» была посвящена целиком пятая книга трактата, но от неё осталось всего ничего - посмотрите сами.
Но всё-таки из оставшихся отрывков можно понять вот что.
«Кормчий» - это «антицарь», он не имеет формально и постоянного высшего поста в государстве, а направляет дела в государстве, «опекает» его и имеет особое, высшее положение силой личного авторитета и почтения и признания граждан. (первенствующий в государстве человек должен вскармливаться славой, и государство стоит прочно до тех пор, пока все оказывают почет первенствующему человеку)
«Кормчий» занимает своё место без ограничения времени, наоборот, он должен заботиться о том, чтобы сохранять и преумножать свои лучшие качества, чтобы использовать их на благо государства как можно дольше.
Один из примеров «кормчего» в Риме - Катон.
Кажется, «кормчих» может быть в одно время и несколько, например, Фабий Максим и Марцелл во времена Ганнибаловой войны.
Итого, Сципион в пересказе Цицерона говорит, что римская республика, даже имея идеальную смешанную конституцию, всё-таки реально удерживается от разрушения и сохраняется великой только усилиями и властью выдающихся мужей, «кормчих» Республики. То есть, пусть пафосно и с сильным уклоном в морализаторство, но описывает то же политическое устройство Республики, с (не тайной, как в республиках новейшего времени, но всё таки не открытой, а) скрытой постоянной властью групп первенствующих политиков во главе с лидерами, из которого исходит анализ римской политики в ЖЖ timonya и которое показывает под вторым ключом в трех последних комедиях Теренций через метафору сводник-арфистка.
На этом конец проверки, с доказательствами у меня всё, кого не убедил - ну, извините.
Теренций в сюжетах комедиях не повторяется, и если его читать с ключами, то видно, что это потому, что его политико-правовая система взглядов на Римскую республику стремительно развивается, делает большой шаг вперед с каждой пьесой. «Самоистязатель», 163 - гетера, «Евнух», май 161 - гетера под покровительством, «Формион», сентябрь 161 - сутенер и арфистка... в последней пьесе, «Братьях», 160, Теренций выдает ещё один, финальный Вот это поворот!.
В этой комедии старший брат влюблен в честную девушку, а младший - в арфистку. У младшего нет денег, чтобы заплатить жадному своднику и тот готов отдать арфистку другому. И тогда старший выбивает дверь в дом сводника, избивает его и силой забирает арфистку и отдаёт её младшему!
Итак, «Теренций» открыл и рассказывает в лицах, что власть, полученная «от сводника» (занятие магистратур, даже консульства) - временная, зависимая, ненастоящая. Тот, кто хочет по-настоящему получить власть над Республикой - «арфисткой», должен силой (правила игры определяет сводник, и обыграть его на его поле невозможно) отобрать скрытую власть у правящей группы, и сам стать скрытой, настоящей властью. Что называется, привет Катону.
(Что самое смешное, как вы помните, буквально через несколько лет, в 151-149 годах, так и вышло - группу Катона просто-напросто перебили и власть перешла к нескольким группам Сципионов и «египтян».)