(no subject)
Совершенно особенное место. Оно укрыто особыми чарами: никто из магглов никогда и не догадается, что на месте очередной строящейся гигантской железобетонной коробки может быть место, напоминающее Парк, но отличающееся от него деревьями, чьи кроны немного гуще, а сами они несколько величественнее своих парковых собратьев. И ручей здесь немного холоднее, чем в обычном лесу, а земля опять же чуть мягче.
И полотняный шатёр уже раскинут над готовыми столами.
Лугнасад - вот почему мы так торопились. Есть что-то правильное в том, что сам Луг будет следить за изобилием на столах; что силы стихий будут рядом всё время праздника. Так было задумано. И хотя Британия за океаном, но сейчас эта земля не принадлежит Америке. На краткий срок сюда созваны в гости те силы, что делают Британию волшебной.
И пусть по-прежнему по небу бродят плотные облака, но солнце по-прежнему дарит свой свет всем пришедшим без разницы по школам и факультетам.
Тим помог сойти из кэба своей теперь уже супруге и спросил:
- Тебе это место ничего не напоминает?
- Напоминает. Только забыла, что именно.
- А всё-таки?
- Ну… не знаю. Скажи?
Он хмыкнул.
- Тоже мне, живёшь в Нью-Йорке, а не знаешь. Это же Поляна Праздников. Я же возил тебя сюда в девяносто третьем…
- ЧТО?
Он улыбнулся ей, с лица его исчезла натянутость, и на какое-то время она увидела в его глазах озороватое мальчишеское выражение.
- Гиллиганы тогда просто знали, куда я тебя везу, потому и не противились особенно. Безопаснее этого места в Нью-Йорке просто не придумаешь, это всё равно, как если бы я тебя домой к родителям отвозил. Рассказывать долго, в общем…
Тут же Люсинда убежала обследовать окрестности вместе с подругами, а Тимоти уже направился к столу, когда над его головой захлопали крылья, и незнакомая сова с письмом приноровилась сесть ему не куда-нибудь, а прямо на голову.
Он цепко взял птицу так, чтобы она не повредила себе крылья, аккуратно принял письмо.
В следующий миг он уже улыбался до ушей:
«Поздравляю с тем, что ты нашёл своё счастье. Поцелуй жену. Велеслава.»
Ах ты, бестия. Откуда только пронюхала… Как же мне тебя отблагодарить, а?! Да чтобы ты себе нашла-таки подходящего по росту волшебника, что легко будет носить тебя на руках и не только… Будь любима так же, как я, рыжая!
И пошёл ловить свою жену с тем, чтобы таки усадить её за праздничный стол.
***
Тосты, тосты…
Эдвард МакРейн, держа бокал в руках, поднялся:
- Этот мир не очень красочен временами. Иногда он скучен, ибо в нём не хватает разнообразия. Так раскрасьте же его во все цвета радуги!
Тим благодарно смотрел на него. Каким бы ты ни был - ты здесь. Ты счастлив и желаешь счастья нам - правильно и мудро, как всё, что ты делал или хотел сделать.
Ты умён, Эдвард. У тебя хватило мудрости принять меня таким, какой я есть, сохраняя нейтралитет во всех семейных дрязгах. Ты принимаешь мир таким, каков он в действительности. Как бы тебя не била жизнь - твои спокойствие и мудрость всегда будут мне примером. Я МакРейн!
***
Видимо, кто-то и впрямь следил за этим местом. Исчезла нервозность и напряжённость последних часов, осталось только тепло, разливавшееся повсюду.
Шуточки тоже имели непосредственное отношение к сути праздника.
МакРейн думал, что всё-таки он недооценивал мадам Уаймен. Да… За каким-то лядом он взял с собой книжку Розенкрейца, ту самую, про свадьбу. Видимо, в нём сработал вечный страх остаться без книги под рукой (а Шляпа едва не рехнулась на Распределении, решая, куда его - на Райвенкло или Слизерин отправить, и райвеклошное в его натуре периодически выползало из глубин сознания).
Вообще-то он хотел Люс повеселить тонкостью момента, но его тёща (ба, теперь у него всё, как у людей!), заметив расписной томик, рассмеялась:
- Ах да, алхимия, как же! Три стадии делания? И в конце мы получим философский камень? Люсинда, дочка, когда вы мне дадите покачать его на руках?
Люсинда прыснула смехом, а он просто уткнулся в свою тарелку, делая вид, что всё это относится не к нему…
***
Вино не пьянило, а лишь добавляло веселья.
И он, и Люсинда знали о том испытании, что было подготовлено гостям. И когда особый кубок с вином пошёл по кругу, Белинда встала с краткой речью:
- Господа, вы все обязаны отпить из этого сосуда! Сразу скажу, что подвох кроется в последнем глотке! Могу только поручиться, что в нём не будет ни капли зелья, какого бы ни было! Новобрачных этот ритуал не касается, предупреждаю!
Про себя МакРейн произнёс краткую молитву о том, чтобы последний глоток обошёл тётушку Эмили, сидевшую с каменно-весёлым видом.
Ну-ну, кому же выпадет этот жребий… Он вместе со своей женой следил за настороженными взглядами сидевших, от души забавляясь тем, как впивались глазами очередники в каждого пьющего, как лёгкая нервозность опутывает каждого.
Между тем кубок шёл по кругу, и, обойдя весь стол, начал своё путешествие второй раз. Ну кто же, а?
Потом они с Люсиндой заметили, как радостно выдохнула мадам Уаймен, передавая кубок миссис МакРейн, и та с сомнением посмотрела внутрь.
Да? Значит, судьба. Как же тасуется колода…
Элизабет меж тем собралась с духом, сделала глоток и перевернула кубок, показывая, что в нём нет ни капли.
Со звоном выпала монетка, которую миссис МакРейн (их уже на одну больше в этом мире!) подняла и вопросительно глянула на новобрачных.
Повисла неловкая пауза.
Люсинда шепнула ему:
- Ну скажи же…
Он кашлянул и выдал:
- Видите ли, господа, смысл этого ритуала заключается в том, что совершивший последний глоток становится крёстным нашего первого ребёнка.
Изумление на лице его матери было неподдельным, а глаза её увлажнились без помощи магии. Но тут же она овладела собой:
- Я займусь этим. Дело за вами, дорогие мои.
Похоже, мама, кое-кто постарался для этого глотка. Какая ирония, а? Но ведь ты рада? Я читаю это по твоим глазам. И верю, что твой будущий крестник будет тебе ближе, чем я когда-то…
***
Смейтесь, смейтесь, подсчитывайте. Всё равно вам не угадать, когда мы поссорились в самый первый раз…
Нежные сумерки опускались на поляну, путаясь в кронах великанских деревьев. Но Тим не замечал этого, веселясь и рассказывая окружившим его про свой школьный зачёт по экзорцизмам, а также про глупое привидение Хогсмида, благодаря которому он сорвал аплодисменты слизеринцев.
Колин выглядел как всегда. То есть абсолютно автономно и независимо от праздника, с подчёркнутым вниманием ухаживая за мадам Уаймен.
В чём-то они были похожи, как могут быть похожи друг на друга близкие родственники. Чему же ты удивляешься? Те ли ещё сюрпризы тебе подкинет этот клан?
Потом он услышал голос своей тёщи:
- Ну вот, сынок, Уайменов стало на одного меньше.
Забавно было наблюдать за реакцией её сына.
- Мама? Что-то случилось?
- Сынок, но ведь Люсинда больше не Уаймен.
- А.., - Колин с облегчением откинулся на спинку стула. - Я-то думал!
Тим с хитрецой посмотрел на них:
- Никого не стало меньше, закон сохранения вещества вспомните, уважаемые. Просто стало больше на одного МакРейна, только и всего.
- Всё равно нас стало меньше, - настаивала Элизабет Уаймен.
- Ну это уже забота ваших сыновей, мадам, пусть они эту потерю восполнить постараются.
- А я надеюсь, что МакРейнов станет гораздо больше, чем на одного. Очень!
- Мы с Люсиндой обдумаем ваше предложение.
Вмешался Колин:
- Тут не думать надо, а…
- Колин! - с упрёком посмотрела на него Элизабет. - Остановись!
Тимоти с Колином засмеялись и разом налили себе по бокалу вина.
***
Куда же делась Люсинда? Где она? Опять со своими подружками что-то замышляет?
Кстати, вот и Джулия! И Белинда!
- Ой, мистер МакРейн, нас вам срочно надо! Пойдёмте, нужен ваш совет. Ну пойдёмте же?
Что он мог им подсказать, неясно, но тем не менее они его заинтриговали, так что он двинулся с ними в глубь зарослей.
Тропинка была узкой, так что он шёл посередине между девушками.
Неожиданно Белинда, шедшая впереди, остановилась, поправляя что-то на своей туфельке, и вдруг, резко встав и обернувшись с поднятыми руками, воскликнула:
- Морфеус!
Он даже не успел выхватить палочку из-за пояса.
***
Его пробудили, и он обнаружил себя стоящим около дерева. Попытался пошевелиться - и не смог. Так-так. Похоже, инкарцеро. Да ещё и максима. Чётко сработали, ничего не скажешь.
Минутку, они же ещё молоды для таких вещей! И никто из присутствующих здесь (а собрались все Люсиндины подруги) не чувствует себя плохо!
Что они затевают?
- Ну и кто из вас меня максимой связал?
- Я, сынок.
Из темноты возникла его мать.
- На правах старшей помогла. Иначе бы они с тобой не справились.
Он юмористически смотрел на Элизабет.
- И что?
- А вот что, мистер МакРейн, - торжественно сказала Джулия. - Сейчас мы вас испытаем! Расскажите-ка, как вы познакомились со своей женой?
- Зачем?
- А затем! Мы её спросим о том же, и если она расскажет нам другое - так и будете здесь стоять! Примотанный!
Люмос на конце палочки осветил его лицо.
Он вздохнул.
- Ну ладно. Вы все думаете, что я с ней познакомился год назад, не так ли?
- А что?
- А то, что я её знаю уже семь лет.
Несколько пар глаз смотрели на него с изумлением.
- Ну-ка?
Он нырнул в свои воспоминания. Сырой февральский вечер, уют кухни Шерри, его песенка, которой он научился в Холме. Тогда он вновь привыкал к английскому, и гэльский акцент был слышен в его речи довольно отчётливо…
И этот ребёнок в проёме двери, девочка в сбившейся набок от спешки шапочке, пальто, застёгнутом не на те пуговицы, её сбивчивые речи о марципанах… Нет, ну кто бы знал, кто бы знал…
- Вот так,- сказал он, заканчивая рассказ. - Можете идти и спросить об этом же мою жену.
Джулия, свистя платьем, умчалась с подругами, а миссис МакРейн осталась караулить сына.
- Мерлин, как же хочется курить…
Она закурила сама и выпустила струю душистого дыма ему в лицо.
- Вот как, сынок, вот как. Не знала, что у тебя всё так серьёзно.
- Сама видишь, как серьёзно.
- Вижу. И теперь спокойна за тебя.
Он помолчал. Сказать ей? Или не нужно? Но другого случая не будет.
- Я вчера виделся с Оуэном.
Её лицо скрывали сумерки.
- Вот как.
Тишина.
- Его Люс нашла. Люс и брат её. Помнишь мальчика с той колдографии?
- И как он себя чувствует, твой крёстный?
- Был нам очень рад. Но ты этому факту, похоже, нет.
Опять молчание.
- Мама, какой брак ты заключала с моим отцом?
Осечка. Сказано не то, что нужно.
- Твоего отца я люблю. Ты его сын. И хватит об этом.
На тропинке послышались шаги…
***
Откуда-то слышалась музыка.
МакРейн задумчиво слушал. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… Что он тогда обещал Люсинде? Вальс? А вспомнит ли?
Он прошёлся вальсовым шагом в одиночку, пробуя. И то ли тело помнило все уроки танцев ещё со школы, то ли ему очень хотелось повести Люс в вальсе: ноги становились, как до́лжно, и почти не кружилась голова.
Как раз вовремя он об этом подумал: дамское общество заскучало и хотело развлекаться. Разумеется, танцами.
И всё-таки ощущение лёгкого страха не отпускало.
Тем временем эльфы уже приладили разноцветные фонарики на деревья, окружавшие свободное место на поляне, и все гости направились туда.
Кто-то взял его под локоть. Он и с закрытыми глазами угадал бы, кто.
- Ты мне что-то обещал, помнишь? На нашей свадьбе?
- Ну конечно. Пойдём.
Если всё сказанное про Поляну - правда, значит, всё должно получиться. Не должно не получиться.
- Первый танец - за вами, - церемонно проговорил Эдвард. Это традиция, так что все ждут.
И вопросительно глянул на Тима.
Держи марку, МакРейн. Ты должен.
- Да. Только… отец, нужна мелодия. Совершенно особенная. Лучшая. И желательно для венки.
Эдвард кивнул.
- Я знаю. Мы с твоей мамой и Уайменами уже приготовили такую. Идём же.
Как тебя учили в Школе? Хорошие учителя у вас были, даже ты танцевал прилично, правда?
Они вышли на середину круга, глядя только друг другу в глаза.
Голоса притихли, и все теперь смотрели на него.
Это твой экзамен, дружище.
Он пристально смотрел Люс в глаза, сам замерев, как статуя. И словно подчиняясь неслышному приказу, его жена присела в глубоком реверансе, полуопустив веки.
И послышалась музыка.
Любил ли ты когда-нибудь по-настоящему?
Локоть на отлёте, её рука лежит спокойно на его плече.
Пальцы сплетены крепко и нежно.
Шаг, поворот, поворот.
Дать ей крылья, когда она захочет полететь.
Я недаром назвал тебя чайкой. Помнишь, что я говорил тебе Четвёртого июля семь лет назад? Расправь крылья, девочка.
Ноги сами несут их в танце, и хотя он ведёт, её власть над ним так велика, что он совершенно беспомощен перед ней.
Каждый раз я буду повторять тебе, что ты желанна для меня. Столько, сколько захочешь. Именно ты. Потому что на свете нет других женщин, кроме тебя.
Его голова не кружится совершенно, он смотрит только на неё.
И она на него.
Сколько раз я дотрагивался до тебя, касался твоих волос, твоих рук и губ? Ты же сама хочешь этого, родная? Вспомни, в ту последнюю ночь в Хогсмиде я стоял перед тобой на коленях, обнимая тебя крепко-крепко и не собираясь отпускать тебя никогда.
Он знает - если у Люс всё-таки закружится голова, он успеет подхватить жену на руки.
Я вижу в твоих глазах наших будущих детей.
Рисунок танца прост и точен, как узор на их обручальных кольцах, и тела их помнят каждое движение классического венского вальса.
Постарайся забыть мои страшные сны, родная. А у тебя их не будет. Сейчас и всегда я буду честен с тобой.
И по-прежнему эта странная беспомощность от прикосновения её рук.
Я люблю тебя.
Они останавливаются. Его поклон. Её глубокий реверанс.
Сдержанный вздох в толпе зрителей.
И аплодисменты, громкие, оглушительные. Улыбки, одобрительные возгласы.
Они с недоумением смотрят на аплодирующих. Подумаешь, потанцевали всего один вальс, а радости сколько.
Кажется, только тётушка Эмили загрустила почему-то. Ну и Мерлин с ней.
- Всё хорошо, любимая? Голова не кружится?
- Всё в порядке. Пойдём погуляем немножко?
- Пойдём.
***
Когда они все опять расселись за столом, теперь уже заваленном фруктами изо всех уголков обычного и магического мира, слово взял Эдвард МакРейн.
- Я думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы вручить вам подарки.
Вышколенный эльф подал МакРейну старшему какой-то плоский свёрток.
- Тимоти, разверни. Это для тебя.
Зашуршала хрустящая бумага, и Тим со всё возрастающим удивлением дотронулся до большой плоской деревянной коробки. На её верхней крышке были его собственные инициалы, выложенные тонкими серебряными волосками.
Замок щёлкнул, и Тим впился глазами в содержимое коробки.
Потом округлившимися глазами уставился на Эдварда:
- Отец… Это невозможно… Этому цены нет!
Люсинда же с большим интересом дотронулась до сверкающих серебром и слоновой костью инструментов.
- Тим, это же инструментарий кондитера! С ним такое выделывать можно, что тебе и не снилось!
Бесспорно, в бархатных углублениях покоились странные для непосвящённого вещи.
- На них наложены чары, причём не спрашивайте даже, как это удалось исполнителю. Всё, что будет сделано с помощью этих инструментов - приобретёт высшую глубину и меру своего вкуса, так что, кондитер ты наш, если уж мы ничего не смогли с тобой поделать - сделай так, чтобы твоя фамилия прогремела среди кондитеров всего магического мира!
Тим крепко пожал своему отцу руку.
Отличное примирение, Эдвард МакРейн. Уж будь спокоен, я найду этому применение!
- Ну а я сделаю подарок тебе, моя дорогая, - обратилась миссис МакРейн к Люсинде. - Загляни внутрь!
Люсинда приняла шкатулку и открыла её. Зашуршали мелкие свёртки.
- Это ингредиенты для зелий, милочка. Но! - Она подняла палец.
- За содержимое любого из этих мешочков, за его малую толику любой зельевар отдаст последнее, что у него есть. Применяй эти ингредиенты на своё усмотрение, конечно, но вот тебе книга. В ней собраны все тинктуры, известные ценителям вкуса. Я потому отдаю такую силу в твои руки, потому что уверена - ты сможешь сотворить с ней только красоту. И забудь о своих оценках в Школе: твоя фантазия дороже любого «непревзойдённо»!
Уаймены же вручили в дополнение ко всему редчайший чёрный шоколад, стоимость которого, по прикидкам Тима, выражалась не в кнатах, а галеонах. МакРейну было известно, что каждая плитка такого шоколада делается годами, с применением сложнейшей системы чар. И вкус этой плитки непредставим для того, кто не умеет ценить наслаждение…
Были и другие подарки от собравшихся. Одни выбранные со вкусом, другие с юмором, - но все они были прекрасны и как один - удивительны.
***
Он откинулся на спинку стула. Сколько же можно его испытывать? Сколько можно доказывать очевидное?
Но деваться было некуда.
Между тем Джулия объявила:
- Сейчас мы посмотрим, насколько вы хорошо знаете свою Люсинду! Найдите её руку среди прочих!
Между тем он оглядывал тыльные стороны ладоней жены. Ну кольцо-то она снимет сейчас, а что же у тебя есть приметного, любимая?
С облегчением он заметил недавнюю царапинку на её руке.
Ну теперь держитесь. Только куда же ты встанешь?
Плотный жёлто-чёрный шарф закрыл его глаза, и присутствующие дамы, вставшие шеренгой, как и ожидалось, сменили свой места.
Его подвели к стоящим, и Тим лёгкими поглаживаниями пальцев проводил по каждой ладони, пытаясь найти знакомую царапинку. А поскольку женщин было много, в какой-то момент он чуть не запаниковал: он не находил ладошку Люсинды.
Впрочем, виду он не подал и продолжал двигаться вдоль шеренги стоявших вполне уверенно.
Хитрость его не подвела: он с облегчением почувствовал под пальцами знакомую шероховатость царапины и тогда уже с самодовольной улыбкой поднёс руку к своим губам.
Рукоплескания были утвердительным ответом - он справился!
Содрав надоевший шарф, он подмигнул жене:
- Как полезно смотреть на твои руки заранее!
Люсинда широко улыбнулась, и он сам надел ей на палец кольцо. Ещё раз. До чего же приятно это было делать!
***
Люсинда с сожалением оглядывала букет: с ним предстояло расстаться. Нежные огромные цветы будто бы находились под Флоридусом - нисколько не поникнув, они, напротив, раскрывали ранее сложенные бутоны и чувствовали себя прекрасно.
Но несколько жадных пар глаз уже впились в её прекрасную ношу.
Так что, вздохнув и улыбнувшись, она заняла исходную позицию. И даже спиной она чувствовала напряжение за собой. Келли, Гвен, Белинда, Джулия - все они замерли, приготовившись.
Неожиданно даже для себя Люсинда решила, что пафоса не будет, нет, пусть побегают! И она заметалась по тропинке, словно уворачиваясь от кого-то.
Девушки сперва растерялись, но потом забегали следом, галдя и наступая друг другу на ноги, путаясь в своих нарядных платьях.
И неожиданно Люсинда бросила букет. Неожиданно для всех, но не для Келли! Мисс МакЛеод одним точным движением подхватила цветы, нисколько их не помяв.
Старшие по возрасту гости зааплодировали и засмеялись. Только Келли с недоумением смотрела на свою добычу, говоря:
- Но я же не собираюсь замуж!
- Поздно, детка, - подмигнул ей Тимоти. - Не удивлюсь, если твой будущий муж сейчас тоскует именно по такой, как ты!
…
- Я не буду делать этого при гостях, любимая!
- Тим, ну обычай же!
- Ну что за публичность, извини! Это я на тебе сейчас юбку подниму?!
- Милый мой, а как же твои предки килты носили? Да ещё и…
МакРейн скривился:
- Благодарение Мерлину, что от этого Шотландия сейчас отошла! Так. Вот что - видишь орешник? Давай-ка туда встанем, чтобы нас никто не видел.
…
- Тим, что ты там возишься?
- Подвязку ищу, не мешай мне, бога ради.
…
- Нашёл?
- Нашёл. Ого… а как же ей кидаться-то, она лёгкая совсем? Говорил я тебе, родная - надо было всё-таки кидаться пирогами через тебя. Они ловчее в броске.
- Тогда бы я бросила пирог в тебя! Прицельно! В глаз! Конъюнктивитус контактный, да-да-да!
- Вредина, - её муж поднялся наконец. - Не забудь, я тебе в этом вопросе уступил, помнишь?
- Помню. Пойдём?
…
Возникла заминка. Неженатых мужчин на свадьбе было маловато, а традиция предполагала их непосредственное участие в ловле.
- Мистер МакРейн, - с хитрецой спросила Белинда, - А вы в квиддич играли в школе?
- Не играл он, - подал голос Джулиан. - Болельщиком был.
- А вы, мистер Уэсби?
- А я играл. Между прочим, ловцом.
Пошедшая Джулия с интересом прислушивалась к разговору, потом в глазах её что-то промелькнуло, и она горячо зашептала что-то на ухо Белинде. Та с недоумением посмотрела на подругу, а потом они обе расхохотались и весело закричали:
- Пусть и женатые джентльмены подвязку ловят! Кто женатый поймает - тот второй медовый месяц жене подарит!
Слово взял дядя Эрл:
- Тогда я предлагаю, чтобы женатые сами решали, ловят они или нет!
Девушки горячо заспорили, обступив мистера Крэпсона плотной толпой, но в конце концов уступили.
Будь МакРейн повнимательнее, он бы заметил переглядывания Колина и Джулиана. А так он просто встал в центре мужской группы, где уже стояли все братья Люс. С удивлением он заметил рядом Эдварда и своего приятеля.
Опять Люсинда заметалась по тропинке, словно испуганный тушканчик, и лёгким движением бросила подвязку назад.
Её муж не заметил, что Колин и Серебряный даже не двинулись с места, только провожая глазами полёт кружевного снитча, братья же Люс во
главе с Эдвардом изготовились, но…
Тимоти, не веря себе, уже сжимал пойманное в кулаке.
Снова аплодисменты, смех и поздравления.
Медовый месяц? Второй? Больше - не меньше, любимая.
Твоими глазами.