Человек упоролся настолько, что не писал доносы на Лема, отрицая тот факт, что он - один человек. И это при том, что Лем его вполне котировал как писателя.
Да и тронулся на религиозной почве напоследок - гностическое христианство в наиболее упоротой форме, с уверенной в том, что сейчас первый век нашей эры, а не 20-й. Он поверил в реальность из своих романов.
Этот роман оставил по себе впечатление вещи слабой вообще и откровенно вторичной как антиутопии. Но притом удивительно ощутимо и выпукло воспроизведён в нём набор образов "американская интеллигенция в ожидании предвечного трампа".
Comments 11
Человек упоролся настолько, что не писал доносы на Лема, отрицая тот факт, что он - один человек. И это при том, что Лем его вполне котировал как писателя.
Да и тронулся на религиозной почве напоследок - гностическое христианство в наиболее упоротой форме, с уверенной в том, что сейчас первый век нашей эры, а не 20-й. Он поверил в реальность из своих романов.
Reply
Reply
Так самый жыр - его дневники последних десяти лет, на русский вроде ещё не переводили. Он их Экзегеза называл.
Reply
В юности на меня сильное впечатление произвело "Помутнение" ("A Scanner Darkly").
Reply
Reply
Reply
И фильм, и книга хорошие по-своему.
Reply
Reply
Leave a comment