обострение
каждый раз подходя к детской больнице, сверху напоминающей трех гигантских жуков-носорогов, сросшихся воедино, я вижу обычно она сидит на каком-нибудь глухом крыльце больницы, в своей пестрой в юбке до ботинок, бесформенной одежде. сегодня она сидела на детской пружинной качалке совсем рядом со входом. покачивалась и казалось, что-то бормотала. цепенею от ужаса посмотреть на неё и увидеть горе, которое не отпускает её из этих пределов. никогда не видела, чтобы кто-то говорил с ней. она ничего не просит. просто сидит.
немыслимо представлять эту потерю. потерю ребенка. хотя всё это наверняка мои додумки, просто какая-то блаженная живет свою жизнь как умеет.
так панически страшно, когда с ребенком что-то не то, до немеющих губ и ватной головы, неспособности рационально мыслить.
после первой потери близкого осознаешь, что ты потеряешь всех, это только вопрос очередности, самому уйти первым или провожать. банальные истины, но тем не легче их принимать.
как мама смогла пережить это и даже снова родить. может обязывали быть собранной мы, старшие дети. не у всех получается вернуться в жизнь после этого. кажется мне это не стерпеть, может поэтому мне никогда остро не хотелось быть мамой.
немыслимо представлять эту потерю. потерю ребенка. хотя всё это наверняка мои додумки, просто какая-то блаженная живет свою жизнь как умеет.
так панически страшно, когда с ребенком что-то не то, до немеющих губ и ватной головы, неспособности рационально мыслить.
после первой потери близкого осознаешь, что ты потеряешь всех, это только вопрос очередности, самому уйти первым или провожать. банальные истины, но тем не легче их принимать.
как мама смогла пережить это и даже снова родить. может обязывали быть собранной мы, старшие дети. не у всех получается вернуться в жизнь после этого. кажется мне это не стерпеть, может поэтому мне никогда остро не хотелось быть мамой.