Вторая эпоха: отчет
Не все и не обо всем, но - о главном. Отдельные забавности напишу после. Огромное спасибо всем, благодаря кому для меня случилось это чудо. Все было на редкость_правильно_.
Фотогалерея с иллюстрациями к истории:
http://pics.livejournal.com/tinwelote/gallery/0001zsy3
Жизнь первая: Летописные Чертоги
Arta siril Sinda lenna…
(Ехал синда через реку…)
Перевод Арторона
Я звалась Адунафэль, дочерью Тинглора из дома Хьярростар, и была старшим мастером истории и древних языков в Летописных чертогах. Свитки, уроки, свечи и вязь тэнгвар на пергаменте. Семейные вечера у очага, когда блики пламени играют на лице Халладана, главы дома, а он задумчиво смотрит в огонь. Песни Итильвира и Миранор согревали душу.
И был лорд Калион, племянник Королевы. Танцор и красавец, к которому склонилось мое сердце. Но нам не было общей судьбы, и я молчала, лишь провожая его взглядом.
Мирная жизнь в Нуменоре была прекрасна - я с интересом и сочувствием наблюдала за ухаживанием Халлакара за Королевой, вела занятия, любовалась в благоговейном восторге сияющей фигурой Тар-Анкалимэ на вершине Менельтармы.
А потом началась война. Почти все мои ученики покинули Чертоги, родичи - дом. И мой мир опустел. С разрешения Халладана я ушла в ополчение, но опоздала к общему сбору войск - капитан корабля задержалась на похоронах главы Гильдии Морестранников. Наместник Виньялондэ, браннон Орлег, не отпустил меня под Ангреност, сказав, что я больше нужна ему здесь. И пришлось остаться: дремать вполглаза на стене, помогать с обедом для воинов, организовывать доставку воды… Первый штурм Мордора я пропустила, и не могла наслушаться потом рассказов Халладана.
На пиру во время королевской свадьбы я приняла решение уйти из Гильдии и уплыть в Средиземье. Навсегда. Там я чувствую себя живой. Там дышится легче. И там нет того, кому я тщетно смотрю вслед. А не думать о лишнем мне поможет военная служба. В тот вечер я обнаружила, что мой медальон с символом Гильдии бесследно пропал. И сочла это знаком.
На прощание наше Белое древо уронило цветок мне в руки. Перед отъездом, уже на пристани, я написала Калиону письмо - при личном прощании сказать все не хватило сил.
Жизнь вторая: Служили два товарища
Вот пуля пролетела, и ага…
Из песни.
У меня был брат - самый близкий человек в семье. Спокойный, понимающий, надежный. Его звали Горн. Инженер, потом следопыт - он совершенно неожиданно поддержал меня в решении служить в Средиземье. Мы плыли на восток на одном корабле. Я специально выпросила у Халлакара назначение в Стражу берега, чтобы попасть в гарнизон Ангреноста вместе с братом. Думалось, что мы долго-долго будем рядом: стоять в дозоре, вечерами сидеть у огня, прикрывать друг друга в бою… Прослужили вместе ровно полдня. А потом я увидела со стены, как он возвращается ко мне - на чужих руках.
…Он и в смерти остался прекрасен, раны не изуродовали его. А я плакала, давясь рыданиями до темноты в глазах, стараясь только не взвыть в голос, ибо воину Эленны недостойно и не подобает… Смотреть не могла на его лицо - все казалось, что сейчас он откроет глаза и улыбнется, как всегда, светло и радостно. Перебирала кончиками пальцев легкие золотистые волны его волос - и вспоминала венки, что плела ему Тэнгвэн, когда мы ходили купаться на реку: сиреневые цветы и зелень, и капли воды искрятся на солнце, и Горн смеется, как юный эльда…
Остался зеленый курган за крепостью, пустота в груди - и долг в сорок две стрелы в колчане. Служить. Выжить - еще какое-то время. Чтобы отомстить хоть как-то. А потом…он улыбнется мне, когда я приду к нему из боя. До встречи!
Лорд Калион приехал в Ангреност. Мне было неловко смотреть ему в лицо, но он улыбнулся мне и назвал сестрой - понял и принял, хотя не сумел ответить. Мы беседовали с ним долго.
Ночь в Ангреносте - тяжкое время. Давящая каменная усталость; ожидание боя, шутки на грани. Утробный рык тролля у ворот, звуки битвы в Эрегионе, раненые… Некогда поесть, некогда поспать, тревога каждые пять минут. Жажда: жарко, башня ажурная, поэтому древесная пыль летит отовсюду, мешаясь с поднятой ветром супесью... А потом мы трое просто упали и уснули в обнимку, где стояли - на полу второго из пяти этажей: я, инженер Инголд и Инзильфэль, наша целительница. Спасибо тебе, Инголд. Это дружеское объятие для меня многое значит.
С утра сменившись с караула, дошла до Виньялондэ - а там уже командуют новое выступление на Мордор. Долгий путь по жаре и пыльным дорогам, толкаем телеги в обозе - поем срывающимися голосами, чтобы шагалось легче. Наконец-то дошли - но Мордор пуст. Инженеры рушат ворота и башни, воины выносят тела - орки добивали пленных перед уходом, многие жутко изуродованы. Есть трое живых. Но тоже покалеченных.
Ждем нового перехода и боя. Пока можно отдохнуть. Нужно потерпеть еще немного - и я, наконец, отдам свой долг сполна.
Жизнь третья: A elya má
Утишительница боли - твоя рука…
Прямо на сердце легла мне (я не ропщу:
Сердце это не твое ли!) - твоя рука.
Нуменорская свадебная песня
Его усадили под тем деревом, где отдыхала я, совершенно случайно. У него не было обеих ног и правой руки, и говорить он не мог. А из-под повязки, закрывающей глаза и половину лица, сквозь слой пыли спускались потеки запекшейся крови.
Я напоила его из фляги, уложила поудобнее, обняв за плечи. И начала успокаивать, говорить что-то ласковое и обнадеживающее о том, что все уже закончилось, он свободен и выжил. Что родичи его найдутся и примут его, и не нужно думать, будто из-за его увечий от него отшатнутся. Главное - живой. Никому не придется плакать над его могилой или гадать, а есть ли она вообще.
Он держался за мою руку так, как держится человек, висящий над пропастью. А потом вдруг разрыдался, выплескивая боль, поняв наконец-то, что и вправду жив. Я обнимала дрожащие плечи, гладила растрепанные темные волосы - и вдруг осознала, что мой личный счет к Саурону вырос вдесятеро: теперь не только за Горна, но и за него.
Выпросив у кого-то обрывок бинта (мой платок давно пропитался пылью и потом), я смыла грязь и кровь с его лица, расчесала гребнем спутанные волосы. И заметила, что уши под ними - острые. .. Сотворить такое с эльда! Люди хотя бы могут от старости умереть, а ему жить со своими увечьями до конца Арды…
На обрывке бумаги он написал свое имя - буква за буквой, вслепую, левой рукой. Его звали Гилрандир, он был авари из Зеленолесья. Нашлись его родичи, но, когда они попытались забрать его, он вцепился в меня так, что проще было отрубить эту руку, чем разжать . Я пообещала, что доставлю его домой, когда закончится битва. А пока он, как и другие спасенные, отправится с нуменорским обозом.Весь путь я шла рядом с той телегой, где он лежал, и не отпускала его руки. Разговаривала с ним. Рассказывала о се6е, о землях, которые видела, о погибшем брате, о своей неслучившейся любви, и просто о том, что светит солнце и ветер перебирает кроны сосен.
Гилрандир жестами объяснил мне, что, если найдется лишний щит, он будет прикрывать меня во время штурма - для этого левой руки хватит, а стрелять я все равно буду с колена, с его нынешней высоты. Но битва за Эрегион обещала быть совсем другой - рассыпной бой на улицах, и лишь потом - штурм центральной цитадели. Поэтому я оставила его возле Ангреноста вместе со своей сестрой Нархол, также бывшей в обозе. Отдала ему свою флягу. Он обнял меня на прощание, и до последнего не отпускал моих пальцев. Я обещала ему, что вернусь.
Потом был бой. Узкие улицы, враг со всех сторон, стрельба с разворота. Штурм центральной башни. Саурон в проеме верхнего окна, три стрелы ему в грудь - из моего лука. Он лишь ранен, но мне и этого сейчас довольно. Потом Саурон вышел на поединок сперва с эльфийским королем, потом с лордом Халлакаром. Халлакар победил. Как там уничтожали Кольцо, я не помню - потому что, собирая после боя стрелы, услышала крик "орки под Ангреностом"! - и бросилась через лес напрямую, откуда силы взялись. Только бы живым застать.
К счастью, они успели спрятаться в лесу и переждать. Я на бегу отбросила лук, сорвала шлем и упала к нему на грудь, плача от счастья. Живой...Теперь уже он обнимал меня за плечи, поил из фляги, гладил по волосам, промокшим от пота под шлемом.
Вскоре нашел нас браннон Калион. Я познакомила его с Гилрандиром. Калион поведал мне, что собирается принять Дар Эру и взойти на Менельтарму, поскольку разочаровался в жизни и считает ее исполненной. Я отговаривала его, как могла. А потом просто сказала: «Не думалось мне, что ты ударишь меня еще больнее». Гилрандир все понял. Он протянул Калиону руку и начертал на его ладони: «Живи!», повторив послание трижды. И этого, наконец-то, хватило. А я взяла их двоих за руки и сказала: век бы так просидеть с вами. Калион позволил мне обнять его на прощание.
Затем мы втроем - я, Гилрандир и Нархол - долго и трудно искали дорогу в потаенную крепость народа Зеленолесья, прошли насквозь Казад-дум, несколько раз заблудились в лесу. Сестра пошла обратно в Ангреност за следопытом нам в помощь, а я, утомившись от поисков дороги в одиночку, осталась с Гилрандиром, отдохнуть. А потом, в вечерних сумерках под деревьями, он обнял меня своей единственной рукой и бережно поцеловал. Так мы и сидели долго-долго в тишине, не произнося ни слова: он был нем от ран, я - от счастья.
Когда уже глубокой ночью мы, наконец, добрались в Зеленолесья, он долго собирался с духом, а потом начертал на моей руке: останься. И я осталась. Отдала сестре нашивку с гербом и попросила отнести мое Белое древо наместнику Виньялондэ - как прошение об отставке. Аманэльдэ Мэллаэр перед уходом на Запад благословила наш брак.
В пределах родной земли Гилрандир мог творить гоэтейю - эльфийскую иллюзию. Так мы впервые увидели друг друга, я услышала его голос. Я ведь лица из-под повязки не разглядела, а про него и говорить нечего. А потом был свадебный пир в зале эльфийского дворца, среди свечей, мерцающих огоньков и бархатной темноты.
Неважно, сколь многого лишен Гилрандир вне гоэтейи. Мой муж - самый лучший на свете. Он вернул мне надежду - ту, которая эстель.
Фотогалерея с иллюстрациями к истории:
http://pics.livejournal.com/tinwelote/gallery/0001zsy3
Жизнь первая: Летописные Чертоги
Arta siril Sinda lenna…
(Ехал синда через реку…)
Перевод Арторона
Я звалась Адунафэль, дочерью Тинглора из дома Хьярростар, и была старшим мастером истории и древних языков в Летописных чертогах. Свитки, уроки, свечи и вязь тэнгвар на пергаменте. Семейные вечера у очага, когда блики пламени играют на лице Халладана, главы дома, а он задумчиво смотрит в огонь. Песни Итильвира и Миранор согревали душу.
И был лорд Калион, племянник Королевы. Танцор и красавец, к которому склонилось мое сердце. Но нам не было общей судьбы, и я молчала, лишь провожая его взглядом.
Мирная жизнь в Нуменоре была прекрасна - я с интересом и сочувствием наблюдала за ухаживанием Халлакара за Королевой, вела занятия, любовалась в благоговейном восторге сияющей фигурой Тар-Анкалимэ на вершине Менельтармы.
А потом началась война. Почти все мои ученики покинули Чертоги, родичи - дом. И мой мир опустел. С разрешения Халладана я ушла в ополчение, но опоздала к общему сбору войск - капитан корабля задержалась на похоронах главы Гильдии Морестранников. Наместник Виньялондэ, браннон Орлег, не отпустил меня под Ангреност, сказав, что я больше нужна ему здесь. И пришлось остаться: дремать вполглаза на стене, помогать с обедом для воинов, организовывать доставку воды… Первый штурм Мордора я пропустила, и не могла наслушаться потом рассказов Халладана.
На пиру во время королевской свадьбы я приняла решение уйти из Гильдии и уплыть в Средиземье. Навсегда. Там я чувствую себя живой. Там дышится легче. И там нет того, кому я тщетно смотрю вслед. А не думать о лишнем мне поможет военная служба. В тот вечер я обнаружила, что мой медальон с символом Гильдии бесследно пропал. И сочла это знаком.
На прощание наше Белое древо уронило цветок мне в руки. Перед отъездом, уже на пристани, я написала Калиону письмо - при личном прощании сказать все не хватило сил.
Жизнь вторая: Служили два товарища
Вот пуля пролетела, и ага…
Из песни.
У меня был брат - самый близкий человек в семье. Спокойный, понимающий, надежный. Его звали Горн. Инженер, потом следопыт - он совершенно неожиданно поддержал меня в решении служить в Средиземье. Мы плыли на восток на одном корабле. Я специально выпросила у Халлакара назначение в Стражу берега, чтобы попасть в гарнизон Ангреноста вместе с братом. Думалось, что мы долго-долго будем рядом: стоять в дозоре, вечерами сидеть у огня, прикрывать друг друга в бою… Прослужили вместе ровно полдня. А потом я увидела со стены, как он возвращается ко мне - на чужих руках.
…Он и в смерти остался прекрасен, раны не изуродовали его. А я плакала, давясь рыданиями до темноты в глазах, стараясь только не взвыть в голос, ибо воину Эленны недостойно и не подобает… Смотреть не могла на его лицо - все казалось, что сейчас он откроет глаза и улыбнется, как всегда, светло и радостно. Перебирала кончиками пальцев легкие золотистые волны его волос - и вспоминала венки, что плела ему Тэнгвэн, когда мы ходили купаться на реку: сиреневые цветы и зелень, и капли воды искрятся на солнце, и Горн смеется, как юный эльда…
Остался зеленый курган за крепостью, пустота в груди - и долг в сорок две стрелы в колчане. Служить. Выжить - еще какое-то время. Чтобы отомстить хоть как-то. А потом…он улыбнется мне, когда я приду к нему из боя. До встречи!
Лорд Калион приехал в Ангреност. Мне было неловко смотреть ему в лицо, но он улыбнулся мне и назвал сестрой - понял и принял, хотя не сумел ответить. Мы беседовали с ним долго.
Ночь в Ангреносте - тяжкое время. Давящая каменная усталость; ожидание боя, шутки на грани. Утробный рык тролля у ворот, звуки битвы в Эрегионе, раненые… Некогда поесть, некогда поспать, тревога каждые пять минут. Жажда: жарко, башня ажурная, поэтому древесная пыль летит отовсюду, мешаясь с поднятой ветром супесью... А потом мы трое просто упали и уснули в обнимку, где стояли - на полу второго из пяти этажей: я, инженер Инголд и Инзильфэль, наша целительница. Спасибо тебе, Инголд. Это дружеское объятие для меня многое значит.
С утра сменившись с караула, дошла до Виньялондэ - а там уже командуют новое выступление на Мордор. Долгий путь по жаре и пыльным дорогам, толкаем телеги в обозе - поем срывающимися голосами, чтобы шагалось легче. Наконец-то дошли - но Мордор пуст. Инженеры рушат ворота и башни, воины выносят тела - орки добивали пленных перед уходом, многие жутко изуродованы. Есть трое живых. Но тоже покалеченных.
Ждем нового перехода и боя. Пока можно отдохнуть. Нужно потерпеть еще немного - и я, наконец, отдам свой долг сполна.
Жизнь третья: A elya má
Утишительница боли - твоя рука…
Прямо на сердце легла мне (я не ропщу:
Сердце это не твое ли!) - твоя рука.
Нуменорская свадебная песня
Его усадили под тем деревом, где отдыхала я, совершенно случайно. У него не было обеих ног и правой руки, и говорить он не мог. А из-под повязки, закрывающей глаза и половину лица, сквозь слой пыли спускались потеки запекшейся крови.
Я напоила его из фляги, уложила поудобнее, обняв за плечи. И начала успокаивать, говорить что-то ласковое и обнадеживающее о том, что все уже закончилось, он свободен и выжил. Что родичи его найдутся и примут его, и не нужно думать, будто из-за его увечий от него отшатнутся. Главное - живой. Никому не придется плакать над его могилой или гадать, а есть ли она вообще.
Он держался за мою руку так, как держится человек, висящий над пропастью. А потом вдруг разрыдался, выплескивая боль, поняв наконец-то, что и вправду жив. Я обнимала дрожащие плечи, гладила растрепанные темные волосы - и вдруг осознала, что мой личный счет к Саурону вырос вдесятеро: теперь не только за Горна, но и за него.
Выпросив у кого-то обрывок бинта (мой платок давно пропитался пылью и потом), я смыла грязь и кровь с его лица, расчесала гребнем спутанные волосы. И заметила, что уши под ними - острые. .. Сотворить такое с эльда! Люди хотя бы могут от старости умереть, а ему жить со своими увечьями до конца Арды…
На обрывке бумаги он написал свое имя - буква за буквой, вслепую, левой рукой. Его звали Гилрандир, он был авари из Зеленолесья. Нашлись его родичи, но, когда они попытались забрать его, он вцепился в меня так, что проще было отрубить эту руку, чем разжать . Я пообещала, что доставлю его домой, когда закончится битва. А пока он, как и другие спасенные, отправится с нуменорским обозом.Весь путь я шла рядом с той телегой, где он лежал, и не отпускала его руки. Разговаривала с ним. Рассказывала о се6е, о землях, которые видела, о погибшем брате, о своей неслучившейся любви, и просто о том, что светит солнце и ветер перебирает кроны сосен.
Гилрандир жестами объяснил мне, что, если найдется лишний щит, он будет прикрывать меня во время штурма - для этого левой руки хватит, а стрелять я все равно буду с колена, с его нынешней высоты. Но битва за Эрегион обещала быть совсем другой - рассыпной бой на улицах, и лишь потом - штурм центральной цитадели. Поэтому я оставила его возле Ангреноста вместе со своей сестрой Нархол, также бывшей в обозе. Отдала ему свою флягу. Он обнял меня на прощание, и до последнего не отпускал моих пальцев. Я обещала ему, что вернусь.
Потом был бой. Узкие улицы, враг со всех сторон, стрельба с разворота. Штурм центральной башни. Саурон в проеме верхнего окна, три стрелы ему в грудь - из моего лука. Он лишь ранен, но мне и этого сейчас довольно. Потом Саурон вышел на поединок сперва с эльфийским королем, потом с лордом Халлакаром. Халлакар победил. Как там уничтожали Кольцо, я не помню - потому что, собирая после боя стрелы, услышала крик "орки под Ангреностом"! - и бросилась через лес напрямую, откуда силы взялись. Только бы живым застать.
К счастью, они успели спрятаться в лесу и переждать. Я на бегу отбросила лук, сорвала шлем и упала к нему на грудь, плача от счастья. Живой...Теперь уже он обнимал меня за плечи, поил из фляги, гладил по волосам, промокшим от пота под шлемом.
Вскоре нашел нас браннон Калион. Я познакомила его с Гилрандиром. Калион поведал мне, что собирается принять Дар Эру и взойти на Менельтарму, поскольку разочаровался в жизни и считает ее исполненной. Я отговаривала его, как могла. А потом просто сказала: «Не думалось мне, что ты ударишь меня еще больнее». Гилрандир все понял. Он протянул Калиону руку и начертал на его ладони: «Живи!», повторив послание трижды. И этого, наконец-то, хватило. А я взяла их двоих за руки и сказала: век бы так просидеть с вами. Калион позволил мне обнять его на прощание.
Затем мы втроем - я, Гилрандир и Нархол - долго и трудно искали дорогу в потаенную крепость народа Зеленолесья, прошли насквозь Казад-дум, несколько раз заблудились в лесу. Сестра пошла обратно в Ангреност за следопытом нам в помощь, а я, утомившись от поисков дороги в одиночку, осталась с Гилрандиром, отдохнуть. А потом, в вечерних сумерках под деревьями, он обнял меня своей единственной рукой и бережно поцеловал. Так мы и сидели долго-долго в тишине, не произнося ни слова: он был нем от ран, я - от счастья.
Когда уже глубокой ночью мы, наконец, добрались в Зеленолесья, он долго собирался с духом, а потом начертал на моей руке: останься. И я осталась. Отдала сестре нашивку с гербом и попросила отнести мое Белое древо наместнику Виньялондэ - как прошение об отставке. Аманэльдэ Мэллаэр перед уходом на Запад благословила наш брак.
В пределах родной земли Гилрандир мог творить гоэтейю - эльфийскую иллюзию. Так мы впервые увидели друг друга, я услышала его голос. Я ведь лица из-под повязки не разглядела, а про него и говорить нечего. А потом был свадебный пир в зале эльфийского дворца, среди свечей, мерцающих огоньков и бархатной темноты.
Неважно, сколь многого лишен Гилрандир вне гоэтейи. Мой муж - самый лучший на свете. Он вернул мне надежду - ту, которая эстель.