Живая Вода в Колывани. Первый день
Утро первого дня фестиваля было необычно промозглым, сырым для этого лета. По прогнозу вообще обещали дождь, но, слава всем богам, обошло стороной (Барнаулом, тащемта). Около десяти в палатках по краю поймы стала размещаться ярмарка ремёсел. Шерстяные носки соседствовали с египетскими сувенирами и косметикой из Академа. Эх, были бы деньги - полюбились мне одни серьги, а чуть позже я нашла тунику своей мечты (вернее, конечно же, камиз). От чуваков, которые устанавливали звуковую аппаратуру, я услышала эпическое: "Кирилл, твоё ебало напоминает мне это небо".
Рядом с нами на берегу начали появляться новые палатки, одна - брезентовая, с пацификом. Перед ней на раскладном стуле сидела золотая девочка-манекен. Чуть дальше расположился шатёр, куда стянулись орги, пресса - ну, и я ближе к вечеру. Очередное исполнение желаний - после топорика - случилось, когда я помечтала о даче и шашлыках. Соседи угостили нас с орловскими чуваками очень вкусными шашлыками из говядины и парой редисочек. Они же рассказали про то, какая хорошая вещь - анорак (инуитская куртка для защиты от ветра).
Около двенадцати начался фестиваль, стартовали мастер-классы. Я успела послушать, как шаман Ооржак рассказывал о взаимоотношениях мужчины и женщины, как шаман Карагай рассказывал о шаманизме и юртах. Всё это происходило в монгольской юрте, после нас поили монгольским чаем на молоке и с маслом, но без соли. В это время девочка с афрокосами нюхала Карагая. На третий час я никуда не пошла, пообедала на берегу, послушала рассказы о музыке Центральной России. Есть, говорят, группа Артания - "воронежский Великосрусь" с текстом "Ночь оденет тебе свой венец". А потом я нашла Юлю, журналистку Сиб.фм.
Карагай рассказывал про От Эмаи, мать огня. Каждый должен, а особенно каждая женщина должна уметь кормить огонь. Но часто это делает Алгыс чи, тот, кто умеет говорить спасибо. Пообещал, что мы вскоре увидим, как это происходит. Говорил про артыш (можжевельник), которым очищают пространство. Мои нгушные соседки-киргизки тоже жгли дома можжевельник с той же самой целью. Любимой фразой Карагая почему-то стала "дикий бред". Ей он описывал все околошаманские практики.
После открытия фестиваля песней "Колывань, Колывань, красота куда ни глянь", речью ростовой куклы колыванского купца, речами живого представителя администрации Колывани и живой же Ярославцевой, министра культуры (которая весьма косноязычно говорила про церковь, купечество и железную дорогу), мы с Юлей и Олей из брезентовой палатки с пацификом уселись перед сценой. Вышли Николай Ооржак, Карагай и Карыш Кергилов, алтайский поэт, и провели обряд очищения поляны. Огонь действительно кормили - молоком и сосисками, и Юле попало молоком в глаз. Вероятно, этот глаз должен теперь видеть иное. Смейтесь - не смейтесь, но после обряда тучи разошлись и выглянуло солнце.
Из музыкантов стоит, наверное, отдельно сказать про Анну Спешневу (если ничего не путаю), которая играла на варгане дуэтом со своей одиннадцатилетней дочерью. Она рассказала про свой вымирающий камчатский народ - ительменов, которых осталось всего около трёх тысяч. Упомянула про ансамбль народного танца Эльвель, о котором мало знают у нас, а, видимо, жаль. Остальные музыканты просто жгли, мы танцевали. Ушли только на Буготаке - меня в это время напоили пивом, вином и шарой, накормили шашлыками и вообще всячески везде доброжелательно приняли.
Зато последними выыступали Маркелловы голоса и два чувака с электронной музыкой, которых я не запомнила, (UPD: Nuclear Losь из Новосибирска; там говорили что-то про них, про Маркеллов, про Старостина - я запуталась) и танцевали ну просто все! А потом вдруг пошли хороводами - наплясались до упаду, до изнеможения. Я свалилась на траву перед сценой и смотрела в небо, как тот Андрей Болконский. Концерт закончился, на поляне готовилась шаманская мистерия, а артисты вышли на сцену джемовать, и снова все танцевали.
Мистерию проводил Карагай. Пьяные местные вылазили в круг к костру, пытались приставать к шаману. Из приезжих одни медитировали, другие громко болтали, заглушая Карагая. Нет, у него был микрофон, но поначалу он не работал. Описывать мистерию - зря тратить слова. В интернете должно быть уже много фото и видео, но даже они не дадут всего представления.
Ребята из Орла поговорили с Ооржаком, послушали Буготак, а всё остальное время тусовались и пили пиво. У каждого свой фестиваль. Вечером я как-то рано спать легла, и что там дальше было - я не знаю. Закончился первый день фестиваля.
Рядом с нами на берегу начали появляться новые палатки, одна - брезентовая, с пацификом. Перед ней на раскладном стуле сидела золотая девочка-манекен. Чуть дальше расположился шатёр, куда стянулись орги, пресса - ну, и я ближе к вечеру. Очередное исполнение желаний - после топорика - случилось, когда я помечтала о даче и шашлыках. Соседи угостили нас с орловскими чуваками очень вкусными шашлыками из говядины и парой редисочек. Они же рассказали про то, какая хорошая вещь - анорак (инуитская куртка для защиты от ветра).
Около двенадцати начался фестиваль, стартовали мастер-классы. Я успела послушать, как шаман Ооржак рассказывал о взаимоотношениях мужчины и женщины, как шаман Карагай рассказывал о шаманизме и юртах. Всё это происходило в монгольской юрте, после нас поили монгольским чаем на молоке и с маслом, но без соли. В это время девочка с афрокосами нюхала Карагая. На третий час я никуда не пошла, пообедала на берегу, послушала рассказы о музыке Центральной России. Есть, говорят, группа Артания - "воронежский Великосрусь" с текстом "Ночь оденет тебе свой венец". А потом я нашла Юлю, журналистку Сиб.фм.
Карагай рассказывал про От Эмаи, мать огня. Каждый должен, а особенно каждая женщина должна уметь кормить огонь. Но часто это делает Алгыс чи, тот, кто умеет говорить спасибо. Пообещал, что мы вскоре увидим, как это происходит. Говорил про артыш (можжевельник), которым очищают пространство. Мои нгушные соседки-киргизки тоже жгли дома можжевельник с той же самой целью. Любимой фразой Карагая почему-то стала "дикий бред". Ей он описывал все околошаманские практики.
После открытия фестиваля песней "Колывань, Колывань, красота куда ни глянь", речью ростовой куклы колыванского купца, речами живого представителя администрации Колывани и живой же Ярославцевой, министра культуры (которая весьма косноязычно говорила про церковь, купечество и железную дорогу), мы с Юлей и Олей из брезентовой палатки с пацификом уселись перед сценой. Вышли Николай Ооржак, Карагай и Карыш Кергилов, алтайский поэт, и провели обряд очищения поляны. Огонь действительно кормили - молоком и сосисками, и Юле попало молоком в глаз. Вероятно, этот глаз должен теперь видеть иное. Смейтесь - не смейтесь, но после обряда тучи разошлись и выглянуло солнце.
Из музыкантов стоит, наверное, отдельно сказать про Анну Спешневу (если ничего не путаю), которая играла на варгане дуэтом со своей одиннадцатилетней дочерью. Она рассказала про свой вымирающий камчатский народ - ительменов, которых осталось всего около трёх тысяч. Упомянула про ансамбль народного танца Эльвель, о котором мало знают у нас, а, видимо, жаль. Остальные музыканты просто жгли, мы танцевали. Ушли только на Буготаке - меня в это время напоили пивом, вином и шарой, накормили шашлыками и вообще всячески везде доброжелательно приняли.
Зато последними выыступали Маркелловы голоса и два чувака с электронной музыкой, которых я не запомнила, (UPD: Nuclear Losь из Новосибирска; там говорили что-то про них, про Маркеллов, про Старостина - я запуталась) и танцевали ну просто все! А потом вдруг пошли хороводами - наплясались до упаду, до изнеможения. Я свалилась на траву перед сценой и смотрела в небо, как тот Андрей Болконский. Концерт закончился, на поляне готовилась шаманская мистерия, а артисты вышли на сцену джемовать, и снова все танцевали.
Мистерию проводил Карагай. Пьяные местные вылазили в круг к костру, пытались приставать к шаману. Из приезжих одни медитировали, другие громко болтали, заглушая Карагая. Нет, у него был микрофон, но поначалу он не работал. Описывать мистерию - зря тратить слова. В интернете должно быть уже много фото и видео, но даже они не дадут всего представления.
Ребята из Орла поговорили с Ооржаком, послушали Буготак, а всё остальное время тусовались и пили пиво. У каждого свой фестиваль. Вечером я как-то рано спать легла, и что там дальше было - я не знаю. Закончился первый день фестиваля.