Кронштадт-1905. Первый подход к штанге.
Давайте на время отвлечемся от кровавых флотских мятежей 1906 года и посмотрим, что им предшествовало. Итак, первое кронштадтское восстание в октябре 1905 :
« …. 18.10.1905, на др. день после опубликования Манифеста 17.10.1905, в Кронштадте прошла полит. демонстрация. 23 окт. на Якорной пл. состоялся матросский митинг, организованный эсерами и социал-демократами. Участники добивались улучшения положения нижних чинов, выдвигали требования установления демокр. республики, введения всеобщего избират. права и уничтожения сословий. 24 окт. аналогичную резолюцию приняли артиллеристы и пехотинцы гарнизона. Восстание началось стихийно 26 окт. во 2-м крепостном батальоне, к вечеру 40 солдат были арестованы. Матросы попытались их освободить, но при столкновении с конвоем двое матросов были убиты. В ответ восстали 4-й и 7-й флотские экипажи, а также учебно-минный и учебно-арт. отряды. К кон. дня к ним присоединились солдаты-минеры и артиллеристы, др. флотские экипажи и часть рабочих (всего ок. 3 тыс. матросов и 1,5 тыс. солдат)….» (сайт «Энциклопедия Санкт-Петербурга» http://www.encspb.ru/article.php?kod=2804022723)
На попытке матросов освободить арестованных остановимся чуть более подробно. Из «Энциклопедии Санкт-Петербурга» не совсем ясно, в чем было дело. Но мы проясним. «Начавшееся стихийно восстание» заключалось в том, что одна из рот отказывалась выйти на работу, передала командованию список требований. Комендант принял решение арестовать часть солдат и отправить их на форт «Павел». Далее слово коменданту (рапорт №363 от 09 ноября 1905) :
«… Арестованные были посажены в крытый товарный вагон, позади которого шла платформа с часовыми, а впереди пассажирский летний вагон, где поместились офицеры и наряженные в караул 20 нижних чинов…Шагов за 200 до станции встречная толпа матросов начала бросать в поезд каменьями…Во время маневров на станции поезд был окружен толпой из матросов примерно в 700 чел.
Машинист, сцепщик и кондуктор поезда были сбиты каменьями со своих мест. Начальник караула штабс-капитан Шлехтер и почти все нижние чины караула получили ушибы, причем двое весьма тяжкое. Учебные команды 1-го и 2-го кронштадтских пехотных батальонов не смогли сломить сопротивления толпы, которая принялась громить вагоны. Двое арестованных, пользуясь тем, что один из часовых был оглушен камнем и свалился, вылезли через небольшое окно вагона и были пойманы только впоследствии. При таких обстоятельствах начальник караула открыл по толпе огонь, поддержанный частью учебной команды …. После 10-12 выстрелов толпа атакующих рассеялась, оставив на месте одного убитого и одного тяжело раненого матроса…»
Кроме штабс-капитана Шлехтера булыжником по голове получил и бомбардир-наводчик Василий Дмитриев из состава караула.
Применение оружия конвоем было абсолютно оправданным - нападение на вооруженный караул, перевозящий арестованных, попытки их отбития, должны однозначно пресекаться вооруженной силой.
Однако эти события послужили спусковым крючком для начала мятежа, по флотским экипажам начали распространятся слухи о том, что при стрельбе были убиты 2, 4 или 6 матросов. Практически весь город оказался во власти мятежников, события быстро приобрели характер грабежей лавок и погромов.
До прихода в город сухопутных войск, подавивших беспорядки, офицеры пытались организовать часть оставшихся верными солдат и матросов на отпор мятежникам. Например, учебная команда 1-го кронштадтского крепостного батальона под командованием штабс-капитана Новгородского, залпами отражала нападение толпы погромщиков, позднее нападение повторилось - и тогда капитан Новгородский «собрал и присоединил к своей команде добровольцев из музыкантов, роздав им винтовки; второе нападение произведено было более энергично, чем первое, причем ружейный огонь, попрежнему беспорядочный, был более частый. Один из музыкантов-добровольцев был ранен, и кроме того шальною пулей был ранен музыкант в казармах, не принимавший участия в деле…»
1-я рота 2-го кронштадтского крепостного пехотного батальона под командой капитана Леонтьева, огнем разгонявшая погромные толпы и и сама подвергшаяся обстрелу с фланга и тыла также понесла потери : «.. В роте оказались потери : в нижних чинах - 1 убитый, 1 тяжело раненый и 3 легко раненых». Судя по отчету ВРИД крепостного врача крепости от 01 ноября 1905 года убитый - рядовой Степан Быченков, раненые - младший унтер-офицер Афанасий Козлов, ефрейторы Петр Филиппов, Павел Шефер, рядовые Александр Мужевлев, Антон Терехов. Судя по другим отчетам, тяжело раненый впоследствии умер (кто именно - не ясно, рапорт коменданта крепости №32 от 11 февраля 1906 г.).
Были и раненные среди офицеров : «… был у казармы 5-го артиллерийского батальона (2-я Западная) ранен в голову кронштадтской артиллерии подполковник Бек.» А командир 3-го флотского экипажа капитан 2-го ранга Абрамов, ехавший на извозчике к телефону в морское собрание, чтобы получить от начальства указания, тоже получил булыжником по голове : «… сзади в капитана Абрамова был брошен камень, попавший ему в голову и причинивший ушиб с кровоизлиянием…»
Итог подведен в рапорте коменданта крепости Беляева. При исполнении служебного долга убит 1 нижний чин, ранен 1 офицер (подполковник Бек) и 6 нижних чинов, тяжко ушиблены 1 офицер (штабс-капитан Шлехтер) и 1 нижний чин. Также отдельная графа - случайно пострадавшие, в ней числится один убитый (унтер-офицер команды при отделении военной тюрьмы). Приучастии в мятеже убитыми числятся 3, умершими от ран 2 и ранеными 6 нижних чинов крепостной артиллерии, при неизвестных обстоятельствах убито 10, умерло от ран 5 и ранено 63 матроса и частных лица.
В «Ведомости числа убитых, раненых, больных и без вести пропавших нижних чинов флота» от 1 ноября 1905 года за подписью Начальника морского отделения штаба крепости капитана 2 ранга Ивановского приведены несколько иные цифры : убито 9, ранено 43, без вести пропавших - 34. Без вести пропавшие не обязательно погибли, могли просто дезертировать. Не все погибшие погибли при подавлении, например в рапорте помощника начальника Учебно-минного отряда капитана 2-го ранга Пороменского 2-го читаем : «… в экипаже убыль в людях : 1 утонул в канаве, 3 получили огнестрельные раны, 6 получили колотые раны…»
О причинах возмущения. Об этом можно писать много и долго. Процитирую один очень характерный документ «Докладная записка офицера для поручений при штабе войск гвардии и Петербургского военного округа. Беспорядки в г. Кронштадте 26-27 октября 1905 г.», раздел «Причины волнений среди моряков» :
«… Что же касается пищи, то при многочисленности обязанностей, лежавших на морских офицерах, далеко не все начальники частей имели возможность постоянно следить за пищей нижних чинов, что давало повод к различным злоупотреблениям. Между тем при более внимательном отношении к этому вопросу возможно было достичь прекрасных результатов и при существующих отпусках от казны. Капитан 2-го ранга Апостоли рассказывал, что ему на своем миноносце, где было до 50 чел. команды, удалось с помощью выборных от команды устроить вкусный и разнообразный стол вместо традиционных щей и каши (суп, макароны, окрошка, уха и пр.). Команда, несмотря на строгую дисциплину, была им очень довольна и поднесла своему командиру на память кортик. И все улучшенное довольствие не только не принесло дефицита, но от продажи остающегося хлеба, который раньше матросы выбрасывали за борт, даже оставалась экономия… »
Итак, матросы, которых по рассказам ужасно плохо кормили, выбрасывают хлеб за борт. Эта записка опубликована «Партийным издательством» в сборнике «Военные восстания в Балтике в 1905-06 гг» в 1933 году. Между прочим, довольно опрометчивый ход со стороны «Партийного издательства». Я не думаю, что в 1933 году во всех областях СССР с пониманием и сочувствием отнеслись бы к несчастным, угнетенным матросам, которые выбрасывают за борт хлеб и воротят нос от каши и щей. Причем хлеб был неплохой, судя по тому, что на него нашелся покупатель.
А вот матрос Котлов, участник восстания делится своими воспоминаниями о том, как арестованных мятежников поместили на судно «Воин» :
«…В течение трех дней у нас шло сравнительно гладко, но на четвертый нас почему-то лишили масла, убавили порции сахара. Купить нигде нельзя было, и среди арестованной команды начался ропот….»
Напомню, это не просто судно - а фактически плавучая тюрьма, а жалующиеся на недостаток масла и сахара матросы - не члены экипажа, а только что арестованные за бунт и погромы мятежники. Далее Котлов рассказывает, что на этом судне была сплошная антисанитария, не было воздуха, завелись насекомые и кормили очень плохо. Арестованные в знак протеста отказались от ужина, самого Котлова хотели посадить в карцер, однако вместо этого он попадает на медосмотр : «… доктор нашел во мне сильное переутомление с начинающимся процессом в легких, и меня перевели в арестантский лазарет морского госпиталя. Впервые за все время ареста я спал на койке в чистом белье.»
Как же матрос Котлов отблагодарил докторов, которые хотя бы на время спасли его от ужасов заключения на плавучей тюрьме? Он начал тягомотную склоку из-за того, что больным не выделяют положенного табака : «… каждому полагалось табаку и гильз на 5 копеек в сутки, но этого нам почти не давали. Я написал записку главному доктору, чтобы нам прислали табак….На вторую докладную записку доктору, мне принесли десять папирос. Когда же я указал, что больных - 50 человек, то на всех принесли полфунта махорки.» Еще раз напоминаю, что речь идет об арестованном мятежнике. Вы думаете, он успокоился, когда дали курево? Ага, конечно : «… интересно отметить, что врачи очень часто читали нам в казарме лекции о вреде махорки. А в госпитале, когда нам по положению полагается табак, они преподносят махорку…Я решил вывести всех на чистую воду и написал четвертую по счету докладную записку…»
Далее Котлов описывает, как он ужасно ослабел (во время свидания с матерью конвоиры были вынуждены поддерживать его под руки). Тяжело больного арестанта отправляют в госпиталь и там происходит чудо исцеления : «10 февраля они вынуждены были отправить меня в госпиталь, откуда я, не дожидаясь суда, благополучно скрылся».
А насчет сахара и масла… Эта тема присутствовала и после второго кронштадтскго восстания в 1906 году. Газета «Московские вести» от 29 ноября 1906 стращала своих читателей, расписывая ужасы кровавого самодержавия :
«В кронштадтских полицейских участках в настоящее время томится 1500 человек, арестованных за время осадного положения в городе. Арестованные сидят почти без белья платья, чаю и сахару, в сырых, грязных помещениях. Никаких свиданий с ними не разрешается.»
Тут уж речь не о простых погромщиках, которые всего-то спалили пол-города, убили парочку солдат правительственных войск, расшибли парочке офицеров головы булыжниками… Тут дела посерьезнее, тут речь о тех ребятках, которые убивали высших офицеров и членов их семей, захватили форт и пытались стрелять из орудий. И вот теперь, бедные, сидят без чая и сахара.
« …. 18.10.1905, на др. день после опубликования Манифеста 17.10.1905, в Кронштадте прошла полит. демонстрация. 23 окт. на Якорной пл. состоялся матросский митинг, организованный эсерами и социал-демократами. Участники добивались улучшения положения нижних чинов, выдвигали требования установления демокр. республики, введения всеобщего избират. права и уничтожения сословий. 24 окт. аналогичную резолюцию приняли артиллеристы и пехотинцы гарнизона. Восстание началось стихийно 26 окт. во 2-м крепостном батальоне, к вечеру 40 солдат были арестованы. Матросы попытались их освободить, но при столкновении с конвоем двое матросов были убиты. В ответ восстали 4-й и 7-й флотские экипажи, а также учебно-минный и учебно-арт. отряды. К кон. дня к ним присоединились солдаты-минеры и артиллеристы, др. флотские экипажи и часть рабочих (всего ок. 3 тыс. матросов и 1,5 тыс. солдат)….» (сайт «Энциклопедия Санкт-Петербурга» http://www.encspb.ru/article.php?kod=2804022723)
На попытке матросов освободить арестованных остановимся чуть более подробно. Из «Энциклопедии Санкт-Петербурга» не совсем ясно, в чем было дело. Но мы проясним. «Начавшееся стихийно восстание» заключалось в том, что одна из рот отказывалась выйти на работу, передала командованию список требований. Комендант принял решение арестовать часть солдат и отправить их на форт «Павел». Далее слово коменданту (рапорт №363 от 09 ноября 1905) :
«… Арестованные были посажены в крытый товарный вагон, позади которого шла платформа с часовыми, а впереди пассажирский летний вагон, где поместились офицеры и наряженные в караул 20 нижних чинов…Шагов за 200 до станции встречная толпа матросов начала бросать в поезд каменьями…Во время маневров на станции поезд был окружен толпой из матросов примерно в 700 чел.
Машинист, сцепщик и кондуктор поезда были сбиты каменьями со своих мест. Начальник караула штабс-капитан Шлехтер и почти все нижние чины караула получили ушибы, причем двое весьма тяжкое. Учебные команды 1-го и 2-го кронштадтских пехотных батальонов не смогли сломить сопротивления толпы, которая принялась громить вагоны. Двое арестованных, пользуясь тем, что один из часовых был оглушен камнем и свалился, вылезли через небольшое окно вагона и были пойманы только впоследствии. При таких обстоятельствах начальник караула открыл по толпе огонь, поддержанный частью учебной команды …. После 10-12 выстрелов толпа атакующих рассеялась, оставив на месте одного убитого и одного тяжело раненого матроса…»
Кроме штабс-капитана Шлехтера булыжником по голове получил и бомбардир-наводчик Василий Дмитриев из состава караула.
Применение оружия конвоем было абсолютно оправданным - нападение на вооруженный караул, перевозящий арестованных, попытки их отбития, должны однозначно пресекаться вооруженной силой.
Однако эти события послужили спусковым крючком для начала мятежа, по флотским экипажам начали распространятся слухи о том, что при стрельбе были убиты 2, 4 или 6 матросов. Практически весь город оказался во власти мятежников, события быстро приобрели характер грабежей лавок и погромов.
До прихода в город сухопутных войск, подавивших беспорядки, офицеры пытались организовать часть оставшихся верными солдат и матросов на отпор мятежникам. Например, учебная команда 1-го кронштадтского крепостного батальона под командованием штабс-капитана Новгородского, залпами отражала нападение толпы погромщиков, позднее нападение повторилось - и тогда капитан Новгородский «собрал и присоединил к своей команде добровольцев из музыкантов, роздав им винтовки; второе нападение произведено было более энергично, чем первое, причем ружейный огонь, попрежнему беспорядочный, был более частый. Один из музыкантов-добровольцев был ранен, и кроме того шальною пулей был ранен музыкант в казармах, не принимавший участия в деле…»
1-я рота 2-го кронштадтского крепостного пехотного батальона под командой капитана Леонтьева, огнем разгонявшая погромные толпы и и сама подвергшаяся обстрелу с фланга и тыла также понесла потери : «.. В роте оказались потери : в нижних чинах - 1 убитый, 1 тяжело раненый и 3 легко раненых». Судя по отчету ВРИД крепостного врача крепости от 01 ноября 1905 года убитый - рядовой Степан Быченков, раненые - младший унтер-офицер Афанасий Козлов, ефрейторы Петр Филиппов, Павел Шефер, рядовые Александр Мужевлев, Антон Терехов. Судя по другим отчетам, тяжело раненый впоследствии умер (кто именно - не ясно, рапорт коменданта крепости №32 от 11 февраля 1906 г.).
Были и раненные среди офицеров : «… был у казармы 5-го артиллерийского батальона (2-я Западная) ранен в голову кронштадтской артиллерии подполковник Бек.» А командир 3-го флотского экипажа капитан 2-го ранга Абрамов, ехавший на извозчике к телефону в морское собрание, чтобы получить от начальства указания, тоже получил булыжником по голове : «… сзади в капитана Абрамова был брошен камень, попавший ему в голову и причинивший ушиб с кровоизлиянием…»
Итог подведен в рапорте коменданта крепости Беляева. При исполнении служебного долга убит 1 нижний чин, ранен 1 офицер (подполковник Бек) и 6 нижних чинов, тяжко ушиблены 1 офицер (штабс-капитан Шлехтер) и 1 нижний чин. Также отдельная графа - случайно пострадавшие, в ней числится один убитый (унтер-офицер команды при отделении военной тюрьмы). Приучастии в мятеже убитыми числятся 3, умершими от ран 2 и ранеными 6 нижних чинов крепостной артиллерии, при неизвестных обстоятельствах убито 10, умерло от ран 5 и ранено 63 матроса и частных лица.
В «Ведомости числа убитых, раненых, больных и без вести пропавших нижних чинов флота» от 1 ноября 1905 года за подписью Начальника морского отделения штаба крепости капитана 2 ранга Ивановского приведены несколько иные цифры : убито 9, ранено 43, без вести пропавших - 34. Без вести пропавшие не обязательно погибли, могли просто дезертировать. Не все погибшие погибли при подавлении, например в рапорте помощника начальника Учебно-минного отряда капитана 2-го ранга Пороменского 2-го читаем : «… в экипаже убыль в людях : 1 утонул в канаве, 3 получили огнестрельные раны, 6 получили колотые раны…»
О причинах возмущения. Об этом можно писать много и долго. Процитирую один очень характерный документ «Докладная записка офицера для поручений при штабе войск гвардии и Петербургского военного округа. Беспорядки в г. Кронштадте 26-27 октября 1905 г.», раздел «Причины волнений среди моряков» :
«… Что же касается пищи, то при многочисленности обязанностей, лежавших на морских офицерах, далеко не все начальники частей имели возможность постоянно следить за пищей нижних чинов, что давало повод к различным злоупотреблениям. Между тем при более внимательном отношении к этому вопросу возможно было достичь прекрасных результатов и при существующих отпусках от казны. Капитан 2-го ранга Апостоли рассказывал, что ему на своем миноносце, где было до 50 чел. команды, удалось с помощью выборных от команды устроить вкусный и разнообразный стол вместо традиционных щей и каши (суп, макароны, окрошка, уха и пр.). Команда, несмотря на строгую дисциплину, была им очень довольна и поднесла своему командиру на память кортик. И все улучшенное довольствие не только не принесло дефицита, но от продажи остающегося хлеба, который раньше матросы выбрасывали за борт, даже оставалась экономия… »
Итак, матросы, которых по рассказам ужасно плохо кормили, выбрасывают хлеб за борт. Эта записка опубликована «Партийным издательством» в сборнике «Военные восстания в Балтике в 1905-06 гг» в 1933 году. Между прочим, довольно опрометчивый ход со стороны «Партийного издательства». Я не думаю, что в 1933 году во всех областях СССР с пониманием и сочувствием отнеслись бы к несчастным, угнетенным матросам, которые выбрасывают за борт хлеб и воротят нос от каши и щей. Причем хлеб был неплохой, судя по тому, что на него нашелся покупатель.
А вот матрос Котлов, участник восстания делится своими воспоминаниями о том, как арестованных мятежников поместили на судно «Воин» :
«…В течение трех дней у нас шло сравнительно гладко, но на четвертый нас почему-то лишили масла, убавили порции сахара. Купить нигде нельзя было, и среди арестованной команды начался ропот….»
Напомню, это не просто судно - а фактически плавучая тюрьма, а жалующиеся на недостаток масла и сахара матросы - не члены экипажа, а только что арестованные за бунт и погромы мятежники. Далее Котлов рассказывает, что на этом судне была сплошная антисанитария, не было воздуха, завелись насекомые и кормили очень плохо. Арестованные в знак протеста отказались от ужина, самого Котлова хотели посадить в карцер, однако вместо этого он попадает на медосмотр : «… доктор нашел во мне сильное переутомление с начинающимся процессом в легких, и меня перевели в арестантский лазарет морского госпиталя. Впервые за все время ареста я спал на койке в чистом белье.»
Как же матрос Котлов отблагодарил докторов, которые хотя бы на время спасли его от ужасов заключения на плавучей тюрьме? Он начал тягомотную склоку из-за того, что больным не выделяют положенного табака : «… каждому полагалось табаку и гильз на 5 копеек в сутки, но этого нам почти не давали. Я написал записку главному доктору, чтобы нам прислали табак….На вторую докладную записку доктору, мне принесли десять папирос. Когда же я указал, что больных - 50 человек, то на всех принесли полфунта махорки.» Еще раз напоминаю, что речь идет об арестованном мятежнике. Вы думаете, он успокоился, когда дали курево? Ага, конечно : «… интересно отметить, что врачи очень часто читали нам в казарме лекции о вреде махорки. А в госпитале, когда нам по положению полагается табак, они преподносят махорку…Я решил вывести всех на чистую воду и написал четвертую по счету докладную записку…»
Далее Котлов описывает, как он ужасно ослабел (во время свидания с матерью конвоиры были вынуждены поддерживать его под руки). Тяжело больного арестанта отправляют в госпиталь и там происходит чудо исцеления : «10 февраля они вынуждены были отправить меня в госпиталь, откуда я, не дожидаясь суда, благополучно скрылся».
А насчет сахара и масла… Эта тема присутствовала и после второго кронштадтскго восстания в 1906 году. Газета «Московские вести» от 29 ноября 1906 стращала своих читателей, расписывая ужасы кровавого самодержавия :
«В кронштадтских полицейских участках в настоящее время томится 1500 человек, арестованных за время осадного положения в городе. Арестованные сидят почти без белья платья, чаю и сахару, в сырых, грязных помещениях. Никаких свиданий с ними не разрешается.»
Тут уж речь не о простых погромщиках, которые всего-то спалили пол-города, убили парочку солдат правительственных войск, расшибли парочке офицеров головы булыжниками… Тут дела посерьезнее, тут речь о тех ребятках, которые убивали высших офицеров и членов их семей, захватили форт и пытались стрелять из орудий. И вот теперь, бедные, сидят без чая и сахара.