Закружились бесы ...
Меморандум Парвуса-Гельфанда. «Закружились бесы разны…»
15 марта 1915 года германский кайзер Вильгельм II, канцлер Бетман-Гольвег, министр иностранных дел Ягов и немецкое военное командование приняло меморандум Парвуса- Гельфанда. В этом конфиденциальном документе предусматривалась поддержка “революционных сил” (прежде всего большевиков) в России в их усилиях по свержению государственного строя Империи, последующим выходом ее из войны и заключением сепаратного мира.
Канцлер Бетман-Гольвег как-то, правда, по иному поводу отлил красивую и циничную фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Необходимость не знает законов». Такой крайне насущной необходимостью для немцев в условиях затягивающейся Великой (Первой мировой) войны должна была стать ликвидация второго (российского) фронта, которая могла случиться лишь при условии уничтожения или, по крайней мере, погружения в смуту Российской Империи. Так, Империя Германская, созданная, кстати, при благожелательном внешнеполитическом отношении России, в тяжелые дни войны решила отказаться от наследия великого Бисмарка и поставила на подрыв России изнутри.
Соответствующие германские службы уже давно и достаточно пристально следили за русскими революционными силами, способными в нужный, критический момент подточить и сокрушить внешне устойчивый государственный строй Империи. Уже давно в поле их зрения или, как сказали бы представители спецслужб, “в разработке” был известный в российских и европейских революционных кругах еврейский финансист Парвус-Гельфанд. Рано или поздно их взаимные интересы должны были совпасть.
Это произошло после начала войны. Незадолго до этого момента Парвус пишет: «Русская демократия может реализовать свои цели только посредством полного сокрушения царизма и расчленения России на малые государства. Германия, со своей стороны, не добьется полного успеха, если не сумеет возбудить крупномасштабную революцию в России».
Идея Парвуса была проста до банальности, но тем и привлекательна. Он предложил немцам организовать в России (за немецкий, разумеется, счет, не забывая и о своих комиссионных) всеобщую, массовую политическую забастовку под понятным, хотя и несколько абстрактным лозунгом «Свободы и мира». По мысли Парвуса, узловой точкой этой всеобщей забастовки должна была стать столица. Петербург был центром оборонной промышленности, железнодорожных коммуникаций и доков, здесь располагалось множество фабрик и заводов, а стало быть, имелся и большой стачечный и митинговый потенциал. Кроме того, Гельфанд предлагал созвать конференции российских социалистов всех политических мастей и оттенков для консолидации усилий в «энергичной борьбе с абсолютизмом». По его мнению, такое объединение было не только возможным, но и актуальным. Тем более что лидер радикальных социалистов Ульянов (Ленин) сам выдвинул идею сотрудничества социалистов на широкой платформе.
В заключении предложенного немцам меморандума Гельфанд прямо заявил: «Объединенные армия и революционное движение в России сокрушат колоссальную русскую централизацию, представляемую царской империей, которая будет оставаться угрозой мира в мире до тех пор, пока существует. Так падет главная крепость политической реакции в Европе».
Меморандум произвел на германское руководство сильное впечатление. Сперва Гельфанду выделили два миллиона марок из фондов Министерства иностранных дел. К этой значительной сумме вскоре прибавились куда более весомые двадцать миллионов рейсхмарок, которые предполагалось истратить на подрывную работу против России. Штаб-квартирой подрывных сил был избран Копенгаген. Единственным слабым местом в наполеоновских планах Гельфанда был отказ меньшевиков, и прежде всего Плеханова, выступать против России. Представлявший большевиков Ульянов (Ленин) бы не столь щепетилен и к тому же свободен от нелепых патриотических буржуазных предрассудков. В сентябре 1915 года им были выставлены условия, на которых он соглашался заключить с Германией мир после прихода к власти в России.
Эти условия были так же просты, как и весь план Парвуса в целом: республика, автономия национальностей, конфискация латифундий, восьмичасовой рабочий день. После создания условий для реализации этой программы Ленин обязался заключить мир без согласования с союзниками России по Антанте.
15 марта 1915 года германский кайзер Вильгельм II, канцлер Бетман-Гольвег, министр иностранных дел Ягов и немецкое военное командование приняло меморандум Парвуса- Гельфанда. В этом конфиденциальном документе предусматривалась поддержка “революционных сил” (прежде всего большевиков) в России в их усилиях по свержению государственного строя Империи, последующим выходом ее из войны и заключением сепаратного мира.
Канцлер Бетман-Гольвег как-то, правда, по иному поводу отлил красивую и циничную фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Необходимость не знает законов». Такой крайне насущной необходимостью для немцев в условиях затягивающейся Великой (Первой мировой) войны должна была стать ликвидация второго (российского) фронта, которая могла случиться лишь при условии уничтожения или, по крайней мере, погружения в смуту Российской Империи. Так, Империя Германская, созданная, кстати, при благожелательном внешнеполитическом отношении России, в тяжелые дни войны решила отказаться от наследия великого Бисмарка и поставила на подрыв России изнутри.
Соответствующие германские службы уже давно и достаточно пристально следили за русскими революционными силами, способными в нужный, критический момент подточить и сокрушить внешне устойчивый государственный строй Империи. Уже давно в поле их зрения или, как сказали бы представители спецслужб, “в разработке” был известный в российских и европейских революционных кругах еврейский финансист Парвус-Гельфанд. Рано или поздно их взаимные интересы должны были совпасть.
Это произошло после начала войны. Незадолго до этого момента Парвус пишет: «Русская демократия может реализовать свои цели только посредством полного сокрушения царизма и расчленения России на малые государства. Германия, со своей стороны, не добьется полного успеха, если не сумеет возбудить крупномасштабную революцию в России».
Идея Парвуса была проста до банальности, но тем и привлекательна. Он предложил немцам организовать в России (за немецкий, разумеется, счет, не забывая и о своих комиссионных) всеобщую, массовую политическую забастовку под понятным, хотя и несколько абстрактным лозунгом «Свободы и мира». По мысли Парвуса, узловой точкой этой всеобщей забастовки должна была стать столица. Петербург был центром оборонной промышленности, железнодорожных коммуникаций и доков, здесь располагалось множество фабрик и заводов, а стало быть, имелся и большой стачечный и митинговый потенциал. Кроме того, Гельфанд предлагал созвать конференции российских социалистов всех политических мастей и оттенков для консолидации усилий в «энергичной борьбе с абсолютизмом». По его мнению, такое объединение было не только возможным, но и актуальным. Тем более что лидер радикальных социалистов Ульянов (Ленин) сам выдвинул идею сотрудничества социалистов на широкой платформе.
В заключении предложенного немцам меморандума Гельфанд прямо заявил: «Объединенные армия и революционное движение в России сокрушат колоссальную русскую централизацию, представляемую царской империей, которая будет оставаться угрозой мира в мире до тех пор, пока существует. Так падет главная крепость политической реакции в Европе».
Меморандум произвел на германское руководство сильное впечатление. Сперва Гельфанду выделили два миллиона марок из фондов Министерства иностранных дел. К этой значительной сумме вскоре прибавились куда более весомые двадцать миллионов рейсхмарок, которые предполагалось истратить на подрывную работу против России. Штаб-квартирой подрывных сил был избран Копенгаген. Единственным слабым местом в наполеоновских планах Гельфанда был отказ меньшевиков, и прежде всего Плеханова, выступать против России. Представлявший большевиков Ульянов (Ленин) бы не столь щепетилен и к тому же свободен от нелепых патриотических буржуазных предрассудков. В сентябре 1915 года им были выставлены условия, на которых он соглашался заключить с Германией мир после прихода к власти в России.
Эти условия были так же просты, как и весь план Парвуса в целом: республика, автономия национальностей, конфискация латифундий, восьмичасовой рабочий день. После создания условий для реализации этой программы Ленин обязался заключить мир без согласования с союзниками России по Антанте.