DS: S.s., inoperable
Жду новый сезон Хауса.
Понял недавно, что у меня нет хороших средств для снятия стресса. Я не курю, я мало пью и почти совсем не пью один. Стараюсь делать это, когда мне хорошо, и не делать, когда плохо. У меня нет хобби, которые могли бы отвлечь от тяжелых мыслей в любую минуту: только, извините, по расписанию. Нет даже домашних животных.
Одна отдушина: посмотреть доктора Хауса. Но запас этого лекарства я уже исчерпал, посмотрев все вышедшие на сегодня сезоны.
Впрочем, помимо снятия стресса, у "House, M.D." есть еще одно побочное действие: сериал развивает если не умение, то стремление ставить диагнозы в особо запущенных и сложных случаях. Вчера, на общественных слушаниях, мы, как раз, столкнулись с таким.
Мы столкнулись с огромной массой школьных учителей, врачей, которые пришли на слушания организованными группами, игнорировали выступления противников поправок в Устав города Екатеринбурга, пытавшихся достучаться до сердец и умов "бюджетников". Эти учителя избегали общения и прятали лица от камер, боялись признаться, из каких они школ, отрицали, что их сюда пригнали.
Столкнувшиеся с таким феноменом приходят в недоумение - совершенно непонятно, КАК такое возможно! Ведь это, по определению, мыслящие люди, работники умственного труда - так почему же до них невозможно достучаться?! Как могут они в здравом уме и трезвой памяти добровольно отдавать, сдавать свои и чужие права! Такое не укладывается в голове, сознание отказывается принимать картину мира, в которой возможно то, чему мы были свидетелями.
Я долго думал, в сумме понадобилось более 16 часов чтобы прийти к решению этой непростой задачи, чтобы объяснить ситуацию, лишив её налета мрачной мистики. Всё просто. Феномен этот давно описан, и носит название стокгольмского синдрома. По ссылке синдром описан довольно подробно, так что приведу лишь признаки, по которым он мне кажется подходящим для описания психологического состояния низкооплачиваемых работников бюджетных организаций в России:
1. Т.н. "бюджетники" находятся в прямой зависимости от администрации своих учреждений, а через них - от администрации района, города, от властей вообще. Уровень зарплаты настолько низок, что путем манипуляции премиями администрация может как временно улучшить условия жизни работника, так и поставить его на грань выживания, уменьшив размер материальной компенсации до уровня критического минимума. Сотрудник вынужден существовать в ситуации постоянного опасения и даже страха перед руководством.
2. В случае наличия у работника детей или других родственников, находящихся на иждевении, эффект воздействия административного кнута увеличивается в разы. В дело вступает не только инстинкт самосохранения, но и инстинкт заботы о потомстве.
3. Благосклонность руководства зарабатывается не качеством выполнения профессиональных обязанностей, а иными средствами социального взаимодействия: подношения, раболепие, безоговорочное подчинение. Психологическое состояние постоянного показного обожания начальства индуцирует в подчиненном развитие "искренних" чувств приязни и доверия к руководству.
4. За годы работы на одном месте (а в низкомобильной среде работников бюджетных организаций принято работать на одном месте с небольшими горизонтальными и редкими вертикальными перемещениями десятки лет подряд) у работника формируется чувство причастности к социальной группе, происходит отождествление своих интересов с интересами группы. Влияние коллектива вызывает быстрое развитие таких чувств даже у новых, молодых сотрудников (см. притчу про обезьян в клетке - " так здесь заведено").
5. Страх лишиться работы (а для многих работников предпенсионного и пенсионного возраста сохранение рабочего места является исключительно вопросом отношения со стороны руководства), а как следствие - источника пусть небольшого, но стабильного и позволяющего выжить дохода, а равно и перестать быть частью социальной группы, равносилен страху смерти, и любое требование руководства в этих условиях равносильно требованию террориста, направившего на человека ствол автомата.
В острострессовой ситуации захвата заложников стокгольмский синдром развивается за считанные часы и дни. Работники бюджетной сферы пребывают в стрессовой ситуации годами. В отличие от захвата заложников, в бюджетной организации присутствует не только отрицательное подкрепление, но и положительное, позволяющее закрепить рефлекс принятия воли руководства как блага...
Главный вопрос: что делать?
Ответ неприятный. Точнее, ответов два:
1. Лечить. Как можно вылечить несколько миллионов человек, где взять столько профессиональных психологов - я не знаю, и, думаю, никто не знает. Разве что использовать массовые технологии типа "Первого канала". Но для этого нужно сначала этот канал захватить:))
2. Действовать по методу пророка Моисея. 40 лет водить по пустыни, пока рабство не выветрится из голов. Жаль только - жить в эти пору прекрасную уж не придется - ни мне, ни тебе.
А теперь, для разминки, прошу вас попробовать поставить диагноз мне. Можно не стесняться.
Понял недавно, что у меня нет хороших средств для снятия стресса. Я не курю, я мало пью и почти совсем не пью один. Стараюсь делать это, когда мне хорошо, и не делать, когда плохо. У меня нет хобби, которые могли бы отвлечь от тяжелых мыслей в любую минуту: только, извините, по расписанию. Нет даже домашних животных.
Одна отдушина: посмотреть доктора Хауса. Но запас этого лекарства я уже исчерпал, посмотрев все вышедшие на сегодня сезоны.
Впрочем, помимо снятия стресса, у "House, M.D." есть еще одно побочное действие: сериал развивает если не умение, то стремление ставить диагнозы в особо запущенных и сложных случаях. Вчера, на общественных слушаниях, мы, как раз, столкнулись с таким.
Мы столкнулись с огромной массой школьных учителей, врачей, которые пришли на слушания организованными группами, игнорировали выступления противников поправок в Устав города Екатеринбурга, пытавшихся достучаться до сердец и умов "бюджетников". Эти учителя избегали общения и прятали лица от камер, боялись признаться, из каких они школ, отрицали, что их сюда пригнали.
Столкнувшиеся с таким феноменом приходят в недоумение - совершенно непонятно, КАК такое возможно! Ведь это, по определению, мыслящие люди, работники умственного труда - так почему же до них невозможно достучаться?! Как могут они в здравом уме и трезвой памяти добровольно отдавать, сдавать свои и чужие права! Такое не укладывается в голове, сознание отказывается принимать картину мира, в которой возможно то, чему мы были свидетелями.
Я долго думал, в сумме понадобилось более 16 часов чтобы прийти к решению этой непростой задачи, чтобы объяснить ситуацию, лишив её налета мрачной мистики. Всё просто. Феномен этот давно описан, и носит название стокгольмского синдрома. По ссылке синдром описан довольно подробно, так что приведу лишь признаки, по которым он мне кажется подходящим для описания психологического состояния низкооплачиваемых работников бюджетных организаций в России:
1. Т.н. "бюджетники" находятся в прямой зависимости от администрации своих учреждений, а через них - от администрации района, города, от властей вообще. Уровень зарплаты настолько низок, что путем манипуляции премиями администрация может как временно улучшить условия жизни работника, так и поставить его на грань выживания, уменьшив размер материальной компенсации до уровня критического минимума. Сотрудник вынужден существовать в ситуации постоянного опасения и даже страха перед руководством.
2. В случае наличия у работника детей или других родственников, находящихся на иждевении, эффект воздействия административного кнута увеличивается в разы. В дело вступает не только инстинкт самосохранения, но и инстинкт заботы о потомстве.
3. Благосклонность руководства зарабатывается не качеством выполнения профессиональных обязанностей, а иными средствами социального взаимодействия: подношения, раболепие, безоговорочное подчинение. Психологическое состояние постоянного показного обожания начальства индуцирует в подчиненном развитие "искренних" чувств приязни и доверия к руководству.
4. За годы работы на одном месте (а в низкомобильной среде работников бюджетных организаций принято работать на одном месте с небольшими горизонтальными и редкими вертикальными перемещениями десятки лет подряд) у работника формируется чувство причастности к социальной группе, происходит отождествление своих интересов с интересами группы. Влияние коллектива вызывает быстрое развитие таких чувств даже у новых, молодых сотрудников (см. притчу про обезьян в клетке - " так здесь заведено").
5. Страх лишиться работы (а для многих работников предпенсионного и пенсионного возраста сохранение рабочего места является исключительно вопросом отношения со стороны руководства), а как следствие - источника пусть небольшого, но стабильного и позволяющего выжить дохода, а равно и перестать быть частью социальной группы, равносилен страху смерти, и любое требование руководства в этих условиях равносильно требованию террориста, направившего на человека ствол автомата.
В острострессовой ситуации захвата заложников стокгольмский синдром развивается за считанные часы и дни. Работники бюджетной сферы пребывают в стрессовой ситуации годами. В отличие от захвата заложников, в бюджетной организации присутствует не только отрицательное подкрепление, но и положительное, позволяющее закрепить рефлекс принятия воли руководства как блага...
Главный вопрос: что делать?
Ответ неприятный. Точнее, ответов два:
1. Лечить. Как можно вылечить несколько миллионов человек, где взять столько профессиональных психологов - я не знаю, и, думаю, никто не знает. Разве что использовать массовые технологии типа "Первого канала". Но для этого нужно сначала этот канал захватить:))
2. Действовать по методу пророка Моисея. 40 лет водить по пустыни, пока рабство не выветрится из голов. Жаль только - жить в эти пору прекрасную уж не придется - ни мне, ни тебе.
А теперь, для разминки, прошу вас попробовать поставить диагноз мне. Можно не стесняться.