Сердце дури, часть 1 (продолжение)

[tourelle]

Всё, что не влезло в предыдущий пост - здесь, а именно взятие Бастилии, марш на Версаль и развязка интриги со свадьбой Камиля и Люсили.

Акт II

Париж, начало июля 89-го.

Демулен (Лакло). Двенадцатого?

Лакло. Не гоните коней. Пятнадцатого.

Демулен. А Мирабо говорит, к тринадцатому тут уже будут немцы.

Лакло. Дался вам этот Мирабо!

Демулен. Злитесь, что не можете купить и его?

Лакло. Про Робеспьера расскажите.

Демулен. А вам зачем? Его вы тоже не купите. Ему ничего не надо.

Лакло. Лежандр?

Демулен. Вам нужен горластый малый? Возьмите лучше Дантона. Он в долгах.

Лакло потирает руки.

Робеспьер (Демулену). Анаис вышла замуж, какое счастье! Пронесло!

Демулен. А зачем вы тогда соглашались на ней жениться?

Робеспьер. Да так. Чтоб отвязались.

Демулен. Революция никак не начинается. Что делать?

Робеспьер. Ну хоть что-нибудь. У бога нет рук, кроме наших.

Демулен. Кто чурачил, тот и начал! Вот и пойдёте водить!

Робеспьер. Во что?

Демулен. Да не «во что», а кого! Народные массы.

Робеспьер. Это не ко мне. Хотите сами - флаг вам в руки и барабан на шею. У вас получится, я в вас верю.

12 июля. Демулен страдает, что нельзя одновременно заполучить и Люсиль, и Аннетту, Дантон недоумевает, что именно здесь смущает Демулена, считающего своей законной добычей всё, что хотя бы приблизительно имеет форму женщины. Мирабо чернее тучи: он не получил портфеля в новом правительстве. Демулен, узнав последние новости и почуяв, чем пахнет, сайгачит из Версаля в Пале-Рояль.

Демулен (балансируя на пирамиде из стола и стула двумя пистолетами в одной руке, в сторону). Прогонят из адвокатов - ни за что не пойду в циркачи! (Толпе.) Граждане, я только из Версаля! Король выгнал Неккера! К оружию!

Клод Дюплесси (своим женщинам). Король выгнал Неккера. В городе бунт, во главе его - этот ваш. Его точно арестуют и казнят.

Люсиль. Милый отец, я всё просчитала. Никто Камиля не казнит. Раз, два… Меркурий во втором доме… Луна ушла… шесть - несчастье… вечер - семь… Они пойдут на Бастилию. Это же очевидно. Во-первых…

Клод. Ну-ка, марш к себе в светлицу и сольфеджию учи! Не дочь, а ходячая политинформация!

Тем временем на улицах весело и страшновато. Но всё равно весело.

Эро (в грязи по уши, Демулену). Праздник непослушания, уииии!

Дантон и папаша Жели записываются в народное ополчение. Демулен как-то незаметно для самого себя возглавляет штурм Дома инвалидов. Где-то неподалёку (несколькими абзацами выше) скачет вездесущая Теруань. Ничего интересного с ней по-прежнему не происходит. Склейка. Комендант Бастилии маркиз де Лоне выходит сдаваться, и его линчуют. Сам же штурм проходит где-то глубоко за кадром, потому что Демулен в это время спит, и с ним в комнате сидит Луиза Робер, бывшая Луиза де Кералио.

Луиза Робер. Ах, какая же я была дура! Надо было выходить за Робеспьера, хоть он и не предлагал.

Демулен. А ваш муж меня не прикончит, если застанет нас вдвоём? (Игриво подмигивает.)

Луиза Робер. Камиль, я вас хо… тьфу ты! Ни-ни, Камиль. Я верная жена.

Франсуа Робер (вернувшись и не застав жену с Демуленом в двусмысленном, а то и в недвусмысленном положении). Бастилия пала, а вы, Камиль, знамениты. Пишите отцу, вот вам бумажка.

Бастилия. Ночь. Дантон арестовывает Суле, нового коменданта крепости.

Суле. Я требую продолжения банкета!.. блин, нет, я требую, чтобы меня отвезли в ратушу! Меня Лафайет назначил! Вы ещё ответите за ваши антиобщественные опыты!

Дантон. Это вы ответите за разгильдяйство и расхищение вверенных вам заключённых!

Суле. Нет, вы!

Дантон. Ша. И точка. Зовите Лафайета, раз этот тип утверждает, что он его назначил.

Лафайет (прибывает уже на рассвете, заспанный, но бритый). Дантон, какого чёрта? Вы на часы смотрели?

Дантон. Выжсолдат! Вам не привыкать!

Лафайет. Ша. И точка. Это Суле, он и правда новый комендант, а я пошёл досыпать. (В сторону.) Вот вахтёры недорезанные, позвонить не могли…

Габриэль (Дантону). Зачем ты так? Ты только разозлил Лафайета.

Дантон. Затем его и дёрнул из тёплой постельки. Зато засветился. Какие люди меня теперь знают в лицо, м-м-м!

Король вернул Неккера, мэр Байи с трепетом вручает государю символические ключи от города размером с небольшую балалайку ((С), а то мало ли). Демулена к Люсили не пускают, и почту носит Фрерон, который облизывается на Люсиль - увы ему, это не взаимно.

Демулен (Дантону). Что вы думаете о Робеспьере?

Дантон. Славный коротышка.

Демулен. Я вам не верю насчёт славного. (Робеспьеру.) А вы что думаете о Дантоне?

Робеспьер (после паузы). Я о нём весьма высокого мнения.

Демулен. И вам я не верю. Хоспаде, у кого-то ведь друзья как друзья, а у меня - господин крупье и господин ведущий, говорят одними загадками… Я требую помощь клуба!

Толпа с особой жестокостью линчует бывшего министра Фулона и его зятя-интенданта. Национальное собрание, дискутирующее в это время о правах человека, крепко задумывается, стоит ли признавать тех, кто сотворил такое, людьми.

«Ночь чудес»: аристократы отказываются от феодальных прав (чтобы пожалеть об этом через неделю, но поезд уже уйдёт). Демулен радостно строчит новый памфлет на злобу дня.

Марат. Камиль, не романтизируйте революцию. Какая там vere beata nox - нас, между прочим, в любой момент могут устранить! Человек, знаете ли, внезапно смертен. А нам ещё столько голов нужно снести… Короче, я переезжаю в округ Кордельеров, меня там хоть отобьют.

Заседание Национального собрания.

Демулен (Робеспьеру). Ты меня зря притащил выступать. Я заикался, меня не слушали, и ты меня ещё и утешать пытаешься.

Мирабо (только что показавший класс на трибуне). Ба, кого я вижу! Камиль, душенька! Идёмте ужинать! И этого малохольного с собой берите. (Робеспьеру.) Ну ты видишь, с кем он тут дружит, а с кем - так, м?

Обед. Мирабо весь вечер окучивает Робеспьера, который подозрительно плохо продаётся, а точнее не продаётся совсем. Попросить прощения за порванную речь Мирабо даже в голову не приходит (а тем более - что и это может не помочь). В конце концов Робеспьер отлучается из столовой.

Граф де Жанлис, муж любовницы герцога Орлеанского. Пока наш святоша пудрит носик, пойдёмте дерябнем.

Позже, за картами.

Граф де Жанлис (Демулену). Если совсем коротко, нас с вами снабжает деньгами английская корона через миссис Эллиот, которую вы… как не знаете? Впрочем, неважно. Вы, наивный пикардийский юноша, думаете, что наша революция на руку вам? Три раза ха. Она на руку будущему королю Филиппу, а он на руку англичанам, а заодно и немцам, австриякам и всей остальной Европе по списку.

Петион (огорошенно). Я что, получается, взяточник? И изменник Родины?

Граф де Жанлис. Ни для кого, кроме вас, это не новость. Спросите хоть Бриссо.

Петион. Но Бриссо не берёт взяток!

Демулен. Не берёт. Зато ему полиция за стук платит.

Петион. … (звуки сверчков и рушащейся картины мира).

Демулен. Я буду издавать газету. А ещё издам новый памфлет.

Памфлет «Речь Фонаря к парижанам» (выходит).

Демулен-старший. Как так жить? Как теперь смотреть в глаза соседям? А этот негодник ещё и хвастается, что знаменит и каждый день обедает с аристократами!
Мадлен Демулен. Ну хоть обедает. Он всегда так плохо кушал!

Демулен-старший. Ну теперь хотя бы Роз-Флёр не будет жалеть, что вынесла ему гарбуза.

Кузина Роз-Флёр (своему новому жениху). Смотри, за какого перспективного парня я чуть было не вышла замуж! Тебе, конечно, от этого никакой выгоды, но всё равно завидуй.

Мария-Антуанетта. По этому писаке тюрьма плачет. Масик?

Людовик XVI. Посоветуюсь с Лафайетом.

Мария-Антуанетта (в сторону, в бешенстве). Имел бы ты яйца хоть что-нибудь решить самостоятельно!

Лафайет (мэру Байи). Ну что, в расход?

Байи. Ни-ни. Будет бунт. А ещё он работает на Мирабо.

Лафайет тяжко вздыхает.

Демулен. Как меня достало таскаться по салонам, где меня показывают, как дрессированную обезьянку! Вот опять, простите за неровный почерк.
Генерал Артур Диллон… пардон, Артюр Дийон. Дорогая, познакомься с Фонарным прокурором.

Лора Дийон (задумчиво жуёт свечку). С кем?

Демулен. Уф, хотя бы она меня не хочет порвать на сувениры! Стоп… как это - меня не хочет?

Король и королева (закатывают в Версале грандиозный банкет, пока парижанки давятся в очередях за хлебом).

Дантон. Пора притащить короля в Париж! А то целый Тюильри простаивает, знаете, сколько за коммуналку впустую набегает? Майяр, собирай баб. Только у них хватит слабоумия и отваги, чтобы переться туда.

Демулен. А ты сам чего?

Дантон (закрывшись в кабинете). А я занят.

Демулен. Тогда и я не пойду. Нафиг надо. Я об этом и так напишу, как будто своими глазами видел.

Лафайет. Дамы, стой, ать-два! Крру-гом! Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой! Да не этой левой!

Национальная гвардия (в сторону). Ну да, ну да, пошли мы на… Версаль. Чтобы о нас потом никто не вспомнил.

Женщины (увидев заряженные пушки). Так нас, что, используют как живой щит?

Национальная гвардия (в сторону). Мда, насчёт слабоумия месье Дантон погорячился.

Людовик XVI (отделавшись лёгким испугом). Итак, генерал, что это было?

Лафайет. Эм… ну… меня тут Национальное собрание просило…

Мария-Антуанетта (в сторону). Я с самого начала знала, что ты изменник!

Людовик XVI. Всё с вами понятно. Спокойной ночи.

Женщины (к утру окончательно убедившись, что они правы). Мочи австриячку!

Лафайет выталкивает короля, потом королеву с детьми на балкон.

Женщины (снизу). Детей убери, они мешают целиться!

Лафайет целует королеве руку. Толпа заходится в верноподданническом экстазе. Король покорно пакует чемоданы.

***

В Париже Бретонский клуб, получив помещения старого монастыря, становится Якобинским клубом, а Национальное собрание переселяется в Школу верховой езды дворца Тюильри.

Дантон (Аннетте). Аннетта, я вас хочу.

Фрерон (Люсили). Люсиль, я вас хочу.

Демулен (кружку почитателей). А газету мы назовём… я ещё пока не придумал как.

Клод Дюплесси. А на какие шиши вы её будете издавать?

Демулен (загадочно). О, не беспокойтесь, есть на что.

Адель Дюплесси, вдовая старшая сестра Люсили (Робеспьеру). Максимильен, Люсиль совершенно несносна. Её драма у всей семьи уже вот где сидит. Кстати, я хочу за вас замуж.

Робеспьер. Ну так пусть ваш отец уже даст согласие на их брак, и конец мучениям… простите, что вы там ещё сказали? Я не расслышал.

Аннетта (Демулену, по большому секрету, опасливо поглядывая на Робеспьера, лишнюю минуту проговорившего с Аделью). Но он же увезёт её в Артуа! Ну это там, где рыба, строганина, морошка, копальхен, двенадцать месяцев зима, Кола, забодай его олень, Бельды, - Артуа! Она хочет загнать бедную маму в гроб!

Демулен (Аннетте, тоже по большому секрету). Плохо, что ли? Хорошо!

Люсиль (в сторону, зло). Ну же, мама, завали его прямо тут, при всех!

Фрерон. Люсиль, я вас хочу, вы слышали?

Люсиль. Хотите дальше. Я себя блюду для мужа.

Фрерон. Пока вы блюдёте себя, Камиль небось кого-нибудь на стороне имеет… во всех смыслах. Про него и Дантонов всякие слухи ходят.

Люсиль (дав волю воображению, внезапно ловит ощущение «Эврика!»). Точно. Дантон. Я хочу Дантона. Камиля не уносите, я его тоже хочу.

Газета Демулена (выходит).

Демулен (с маньяческим блеском в глазах). Ни одна ночь любви не сравнится с тем, когда с первого раза правильно расставишь знаки препинания! (В сторону.) А кузен Антуан - всё равно чёртов второгодник.

Эбер. А я издам свою газету! С… кого я обманываю, на азартные игры и доступных девиц у меня денег не хватит. Но я придумаю свою фишку!

Бриссо (сидя на столе и бессистемно дёргаясь). Ну-ну. Если фишка будет в том, что вашу газету никто не будет читать…

Эбер. Будут, и даже больше, чем вас двоих. Вы пишете для больно умных. А я буду писать понятным для человека с улицы языком.

Бриссо. То есть матом?

Эбер. То есть матом. (Уходит, насвистывая.)

Бриссо (Демулену). Ничего у него не выйдет. Он даже слово «лифчик» вслух произнести стесняется. А теперь вы послушаете, как была тяжка и уныла моя жизнь. Вы не хотите, а всё равно послушаете. (Распинается две страницы подряд, не забывая дёргаться. Читатель начинает искать фамилию Достоевского на обложке книжки. В это же время в редакции околачивается Теруань. С ней снова ничего интересного не происходит.)

Лафайет (герцогу Орлеанскому). Я под вас копаю. Эмигрируйте, пока есть время.

Мирабо (герцогу Орлеанскому). О, нет, не эмигрируйте! (В сторону.) Кто тогда меня кормить будет?

Герцог Орлеанский (графу де Жанлис). Дражайший, напомните мне, а почему я ещё не король? Я ведь могу и потребовать отчёта об освоенных средствах!

Граф де Жанлис (щёлкая на счётах). Та-ак… пропито с литераторами, пропито с литераторами… тут столько костяшек нет…

Лафайет (Мирабо). Мирабо, уйдите с дороги, а я вам денежку дам.

Мирабо (графу де Ламарку). Лафайет сделал мне непристойное, но соблазнительное предложение. Перекупите, будьте добры, пока не поздно.

Поздно. Герцог Орлеанский с Лакло под мышкой всходит на борт корабля, отплывающего в Лондон. Мирабо, вдобавок слетевший с депутатской должности, рвёт и мечет.

Тем временем у Дантона налаживается жизнь: он расплачивается с отчимом своего бастарда и избирается в Коммуну вместе с Лежандром. Марата пытаются арестовать за какой-то очередной выпад против властей; ловить его одного явился батальон солдат.

Дантон (комбату Виллету). Вы нарываетесь! Вы вообще знаете, кто я? Я на вас сейчас всё Сент-Антуанское предместье подниму по щелчку пальцев!

Виллет. Но у меня ордер от Лафайета!

Дантон. А у меня весь округ под ногтем. Съели?

Виллет. А у меня тысяча штыков.

Дантон. А у меня самосвал, у которого кузов поднимается!

Виллет. А у меня сто вкладышей от «Турбо», и мама ещё купит!

Франсуа Робер (Марату). Может, вам внешность изменить? Побриться, так сказать, голову помыть? Вас так никто не узнает, улизнёте спокойно.

Марат. А что, воздушный шар вы мне для побега не раздобыли?

Франсуа Робер. Мы раздобыли, но он… В общем, он лопнул.

Марат. Всё с вами ясно. Вы только подводную лодку в следующий раз не добывайте. А то у меня дурные предчувствия.

Марат приводит себя в порядок и переодевается.

Франсуа Робер. Простите, месье, а куда вы дели доктора Марата?

Марат. Когда ты, сынок, ещё под стол пешком ходил, я бегал по аристократическим салонам. Волей-неволей приходилось мыться и приодеваться. Вот, сколько лет прошло, а руки помнят!

Франсуа Робер. Но почему бы вам так всё время не ходить? Одевается же прилично тот же Робеспьер.

Марат. Одевается прилично вместо того, чтобы думать о революции, вертопрах. У меня на это времени нет.

Марат проходит через кордоны незамеченным и отплывает вслед за герцогом Орлеанским. У Дантона рождается следующий сын, и его мать приезжает в Париж погостить и понянчить внука.

Мари-Мадлен Рекорден. Какая глушь этот ваш Париж и как здесь грязно! Вот у нас на Шампанщине…

За кадром слышно грустное тремоло балалайки.

Габриэль. Мадам Рекорден, а это наш мясник Лежандр. Большой друг Жоржа.

Мадам Рекорден. Я не для того растила свою кровиночку, чтобы он в дёсны целовался с какими-то там мясниками!

Лежандр (только-только успевший возгордиться новым постом в Коммуне и не менее новым сюртуком). Ну и свекруха у тебя, Габриэль. Мои соболезнования.

Габриэль (Дантону, после долгих попыток наладить светскую жизнь свекрови). Твоя мама недовольна всеми нашими знакомыми. С кем бы ещё попытать счастья? О, точно!

Люсиль, Демулен и Фабр (ведут себя в гостях идеально).

Мадам Рекорден. Так, значит, за этой девчонкой приглядывай - она точно положила глаз на твоего мужа. За этим юнцом тоже приглядывай. Просто так. Я их насквозь вижу. Кстати, вот тут на подоконнике - пыль.

Дантон и Габриэль отдают визит вежливости.

Габриэль. А что это за молодая дама, которая разглядывает нас в лорнет?

Дантон. А, это младшая сестра Робеспьера.

Габриэль. А что она делает тут, в Арси-сюр-Об?

Дантон (пробивая кулаком четвёртую стену). Эй! Мадам Мантель! Вам случайно не нужны очки? Какого Жеводанского зверя вы нас в Аррас отправили? Что? В этой части романа Аррас и Арси - одно и то же?.. (Звуки умирающей логики.)

Бийо и Колло (ведут себя идеально).

Габриэль. Не люблю обоих. И Жорж не любит. И Камиль. И автор тоже не любит. И вы не любИте.

Люсиль. Дорогой дневник! Играть в Марию Стюарт мне уже надоело, так что я играю в Юлию из «Новой Элоизы». Это любимый роман Робеспьера. Значит, между нами уже есть отношения. Нет, дорогой дневник, не треснет и не слипнется. Мне скучно! Вот Камиль интересно живёт - каждый день на него то в суд подают, то нападают, то на дуэль вызывают. Папа всё читает первые полосы газет. Неужели ждёт того самого некролога? Робеспьер должен вот-вот сделать предложение Адели, но рвётся на британский флаг, читая письма со всех концов страны, и всё откладывает. По-моему, сестра долго с таким трудоголиком не выдержит.

Робеспьер. Люсиль не всё знает: я рвусь на британский флаг (боже, как это непатриотично звучит!), не только читая письма. Двадцать часов работы и четыре часа сна. И ещё эта астма… (Вежливо стучит в четвёртую стену.) Мадам Мантель, простите великодушно, я понимаю, право художника на вымысел… Но, знаете ли, я к чахотке уже притерпелся, не могли бы вы мне её оставить? (Возвращаясь в роман.) А тут ещё и жениться опять заставляют… Дался я им всем… Но, знаете, мне тут написал почти земляк - славный паренёк из Пикардии. Пишет, что узнаёт меня по делам, как Господа! Нет, он, конечно, преувеличил, но… так приятно преувеличил! Письмо храню, а то вдруг забуду, что он мне когда-то написал.

Люсиль (Камилю). Взгляни правде в глаза: Мирабо состоит на содержании у двора.

Звуки бьющихся розовых очков. Демулен начинает яростно нападать на Мирабо в печати и вновь сближается с Робеспьером. Теруань уезжает из Парижа, где внезапно без неё становится скучнее - при том, что ничего интересного с ней за всю эту часть романа так и не произошло. Следы её теряются где-то в Бельгии.

Луи Сюло (Демулену). Здравствуйте, я роялист.

Демулен. Очень приятно, а я республиканец. Но вы очень клёвый роялист!

Луи Сюло. А вы очень клёвый республиканец. Вы заблуждаетесь, но это поправимо. Приходите в наш ультрароялистский листок «Деяния апостолов». У нас есть печеньки.

В Париж приезжает Сен-Жюст. Люсиль лезет вон из кожи, лишь бы познакомиться с похитителем фамильного серебра. Впрочем, мы уже поняли, что плохие парни - её слабость.

Сен-Жюст (Люсили). Женщина, отойдите, вы мне солнце загораживаете.

Люсиль. Это как? Вы, по моим расчётам, уже должны были быть у моих ног и умолять меня одарить вас хотя бы взглядом! Впрочем, это уже хоть что-то новенькое.
Демулен (Сен-Жюсту). Здравствуйте, кузен.

Сен-Жюст (высовывается из-за четвёртой стены - рост позволяет). Мадам Мантель, вам правда кажется остроумным полагать, будто Пикардия настолько мала, что все пикардийцы друг другу родственники?

Демулен. Вы ещё не бросили писать стихи?

Сен-Жюст (с надеждой в голосе). А что, вы их станете читать? (В сторону.) Хоть бы один живой читатель, а то всё цензоры да цензоры…

Демулен. Ваша писанина запрещена отдельной статьёй Женевской конвенции.

Сен-Жюст. А вы - политическая проститутка, и ваше мнение мне неинтересно. (Робеспьеру.) Он очень легкомыслен.

Люсиль (подслушав). Как будто это что-то плохое! (Дантону.) Скажите, а у революции есть философия?

Дантон. Конечно есть. Хватай что можешь и беги, пока не отняли.

Клод Дюплесси. Всё, Люсиль, хватит тянуть из меня жилы. Женитесь, пёс с вами.

Аннетта. Так что переставай заглядываться на месье Дантона. (В сторону.) Я теперь сама буду на него заглядываться.

Люсиль заходится в радостной истерике.

Аннетта (с тоской глядя на кушетку, на которой едва не отдалась Демулену много лет назад). Какая же я была дура… Камиль, примите эту кушетку в качестве подарка. (В сторону.) Видеть её больше не могу.

Герцог Орлеанский. Люсиль, я вас… а, поздно уже. Какая жалость. Дарю вам к свадьбе особняк с садом.

Аннетта (в ужасе). Камиль, но это же взятка! Роялистская пресса вас по брёвнышку раскатает! Попросили бы наличными! Я вам построю домик в нашем поместье, чтобы вы были под присмотром. (В сторону.) Ума не дам, зачем вам двоим столько недвижимости!

Люсиль. Так, Камиль, нам надо венчаться, иди исповедоваться.

Демулен (кюре). Здравствуйте, святой отец, познакомьтесь, это мой нотариус. Он специализируется в каноническом праве. Я готов к дискуссиям на любые религиозные вопросы! (Нотариусу.) Алябьев, запиши.

Кюре. Знаете что… давайте сведём наше общение к минимуму. Вы просто публично объявите, что вы католик, и исповедь я вам зачту автоматом.

Демулен (вскидывается). А как же срач? Я что, зря готовился?

Кюре. Да какой вам ещё срач нужен? Вы безбожник и антироялист, идите отсюда.

Демулен (нотариусу). И это тоже запиши. И оформи заявление в церковный комитет. Хоть когда-то пригодилось юридическое образование, ёлы-палы!

Робеспьер. Камиль, да что вы мучаетесь? Попросите отца Берардье, он в коллеже вас жаловал.

Отец Берардье улаживает вопрос без ущерба для совести Демулена.

Дантон (Демулену). Камиль, надеюсь, вы теперь завяжете с кобеляжем?

Демулен. Что за вопрос? Я люблю Люсиль!

Дантон. Что любите - верю, я вас про «завяжете» спрашиваю.

Демулену хватает ума на этот вопрос не отвечать. Их с Люсилью наконец венчают.

Демулен. Как я счастлив! Два года назад у меня не было ничего, а сейчас есть ты и сто тыщ ливров приданого!

Люсиль. Ик. Вот это я надралась! Вот это вертолёты! (Падает на синюю кушетку и засыпает.)

Демулен. Не вертолёты, душа моя, а геликоптеры, мы же в романе про старину. На тебе подушечку. (В сторону.) Мда, не так я представлял себе первую брачную ночь. Впрочем, это хотя бы не скучно.