Сердце дури, часть 2.1

[tourelle]

Вторую часть я размахнула от души, и конец ей положила не логически выверенная точка, а ограничение ВК на размер статьи. Так что будет целый паровоз постов. Готовьтесь.

Акт III

Революция (два года как свершилась).

Людовик XVI (на свободе и даже правит).

Европейские монархи. Как-то мы не так представляли себе революцию. Впрочем, чем хуже Франции и её королю, тем лучше нам.

Екатерина II (с маньяческим блеском в глазах). Польша, Польша, ПОЛЬША!

Читатель. При чём здесь Польша вообще?

Автор. Вот темнота! Кто драконит Польшу - тот и самый большой злодей, неужели не ясно?

Квартира Демуленов превращается в филиал редакции.

Робеспьер. Здравствуйте. Вы написали отзыв на мой памфлет, который обещали мне три тысячи лет назад?

Демулен. Я ваш памфлет вообще посеял. Напишите сами, если вам срочно. Хотя, судя по «трём тысячам лет», не срочно.

Робеспьер. Я-то могу, но мне нужен взгляд со стороны.

Демулен. Вы молодец и всегда правы, флаг вам в руки и электричку навстречу. Вот вам наш взгляд со стороны.

Робеспьер (тихонько, но так, чтобы слышали оба Демулена). А ну работать, балбес! Что ж вы за ёж - птица гордая, а?

Люсиль (Робеспьеру). Да у вас замашки диктатора! Идите и с правыми так разговаривайте!

На лице Робеспьера застывает выражение «как жить чувствительному человеку в этом жестоком мире, где любая женщина может на него наорать?».

Мирабо (Дантону). Ваше политическое кредо?

Дантон. Мне плевать, кто правит, пока он действует в интересах народа.

Мирабо. Признайтесь, мой скользкий друг, зачем вы хотите стать одним из управляющих Коммуны?

Дантон (очень искренним тоном). Хочу служить городу.

Мирабо. Верю, верю. Поскольку пост управляющего у меня почти в кармане, я вас поддержу - если вы, конечно, вы тоже поддержите меня и будете паинькой.

Дантон. Тише воды, ниже травы. Зуб даю.

Мирабо. Вот зачем вы врёте? Вы же такой же, как я. Вы не можете быть паинькой.

Дантон (приосанившись). Я могу быть кем угодно - и паинькой, и радикалом. Кем захочу.

Мирабо. А если вы можете быть умеренным, почему не заткнёте вашего дружка Демулена, который мне уже все пятки искусал?

Дантон. А это называется свобода печати. Привыкайте.

Люсиль (актрисульке Каролине Реми). Слушай сюда, стерва, я понимаю, что не твой - вот ты и бесишься…

Каролина. Ошибаешься, милочка, мой. Ну… был, по крайней мере. Теперь ты слушай сюда: он не только кобель, но и сионист… нет, атеист… как же там было… короче, спроси мэтра Перрена. (Очень искренним тоном.) Ах, как я жалею, что не рассказала тебе об этом до свадьбы и не удержала тебя от этой страшной ошибки… Короче, привыкай. Чао, я спешу, у меня работа. А у тебя - нет. (В сторону.) Нет, вроде не по залёту. Какого чёрта тогда они венчались в пост? (Уходит.)

Демулен (входит). Люсиль, перо и чернила мне! Мне к шести в Якобинский клуб, а в речи конь не валялся.

Люсиль. Значит, ты до свадьбы со мной спал с Каролиной Реми?

Демулен. Мало ли что было до свадьбы с тобой. Я уже сам не помню.

Люсиль. Разве это можно забыть?

Демулен. Дорогая, ты слышала про теорию стакана воды? А про крылатый Эрос?

Люсиль (предчувствуя долгую лекцию). Я слышала про одного адвоката, с которым у вас…

Демулен. …что-то было? Ну… было и было. Проехали. Знаешь что? Пошли в театр. Якобинцы подождут, а я похвастаюсь, какая у меня красивая жена. (В сторону.) Вот это у женщин память…

Петион и Бриссо выгуливают Манон Ролан после заседания Национального собрания.

Петион. Мадам Ролан, что бы мы делали без ваших бесценных советов и вашего вдохновляющего присутствия! Кстати, я вас хочу.

Манон. Я сделаю вид, что мне очень приятно.

Бриссо. Как вам Национальное собрание?

Манон. А мы разве не в Кащенко… э-э-э… Шарантоне сейчас были?

Петион. Мадам, обратите внимание: это наш мэтр Дантон. Не смотрите, что он выглядит как мумбо-юмбо, он вообще-то юрист. Тоже юрист.

Манон (в сторону). Хм, не хочу ли я его? Или Бюзо всё-таки больше? Ладно, ещё решу. (Петиону и Бриссо.) А это мой муж, знакомьтесь.

Петион и Бриссо. Мда, мы, конечно, догадывались, что любовь зла, но чтобы настолько…

Манон (Ролану). Я выбелила кухню, выполола грядки, посадила под окнами семь розовых кустов, разобрала семь мешков фасоли, познала самоё себя и намолола кофе на семь недель. Короче, твоя речь почти готова. Вечером вместе доведём до ума.

Ролан. Что б я без тебя делал, рыбонька!

Бриссо. Мадам Ролан, вы часом не хотите открыть политический салон? Хозяйка уже есть, а вот салона не хватает.

Петион. Прекрасная идея! (С подначкой.) Пригласите хотя бы Бюзо, он вам понравился.

Манон. О да, он показался мне искренним патриотом! (В сторону.) Кто тебя только за язык тянул!

Петион (в сторону). С такой-то смазливой мордашкой любой покажется искренним патриотом.

Бриссо. А Робеспьера?

Манон. Тоже заверните. Я ещё повыбираю… то есть я бы хотела его расшевелить, раз он такой застенчивый. Республиканцы - моя слабость.

Бриссо. Тогда я вам и Демулена приведу. Это тот, который кобель и атеист… нет, жирондист… что я несу? Жирондисты - это мы!

Ролан. Это тот, который Фонарный прокурор.

Манон (резко суровеет). Фонарный прокурор? Только через мой труп!

В этот момент Демулену икается. Он твёрдо знает, что это оттого, что случилось непоправимое: наконец-то в Париже появилась женщина, которая его не хочет.

Дантон (Мирабо). Как ваше здоровье?

Мирабо. Хотел бы сказать «не дождётесь», но, боюсь, дождётесь, и довольно скоро.

Дождались. Демулен, так и не прорвавшийся к умирающему, теперь страдает и строчит обличительный некролог, отчего страдает ещё больше. Со своими чувствами к покойному он разобраться так и не смог.

Робеспьер (Демулену). Я догадываюсь, что Мирабо хотел быть вам как отец… И у него даже получалось… Но сейчас надо заводить связи, думая наперёд, как будешь их рвать…

Демулен. А, то есть вы клоните к тому, что не женитесь на Адели? А что вы тогда пришли ко мне, а не к тёще?

Робеспьер. Она не поймёт. Я женат на работе. И ещё, возможно, мне придётся умереть за революцию…

Демулен. Не сочиняйте. Вы просто жениться не хотите.

Робеспьер. Да, не хочу. Но вы не подумайте дурного, я по девочкам, просто ни в чём сейчас не могу быть уверенным. (В сторону.) А ну как я женюсь, а жена умрёт в родах, как умерла моя мама? (Ещё более в сторону.) Ого, а у меня, оказывается, психическая травма, кто бы мог тогда подумать…

Демулен. А, я понял. Вы боитесь, что будете любить что-то больше родины и демократии. Всё с вами ясно. Но вы в таком случае держите ухо востро, а то у женщин при виде вас случается восторг, переходящий в истерику.

Робеспьер (в сторону). Уж кто бы говорил!

Адель (Демулену). Тю, и вы хотите сказать, для вас это было новостью? Я давно уже поняла, что это дохлый номер, еле дождалась, пока он признает очевидное. Пойду, что ли, отдамся Петиону. Он хотя бы давал понять, что не против.

Дантон (Демулену). Всё с ним ясно. Он просто импотент. (В сторону.) А теперь я пойду поделюсь этой замечательной новостью со всеми, кто имеет уши.

Робеспьер с утроенной энергией кидается в работу и надрывается. Едва встав на ноги, кидается обратно, как дон Кихот на мельницу. Как намекает автор, учиться на собственных ошибках - это не для него.

Людовик XVI. Эта ваша гражданская присяга для священников - полный отстой. На эту Пасху у меня всё будет по-настоящему. (Собирается ехать вместе со всей семьёй якобы на дачу, но на самом деле - на причастие к попу-нелегалу старой закваски.)

Дантон (Лафайету). У вас тут в Тюильри неприсягнувшие попы мессу служат. А вы их почему-то покрываете.

Лафайет. Не кипешуйте, многоуважаемый. Всё под контролем. Вот поедет король в Сен-Клу, мы ему выделим конвой, чтобы к нему пропускали только проверенных священников.

Дантон. Никуда король не поедет! Вот воззвание батальона кордельеров.

Лафайет. А вот и поедет! (Задушевным тоном.) Признайтсь, а вам не всё ли равно, кто королю облатку скормит?

Дантон. Да он же с дачи срулит в Англию, к бабке не ходи!

Лафайет. Вы параноик. А я поставлю перед Коммуной вопрос о введении военного положения.

Коммуна, распропагандированная Дантоном, отклоняет предложение Лафайета.

Лафайет (Байи). Дорогие парижане. Я устал. Я мухожук. Вот заявление, подпишите.

Дантон. Шустрый больно! Вас в округах выбирали? Вот в них и просите отставки. В каждом из сорока восьми. Трус.

Читатель (уже заглянувший в примечания). Эй, какие сорок восемь? Округов было шестьдесят, а сорок восемь было секций! Это будет позже!

Автор и редактор (хором). Вот душнила!

В Страстной понедельник королевская семья таки пытается выехать в Сен-Клу, но батальон кордельеров перекрывает им дорогу. Клюв жареного петуха впервые вонзается в королевские зады столь отчётливо.

Агент Фридриха Великого (Лакло, в письме). Напомните мне, милейший, а почему ваш хозяин ещё не король? Мы на ваши попойки выкинули полмиллиона ливров. Смотрите, как бы они не стали последними.

Герцог Орлеанский (графу Ферзену). Ну вы и лихачите, дружище.

Граф Ферзен. Понтуюсь новым экипажем. Имею право. Нно, залётные!

Герцог Орлеанский (графине де Жанлис). Ну, значит, кузен точно собрался бежать за границу. Иначе зачем Ферзену одному бомбовоз таких размеров?

Графиня де Жанлис (в сторону). Оп-паньки… Так Филипп скоро станет королём? У меня нехорошее предчувствие.

Фабр (Дантонам, мирно спящим в этот ранний час). Король со всем своим табором сбежал! Подъём!

Дантон (подскочив на кровати). Лафайет их проспал! Е-е-е! Всё, теперь он у меня в руках! (Убегает срочно вершить великие дела.)

Лакло (тем временем, Габриэли). Давайте кое-что обсудим. (Над дальнейшим автор опускает занавес, чтобы самые конгениальные читатели терялись в догадках, соблазнил он её или завербовал. Или и то и другое.)

Дантон (на заседании клуба кордельеров). Давайте уже скинем короля и устроим республику!

Робеспьер (слыша эту же песню в клубе якобинцев). Давайте для начала договоримся о понятиях. Что есть республика?

Дантон. Вот душнила!

Графиня де Жанлис (герцогу Орлеанскому). Национальное собрание просит тебя принять трон.

Герцог Орлеанский. Да, дорогая, наконец-то! Я ждал этого всю жизнь!

Графиня де Жанлис. Нет, зайчик, это ловушка. Отрекись заранее, чтобы тебе потом не прилетело - кто бы там ни очутился у руля.

Герцог Орлеанский, покочевряжившись для проформы, пишет заявление под диктовку любовницы и хнычет от разочарования и осознания того, что он - чёртов подкаблучник.

Лакло (в гостиной Дантона, раскачиваясь в такт плещущейся внутри бутылке коньяка). Ша, дети. Дядя Пьер имеет вам кое-что сказать.

Демулен. Я ничего не хочу слушать! (В сторону.) Ах, какой был герцог, какой был герцог! Подарил нам к свадьбе домик с двенадцатью спальнями! Таких герцогов сейчас уже не делают!

Лакло. Уймитесь. У дяди Пьера есть план Б. После побега настропалить народ против Людовика будет пара пустяков. Мы составим петицию, семнадцатого июля, когда будут праздновать годовщину взятия Бастилии, соберём под ней побольше подписей, а потом вручим её Национальному собранию. Откажутся принять её - захватим силой. Как там ваш Робеспьер говорит? «Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц»?

Дантон. А когда мы свергнем Людовика, как будем делить добычу? Опять Филиппа на трон?

Лакло. Какого Филиппа? Он уже отрёкся, пусть гуляет. А мы с вами будем править.

Дантон. Это несерьёзно.

Лакло. А, то есть вы хотите править один?

Дантон. Отсыпьте мне того, что вы курили.

Лакло. Ладно, ладно, только подумайте хорошенько, а то даже вы один, и то править не будете. (Уходит.)

Демулен. А план-то в общих чертах хорош. Используйте Филиппа, а потом - в расход. (Откидывает волосы со лба.)

Королевская семья возвращается из Варенна в сопровождении Барнава и Петиона. От Петиона не отлипает шестилетний дофин.

Дофин. Дядя, а почему мы едем? А мы скоро будем дома? А почему мама злится? А почему солнце круглое? А почему…

Мадам Елизавета, сестра Людовика. Мэтр Петион, я так устала! Позвольте, я прислонюсь к вашему плечу.

Петион (в сторону). Она сказала «я вас хочу»! А я хорош!

Луиза Робер (Дантону). Потребуйте, чтобы моего Франсуа освободили! Вы всё можете!

Дантон (пожирает глазами Люсиль и ещё пока терзается виной перед Габриэлью, но держать себя в руках впредь не планирует). Тихо, женщина, не части. Вождь думать будет.

Флешбек.

Фрерон. Я давно люблю Люсиль.

Дантон. Врёте, я вас знаю.

Фрерон. Да вы сами на неё глаз положили!

Дантон. Положил. Только я про «люблю» ничего не врал, в отличие от вас.

Конец флешбека. Лафайет, пронюхав про петицию, стягивает к Тюильри войска и окружает Национальное собрание. Якобинцы идут на попятную вопреки мнению Робеспьера. Настолько вопреки, что правое крыло клуба в конце концов откалывается. Под шумок из тюрьмы освобождают Франсуа Робера, отделавшегося лёгким испугом, и он, дурной от радости, соглашается подать петицию от имени кордельеров.

Дантон (Фабру). В «Друге народа» написано, что Лафайет будет стрелять в толпу. Кто им проспойлерил?

Луиза Жели (виртуально присутствующая в этой сцене). На этот раз я тут ни при чём!

Дантон. А дальше Марат пишет: «Поэтому я намерен стрелять в генерала». Значит, в толпу стрелять точно будут - на опережение. Вот кто его просил провоцировать?

Габриэль. Давай сбежим, Жорж!

Демулен. В кои-то веки согласен. Пора рвать когти.

Бойня на Марсовом поле (происходит).

Демулен (тёще Дантона, на даче Шарпантье). В Париже резня, нас ищет Национальная гвардия. Мы к вам заехали на час, а дальше срулим куда-нибудь ещё.

Фабр. Прикиньте, Франсуа Робера видели живым! Я уж думал, вы им первым пожертвуете.

Лежандр. Мою лавку обнесли! Я отказываюсь считать мародёров субъектами права!

Анжелика Шарпантье (дочери). Габриэль, бедная моя, ты опять беременна? Может, скажем Жоржу, что ты ему не ходячий инкубатор?

Габриэль. Он не оценит шутки.

Демулен. Кстати, кто-нибудь видел Робеспьера?

Молчание, означающее только одно: дался он тебе!

Демулен. Я назад.

Фабр. Ножи в ящике на кухне. Телодвижений меньше, результат тот же.

Дантон. Не дурите. Поедете в Арси с нами. А дальше - в Англию. Документы сделаем. Но завещание на всякий случай составьте.

Демулен. Ни-ни. Я останусь. Мне надо найти жену и Робеспьера.

Дантон. Тогда тем более составьте. Люсиль отпишите мне.

Париж.

Гвардеец (Робеспьеру). Ну что, коротышка, допрыгался? Хотел жить стоя? Будешь, значит, умирать на коленях.

Портниха (гвардейцу, зверски тыкая в него закройными ножницами). Кто девочек вздумал обижать? Кто вздумал трогать нашего любимого Робеспьера? Отрежу всё лишнее, звенеть будет нечем!

Толпа женщин с дрекольем (предварительно порвав гвардейца на лоскуты). Рон Уизли - наш король!.. (Тянут к Робеспьеру руки. У того возникает нехорошее предчувствие.)

Дюпле (пробиваясь через толпу). Дуры, вы не в той книжке! (Робеспьеру.) Идите со мной, у меня есть комнатка под ваши запросы и три незамужних дочки на выбор. Уж простите, какая жизнь - такие и полцарства.

Уводит Робеспьера сквозь обуянную полурелигиозным экстазом толпу женщин. Работники мастерской Дюпле пялятся на гостя как на диковинную зверушку.

Дюпле (лопаясь от гордости). Работать, парни, работать! И приведите себя в приличный вид! Я вам тут целого Робеспьера привёл, а вы без рубашек шляетесь!

Дюпле поворачивает ключ в двери с аккуратностью опытного ходока налево, чтобы замок не щёлкнул. Бесполезно: ему навстречу выбегает Элеонора.

Элеонора (кидается Дюпле на шею). Отец, ты цел, какое счастье! Мы так боялись больше не увидеть тебя живым!

Дюпле (оттаскивает её от себя за ухо). Тихо ты, коза, мы в книжке, ты забыла? Веди себя соответственно! Я же веду!

Элеонора украдкой смотрится в карманное зеркальце. Убедившись в правоте отца, тяжко вздыхает. Надевает лицо вахтёрши женского общежития и откашливается.

Элеонора (сварливо). Отец, ты кого в дом приволок? Сам же Жака выпорол, когда он щенка принёс…

Дюпле. Это мужчина, доча. Холостой. А тебе уже двадцать три. Смекаешь?

Элеонора. Отец, а может, всё-таки щенка?

Робеспьер. О, не беспокойтесь, будет вам щенок. Я к вам собачку перевезу, вы её ещё невзлюбите. (Присматривается к Элеоноре. Предчувствуя неладное, тяжко вздыхает.)

Кордельерская братия тем временем благополучно растворяется в пейзаже. За них отдуваются стрелочники и те, кто просто мимо проходил, но подошёл под ориентировку.

***

Манон Ролан сидит в задрипанном мужнином поместье, штопая простыню и мечтая о великих делах. Далее следует флешбек о всей её жизни до сегодняшнего момента, по иронии тоже представляющий собой простыню.

Подмастерье гравёра Флипона (маленькой Манон). Привет, крошка. Хочешь посмотреть, что у меня есть? А потрогать? Не хочешь? А потрогаешь.

Манон (получает свою первую психическую травму).

Подмастерье. Молчи. Тебе всё равно никто не поверит. И я тебе не показал ничего такого, чего бы не видела твоя мать. (Хватает её и совершает за её спиной то, что в милицейском протоколе описали бы пусть не как «изнасилование», но как «развратные действия».)

Манон (стремительно ретравматизируется).

Исповедник. Так ты говоришь, маленькая, тебя изнасиловали? Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее! Кто, когда, сколько раз, в каких позах? Так, погоди-ка, я ещё слишком застёгнут и не готов тебя слушать…

Манон (необъяснимым образом удерживает кукуху на месте за остатки перьев и закапывается в книжки).

Месье Флипон (дочери). Манон, я дал тебе хорошее приданое, ты можешь выбирать кого угодно. К тебе, вон, очередь из женихов стоит, один другого лучше, а ты носом крутишь. Какого чёрта тебе ещё надо?

Манон (поймав в поле зрения зело побитого молью, но зато восхищающегося её знаниями Ролана). Вот этого!

Месье Флипон тяжко вздыхает.

Манон (в первую брачную ночь). Хоспаде, а разговоров-то было!

Ролан (на первое брачное утро). Рыбонька, а тебе разве не рассказывали, как оно должно быть? Если бы я только знал… хотя кого я обманываю, всё бы было так же. (Приведя себя в порядок.) Ты у меня такая умница, ты не поможешь своему глупенькому мужу с небольшим отчётиком?

Манон. Всегда готова! (Бежит закапываться в источники.)

Июль 89-го.

Служанка. Мадам, Бастилия пала!

Манон (от неожиданности обливается кофе). Йес! Йес! ОБХСС!

Мадам Ролан-старшая, свекровь Манон. Что ты орёшь как скаженная?

Ролан. Умер кто-то, наверное.

Манон. Ооо, это мой шанс начать творить великие дела! (Кидается в журналистику и заводит политический салон.) Нет, пожалуй, фу, унесите пудинг. Напишешь статью - так её Фонарный прокурор опубликует. Соберёшь у себя лучшие государственные умы Франции - а они сидят и болтают чушь, уши в трубочку сворачиваются. Одна радость - перечитывать письма от Бюзо. Как жаль, что он женат и живёт у чёрта на рогах! А Робеспьеру - фу таким быть! Я от всего сердца предложила ему убежище в день бойни на Марсовом поле, а он укрылся у какого-то столяра…

Автор (Манон, через четвёртую стену). Плотника. У нас он плотник.

Манон. Но мадам Мантель, я за точность информации!

Автор. Куда уж точнее? Ты забыла, что ты в книжке? Здесь что я придумаю, то и будет точно. Усекла? То-то же. Продолжай, рыбонька.

Манон (вздыхает). Хорошо: укрылся у какого-то плотника и не дал мне его героически отбить у национальных гвардейцев! Дантон под амнистию вернулся во Францию и рвётся обратно в политику, а я его всё-таки не хочу… то есть не дай бог этому головорезу кто-то доверит управлять государством. Ах, если бы Людовика пустили в расход и не дали Дантону пролезть в Учредительное собрание - какая жизнь настала бы тогда!

Париж. Поиздержавшийся Демулен возвращается к адвокатской практике.

Демулен (подзащитным - двум держателям подпольного игорного дома). Дело мы всё равно не выиграем, поэтому вы посидите помолчите, а я использую суд не по назначению. (Судье.) Я бы хотел высказать свою позицию.

Судья. Ну что там у вас опять?

Демулен. Моих подзащитных судят за их сугубо частные дела. Я возражаю против того, чтобы суд использовался как инструмент навязчивого морализаторства.

Судья (Демулену). Церковь, значит, вам в этом качестве не нравится, а суд-то чем не угодил?

Демулен. Зачем вообще указывать человеку, каким ему надо быть?

Судья (закатывает глаза, но с удовольствием ввязывается в срач - слишком уж тема соблазнительна).

Подсудимые. Ну да, ну да, пошли мы… в тюрячку. Такое ощущение, что мэтр Демулен попутал суд с Учредительным собранием.

Демулен. Плохо что ли? Хорошо!

Подсудимые тяжко вздыхают.

Дантон (распаковывая чемоданы по возвращении из Англии). В Париже снова любят короля, Лафайет сбежал в действующую армию, Петиона избрали мэром, а меня прокатили на выборах в Учредительное собрание. Обидно. Я бы там был весьма полезен моим друзьям и в политическом, и в финансовом смысле. Зато я накупил землицы в Арси. Так, пустяки, доходов на булавки хватает. Люсиль, зараза, похорошела, похудела, но говорит, что беременна. Опять ждать, ёпрст!

Арси.

Анна-Мадлен, сестра Дантона. Зачем тебе опять в Париж? У тебя теперь здесь полно земли. Приезжай сюда насовсем, бери жену, детей, эту тощую с её ребёнком - он же от тебя?

Дантон. Чего?

Анна-Мадлен. Ну ты так на неё пялишься… Откуда я знаю, может, у вас в Париже так принято. Я в этих ваших новомодных формах брака не разбираюсь.

Дантон (получает должность министра юстиции). Новый пост - это хорошо. Деньги лишними не будут, а что болтают, будто я на жаловании у двора, так пусть сначала докажут. Брисотинцы бесят. Они скучные. Жена Ролана тоже бесит - в каждой бочке затычка.

Робеспьер (Дантону). Вы не возражаете против моего пса? Я его привёз из Арраса, а то Дюпле считает, что мне нужна охрана.

Дантон (окидывая Брунта взглядом от лап до потолка; Брунт, в свою очередь, окидывает его взглядом от головы до задней голяшки). Славная болоночка. Правда, у меня для этих целей есть Лежандр.

Робеспьер. Дантон, я помню, что вы меня ославили импотентом, но всё равно давайте дружить, как будто ничего не было. Есть против кого. Бриссотинцы меня тоже бесят. Кто не бесит - так это Карно и Кутон. Кутон не ходит, но мучения его не озлобили…

Дантон (в сторону). Не озлобили. Паралитика. Ага, щас. Только Робеспьер способен поверить в такую чушь.

Автор. Это было написано в семидесятые! Издано в девяностые! Тогда так было можно! Подождите меня отменять! Вспомните про принцип историзма!

Все персонажи (в сторону, хором). «Принцип историзма»! Уж кто бы говорил!

Робеспьер. Бриссотинцы разжигают войну. А война будет бедствием.

Дантон. Но некоторым она всё же будет выгодна.

Робеспьер. О да, конечно! Прежде всего королевскому двору. А бриссотинцы цепляются за неё, чтобы отвлечь пролетариат от классовой борьбы…

Луиза Жели (виртуально радуясь). Видите, видите, не одна я спойлерю! Дядя Карл, дядя Фридрих, вы записывайте пока, записывайте!

Робеспьер. …и не дать осуществиться народным чаяниям. Им ведь просто нужно набить карманы.

Дантон. Ну вы даёте. Я-то думал, вы постесняетесь такое говорить вслух. (Очень, очень искренним тоном.) Хотя я сам подумал так же. Но они говорят, что наш долг - нести другим странам благую весть о равенстве.

Робеспьер. Никто не любит вооружённых миссионеров.

Читатель. Ага! Автор знает эту цитату!

Робеспьер (читателю, через четвёртую стену). А переводчик - нет!

Дантон. А вы не думаете, что их намерения могут быть чисты?

Робеспьер. Но не дураки же они, чтобы думать, будто мы не проиграем войну. Тогда всё кончится или военной диктатурой, или реставрацией абсолютной монархии. Или и тем и другим. Если бриссотинцы отстаивают иную позицию, значит, они не искренни, а значит - предатели.

Дантон. А если мы выиграем войну?

Робеспьер (достаёт транспарант с перечёркнутой воблой, но, хорошенько подумав, прячет его обратно). Я против любого неоправданного насилия. Я что, где-то неправ?

Дантон. Да нет, вроде правы… но я не пойму, где всё же нет. Ладно, давайте дружить.

Жмёт руку Робеспьеру. Брунт делает вид, что сейчас проглотит Дантона и не подавится, однако всё же не глотает.

Дантон. Раз мы теперь дружим, нам надо как-то неформально общаться. Будете у нас на Колыме - милости просим. Заходите сегодня на ужин.

Робеспьер. Извините, зашиваюсь. Так что уж лучше вы к нам.

Уходят. Брунт рычит на всё, что шевелится, включая собственную тень. Дантон таки принимает предложение Робеспьера, однако сначала засылает Демулена на разведку.

Демулен (Дантону). Эти Дюпле - натуральная семейка Аддамс. Отец лыс и очень честен, мать очень простодушна и никогда не была красавицей, их сын и племянник - молоды и глуповаты…

Читатель. И что здесь такого страшного? Семья как семья. Ваша, небось, такая же.

Демулен. Да вы дослушайте. А самое главное - дочки. Виктория - ходячий предмет мебели, ни разу рта не раскрыла при мне. Бабетта - ничего так, миленькая простушка…

Читатель. Мой вопрос всё ещё актуален.

Демулен. Да подождите вы! А самое главное - старшая, Элеонора. Она страшная, но с претензиями, и предпочитает, чтобы её называли Корнелией. Интересно, ей корона не жмёт? И ещё живописью занимается у Давида, как будто ей остального мало.

Элеонора (виртуально присутствующая в этой сцене). И не у Давида, а у Реньо, и не предпочитаю, а мирюсь с этим…

Дюпле (столь же виртуально подхватывает в тон дочери). И не в «Спортлото», а в очко, и не выиграл, а проиграл, и не академик Амбарцумян, а парикмахер Акопян. Мы в книжке, смирись уже.

Читатель. Как вы ловко ушли от ответа на вопрос, мэтр Демулен!

Демулен. Никуда я не уходил. Сапиенти сат. Делайте выводы.

Автор. Для тупых объясняю: она же страшная! И мнит о себе много. Вам этого мало?

Читатель. Хм. Ладно. Допустим. А остальные вам чем не угодили?

Демулен. У меня по сюжету чуйка! Я чувствую, кто здесь редиска.

Бабетта (виртуально присутствующая в сцене). Чуйка у него! Милое летнее дитя! (Улыбается, и улыбка её преисполнена женского коварства, многократно воспетого лидерами «Мужского движения».)

Демулен (Дантону). А ещё полог над кроватью Робеспьера явно сшит из старого платья мадам Дюпле. Расцветочка в её вкусе.

Виктория (также виртуально присутствующая в сцене). Вы смотрите, и правда чуйка!

Дантон (у Дюпле, пока никто не слышит). А ничего так шкафчик отец семейства сколотил своему постояльцу. Изящный. Чего о его старшей дочери не скажешь. Зато Робеспьера здесь, похоже любят. Очень любят, если вы понимаете, о чём я. Смотрят в рот и увешали все стены его портретами. Интересно, чего им от него надо на самом деле? И если они это наконец получат, что тогда станется с беднягой Максом?

Демулен, защищая двух содержателей игорного дома, немного перегибает палку, и у Бриссо падает забрало. Начинается газетная войнушка, и забрало падает уже у самого Демулена.

Демулен (Дантону). Да я его в порошок сотру! Тем более, что для этого ничего не нужно - всего-то написать его биографию как есть. На нём пробу ставить негде. Если я ещё этого не сделал, то только из уважения к давнему знакомству с ним.

Дантон. Скорее потому, что он о вас тоже много чего может порассказать.

Демулен. Ничего, вот как я покончу с ним…

Дантон. Ша. Никто ни с кем не кончает. Бриссо и прочие жирондисты - наши союзники, так и запишите.

Демулен растворяется в пейзаже. Записал ли он эти простые, но в то же время великие слова, остаётся неизвестным.

Дантон (явно настроенный посплетничать). Кстати, о Камиле. С кобеляжем он завязал аж на целых три месяца, хотя вроде о женитьбе не жалеет. Люсиль же коллекционирует ухажёров и ещё не нарвалась. И обоих это устраивает. Удивительно. Потому что Габриэль мои дамы не устраивают. Где ей понять, насколько дальновидно я делю любовницу с герцогом Орлеанским! Я герцогу ещё понадоблюсь и этим как бы обещаю его не бросить в лихую годину одного. Логично, правда? А Габриэль строит из себя униженную. Фу такой быть. Но по-настоящему хочу я Люсиль. Вот родят обе - тогда с Камилем мы договоримся, а Габриэль как-нибудь смирится. Куда она денется.

Людовик XVI (всем монархам Европы). Хильфе! Сокорро! Йельп мэй! Помогьити! Пришлите калоши и мне, и жене, и… тьфу ты, чёрт, войска пришлите! Чем больше, тем лучше!

Бриссо (в Якобинском клубе). Неправда! Война - это очень славная вещь! Того же, кто вас заморочил иной программой, я видел - он давеча шёл по проспекту с дамой, ликом лоснясь, как вяленый лещ!

Робеспьер (в сторону). Враки. И ни с какой дамой я не ходил - это Брунт был, и пудрой пользоваться мне не лень. И проспектов в Париже нет пока.

Габриэль рожает. Луиза Жели путается под ногами.

Дантон (Луизе). Девочка, ты чья? И что тут делаешь?

Луиза Жели. Это я вас хотела спросить, что вы тут делаете. Вам не рожать, а мне - да.

Мадам Жели. А ну не хами месье Дантону! (В сторону.) Хотя она права, конечно.

Луиза, уходя, слегка заигрывает с Дантоном.

Габриэль. Вот сейчас самый подходящий момент для спойлеров, слов нет.

Мария-Антуанетта (мужу). Ваши планы побега смешны.

Людовик XVI. Других нет. Надо бежать, пока не стало совсем плохо.

Мария-Антуанетта. Хуже быть просто не может.

Людовик XVI. Будет. Если падёт правительство.

Правительство (падает).

Генерал Дюмурье (Людовику). Здрасьте, я сиживал в Бастилии и я якобинец, но вы можете всецело на меня положиться.

Людовик XVI. Да-да. (В сторону.) А то у нас есть выбор!

Дюмурье. Значит, портфели распределяем так: мне - МИД, Клавьеру - финансы, внутренние дела… тут я ещё подумаю. Все подходящие люди - депутаты, а совмещать у нас нельзя.

Людовик XVI. Слушайте, генерал, вы же не против меня? Честно-честно не против?

Дюмурье. Ни боже мой! Что я состою в Якобинском клубе - это простая формальность. Надо же было куда-то вступить. Не в говно же, право слово.

Людовик XVI. А скажите мне, любезный, откуда там у вас взялся Робеспьер?

Дюмурье. Из Арраса.

Людовик XVI. Я имею в виду, какого рожна ему в политике было нужно? Вы - авантюрист, Бриссо - чудак, Дантон - демагог. А этому что неймётся? Если бы я знал, что ему нужно, я бы ему это дал, и вся бы ваша революция на том и кончилась.

Мирабо (незримо присутствующий в этой сцене, пусть и в виде бестелесного духа). Милое летнее дитя! Что нужно Робеспьеру, не знает даже сам Робеспьер.

Дюмурье (Бриссо). У нас есть правительство, радуйтесь.

Бриссо. Тогда чего вы такой смурной?

Дюмурье (хнычет). Король обозвал меня авантюристом!

Бриссо. Тю, я бы понял, если бы…

Дюмурье. Хоть вы про мэтра Демулена и его прошлые романы не вспоминайте, имейте совесть!

Бриссо. А что там с войной?

Дюмурье. Будет вам война. В ближайший понедельник… нет, четверг.

Бриссо (Робеспьеру). Эй, птичка, летим со мной, там столько вкусного!

Робеспьер. Знаю я ваше «вкусное». Идите лесом.

Бриссо. Ну пожалуйста, ну поддержите нашу позицию по войне! А то мы первыми ударить не успеем!

Робеспьер. Вы не в ту сторону воевать хотите. Ваш враг - не в Австрии и не в Англии, а…

Верньо (кивая головой в сторону королевских покоев). Хотите сказать, что там?

Робеспьер. Там. И всюду вокруг. (Достаёт карманное зеркальце и тычет его под нос Верньо.) И вот здесь.

Бриссо. Вы что, не хотите быть министром? Такими постами не бросаются!

Робеспьер. Нет такого поста, который мне подошёл бы. Дайте пройти.

Дюмурье (Бриссо, который не поспевает за ним карабкаться на четвёртый этаж без лифта). Вы уверены, что нам нужен этот Ролан? Тем более если он живёт в такой конуре?

Бриссо. Уверен. Он - опытный управленец, а его жена талантлива и разделяет все наши интересы, так что она нам тоже пригодится.

Дюмурье (в сторону). Интересно, «наши» - это мои или его?

Манон (в бигуди и при скалке). А ну проваливайте, алкашня, муж спит!

Дюмурье. Ну так разбудите его нам и пакуйте вещи.

Манон. Я сказала, проваливайте! Ничего из дома продавать не буду!

Дюмурье. Кто хоть слово сказал про «продавать»? Идите займитесь делом и не мельтешите пока.

Ролан (жене). Рыбонька, я теперь министр внутренних дел! Мы наконец-то съедем из этого скворечника!

Дантон (вламывается к спящему Верньо). А что сразу Ролан? Никого лучше не нашли? (В сторону.) Например, меня?

Верньо. Позвольте уточнить: никого больше не нашли. Вам что, Марата министром подавай? Этот дед хотя бы сговорчив.

Дантон (с издёвкой). Вот скажите мне, это Роланы - такие же республиканцы, как вы, Верньо, или, наоборот, вы такой же республиканец, как они?

Верньо (зверски зевая). Да.

Дантон. Он хоть соображает в том, чем собрался заниматься?

Верньо. Там увидим. Вообще не теряйте времени, идите к Роланам в гости. Авось заметят и запомнят. Вы здорово просчитались, выбрав сторону Робеспьера. Его рейтинг пробивает очередное дно.

Дантон. Это для разгона. Верньо, вы мне нравитесь. Присоединяйтесь к нам.

Верньо. А «вы» - это собственно вы и… кто ещё?

Дантон (нехотя). Эро де Сешель.

Верньо. Понятненько. Остальная ваша кордельерская тусовка, как дошло до дела, побежала в кусты. Я к ним присоединяться не собираюсь. И к вам. И ни к кому вообще. Я за войну, поэтому сижу с бриссотинцами, но в их число не вхожу. Я сам по себе мальчик. Свой собственный.

Дантон. Поздравляю, гражданин, соврамши. А я врать на этот счёт не буду. Неохота.

Демулен (подскакивает на кровати среди ночи). Люсиль! Люсиль!

Люсиль. Ну что ещё? Банан велик, а кожура ещё больше?

Демулен. На этот раз нет. Слушай, если уж войны не избежать, может, не плевать против ветра? Не можешь победить - возглавь, и всё такое?

Люсиль. Фу таким быть, дорогой.

Демулен (Дантону, которому только что изложил те же самые соображения). А что сразу «болван»? Я не имею права на самостоятельность суждений?

Дантон. Если вам так приспичило с кем-нибудь погавкаться, поезжайте в Гиз, там у вас для этого отец живёт. А меня не злите, а то станете первым в истории бриссотинцем-мучеником. Ну или идите к Робеспьеру, может, хоть он вас не захочет после этого спустить с лестницы.

Робеспьер (надрывно откашлявшись). Значит, вы отрекаетесь от друзей?

Демулен. При чём тут наша дружба?

Робеспьер. Вы прекрасно понимаете, что нарываетесь. И пользуетесь тем, что я болею. Если вздумаете выступить с этими вашими идеями публично - потеряете моё доверие.

Демулен, сообразив, что Робеспьер не шутит, выметается из его комнаты и натыкается на Элеонору.

Демулен. А, Корнелия! Подслушиваете, значит?

Элеонора (глядя на него исподлобья). Вы его расстроили! Дверь - там. И забудьте к нам дорогу.

Демулен. Дорогуша, вы и ваша семейка его не приватизировали. Я его лучший друг, а вы умоетесь. Думаете, он на вас женится? Ага, сейчас, десять раз!

Из-за слишком далеко зашедшей беременности Люсиль временно покинула трон секс-символа всего романа; по этой причине она весьма не в духе.

Люсиль (мужу). Тут принесли записку от Робеспьера, и Дантон ещё заходил. Оба просят прощения за вчерашнее.

Демулен. Ну вот и славно. А я ещё замечательно погавкался с Элеонорой. Жизнь-то налаживается!.. (Поразмыслив.) Впрочем… а что со мной будет, если Дантон и Робеспьер окажутся в контрах?

Люсиль. У тебя, что, своего мнения нет?

Демулен. Что-то мне подсказывает, что на него в этом случае и не посмотрят. (Звуки нехороших предчувствий.)

Мария-Антуанетта (передаёт брату - австрийскому императору французские военные планы).

Иосиф II (объявляет войну Франции).

Шарль-Анри Сансон (казнит первого преступника на гильотине).

Толпа зевак. И это всё? Где экшн? Где саспенс? Да тут трейлеров было больше, чем фильма! Да чтобы мы ещё раз…

Доктор Гильотен. Зато это гуманно! Приговорённый ничего не почувствовал!

Призрак Николя Пельтье. С чего ты взял? Я тебе такого не говорил!

Почти-безголовый-Ник (с завистью). Зато это надёжно! А не как у меня…

Дюпле (замахивается на Ника киянкой). Откуда ж вас столько сюда лезет, шпиёны хреновы! Мёдом вам тут намазано!

Сансон (упаковывая труп Пельтье, в сторону). Ничего-ничего, будет больше казней - будут ходить как миленькие. Вы про Тикток слышали? Один ролик - ерунда на постном масле, а если смотреть подряд, сам не заметишь, как утро настанет. Новые технологии, не баран накашлял! (Внезапно осознаёт, что ему при таком раскладе предстоят постоянные сверхурочные. Тяжко вздыхает.)