(no subject)
Вот этот замечательный пост про травму и интеграцию (про оторванные после травмы части себя и присоединение их обратно). У меня, правда, не выходит сделать так, как советуют - забрать в настоящее ту часть себя, которая где-то там в прошлом сидит и ждет. Диалог получается примерно такой:
(допустим, с собой пятилетней, которую опять оставили на два дня в детском саду) Она сидит на дурацком деревянном стульчике возле раздевалки, время восемь вечера, кого сегодня родители забрали домой, тех уже нет, оставленные на ночь, вроде меня, или смирились и играют друг с другом во что-то, или депрессуют, сидя в одиночестве и аутично возясь с какой-нибудь игрушкой. Моя сидит на стуле и верит, что если очень-очень сильно хотеть, и если сидеть и не сдаваться, то мама обязательно придет.
Я: - Иди ко мне сюда, у меня тут много интересного есть. Я теперь могу купить тебе все игрушки, которые ты хотела. И те туфельки с цветочками, как у той девочки. Я тебе разрешу отпустить длинные волосы и буду заплетать косички каждый день. Какие хочешь мультики, книжки по истории искусства с большими картинками. И даже та табакерка, которую ты так хотела. И та подвеска с жемчужинками. Идешь ко мне?
Она: - А у тебя там... в твоем времени... мама-то пришла?
Я: - Не пришла. Но все нормально, я живая.
Она: - Но мама-то не пришла, так?
Я: - Не пришла, да.
Она: - И папа не пришел?
Я: - Вообще-то, он и тогда не приходил.
Она: - Ну я подумала, а вдруг?
Я: - Не пришел.
Она: - И сестра не пришла?
Я: - Она тоже не пришла.
Она: - И той красной белочки не нашлось?
Я: - Не нашлось. Она потерялась бесследно.
Она: - Значит, никто там у тебя не пришел. И ничего не нашлось.
Я: - Ну да. Но и без этого можно жить.
Она: - Вот ты и живи без этого. Не хочу к тебе.
Забрать, таким образом, не получается, оставить там - тоже. Приходится, фигурально выражаясь, носить ее с собой вместе с садиком, стулом и ожиданием. И учиться "просто быть" с этим, не пытаясь ничего решать.
(допустим, с собой пятилетней, которую опять оставили на два дня в детском саду) Она сидит на дурацком деревянном стульчике возле раздевалки, время восемь вечера, кого сегодня родители забрали домой, тех уже нет, оставленные на ночь, вроде меня, или смирились и играют друг с другом во что-то, или депрессуют, сидя в одиночестве и аутично возясь с какой-нибудь игрушкой. Моя сидит на стуле и верит, что если очень-очень сильно хотеть, и если сидеть и не сдаваться, то мама обязательно придет.
Я: - Иди ко мне сюда, у меня тут много интересного есть. Я теперь могу купить тебе все игрушки, которые ты хотела. И те туфельки с цветочками, как у той девочки. Я тебе разрешу отпустить длинные волосы и буду заплетать косички каждый день. Какие хочешь мультики, книжки по истории искусства с большими картинками. И даже та табакерка, которую ты так хотела. И та подвеска с жемчужинками. Идешь ко мне?
Она: - А у тебя там... в твоем времени... мама-то пришла?
Я: - Не пришла. Но все нормально, я живая.
Она: - Но мама-то не пришла, так?
Я: - Не пришла, да.
Она: - И папа не пришел?
Я: - Вообще-то, он и тогда не приходил.
Она: - Ну я подумала, а вдруг?
Я: - Не пришел.
Она: - И сестра не пришла?
Я: - Она тоже не пришла.
Она: - И той красной белочки не нашлось?
Я: - Не нашлось. Она потерялась бесследно.
Она: - Значит, никто там у тебя не пришел. И ничего не нашлось.
Я: - Ну да. Но и без этого можно жить.
Она: - Вот ты и живи без этого. Не хочу к тебе.
Забрать, таким образом, не получается, оставить там - тоже. Приходится, фигурально выражаясь, носить ее с собой вместе с садиком, стулом и ожиданием. И учиться "просто быть" с этим, не пытаясь ничего решать.