Осажденные крепости: почему воюющая Украина становится похожей на Россию
Чувство внешней угрозы делает врагов похожими. Закручивание гаек и милитаризм деформируют общество независимо от того, на чьей стороне больше правды и кто начал первым. Поэтому у Украины начинают проступать худшие черты путинской России, а демократические идеалы Майдана сменяет военная целесообразность.
Священная война
Враг всегда видится уродливым, посмотрите на плакаты военных времен. Дорисовать ему рожки с копытами - и образ завершен. Но как только это сделано, война тут же становится священной: добра со злом. Захват или бой за возвращение территорий превращается в обретение святыни, операция против сепаратистов - в борьбу света с тьмой. Поэтому любое перемирие воспринимают в штыки. Разве можно мириться с абсолютным злом.
Тем более что в отношении врага всегда действует презумпция виновности. Раз 80% россиян поддерживают Путина, значит, кровь Волновахи - на их руках. И на руках остальных 20%, которые не устроили революцию, пытаясь остановить войну. Поэтому нужно биться, пока враг не будет стерт с лица земли, желательно в радиоактивный пепел. Что у московского Киселева на языке, у некоторых украинских радикалов на уме.
Отсюда неприятие Минских соглашений по обе стороны баррикад. В ЛНР из-за отрицания «предательского мира» чуть на началась гражданская война. Поэтому самые неугомонные апологеты Новороссии надеются, что позорное перемирие долго не продлится. На Украине мира тоже хотят не все. На продолжении войны до победного здесь настаивает каждый третий, а на милитари-популизме въехала в Раду добрая половина депутатов: даже свои депутатские обязанности они исполняют в камуфляже. Неудивительно, что добровольческий корпус «Правого сектора» заявляет, что ему никакие Минские соглашения им не указ.
Понять мотивацию сторон нетрудно. Когда в грудь стучит пепел Мариуполя и Краматорска, слушать проповедь мира невозможно, с какой бы кафедры ее ни вели. Даже на папу римского на Украине обиделись, когда тот призвал прекратить братоубийственное насилие. А уж Порошенко с его подписью под мирным планом склоняют как угодно. Гораздо проще угодить аудитории воинственной риторикой. Тем более что декларировать антивоенную позицию не многие решатся.
Пятая колонна
Когда крепость в осаде, вопрос о лояльности стоит ребром. Врага нужно бить не только на фронте, но и в тылу. У предательства много лиц. В России, например, есть Макаревич, "под чьи песни правосеки истребляют русских". У украинцев - певичка Ани Лорак, которая "развлекает оккупантов-рашистов". Аналогия для многих на Украине обидная, даже кощунственная. Одно дело - вступиться за жертву, другое - работать на агрессора. Но результат один и тот же. Чем активнее народ ищет предателей, тем больше он их находит.
Отловом диверсионных групп и травлей переметнувшихся поп-звезд дело не ограничивается. В России национал-предателей оказалось столько, что пришлось создавать дружины антимайдана. На Украине - своя специфика. Когда СМИ облетели фотографии беженцев, бредущих из Углегорска, в социальных сетях началось расследование: «А в какую сторону идут?» Если в сторону Украины - держитесь, родненькие. Je suis Uglegorsk. А если идут не в нашу, то горите в аду, ватные мрази, предатели, быдло донбасское. Нечего было на референдум ходить.
Впрочем, и тем беженцам, кто уходит в сторону Украины, тут не все рады. Нахлебники, «пятая колонна», понаехали тут. Рассказы о подлости «лугандонов» в украинских медиа идут на ура, не хуже маршевых колонок Скойбеды в России. Как и размышления, какое наказание должен понести «даунбасс» за свое предательство. Переселения народов еще не предлагают, но вот запереть в резервации - уже: «Начертить красную линию и отстреливать тех, кто за нее будет перелазить в силу своей тупости, любопытства или просто банального желания что-то отжать у Украины».
Разговорчики
В военные времена не до разговоров. Поэтому свобода слова заканчивается там, где начинается национальная безопасность. В прошлом году 72% россиян признались, что допускают сокрытие информации от граждан в интересах государства. А еще 54% были согласны на ложь в СМИ. Украинцы, только вернувшиеся с Майдана, тогда знатно посмеялись: рабство у этих русских в крови. Но не прошло и года, как на Украине появилось собственное Министерство правды. Украинское Министерство информации создавалось мутно, со скандалом, и тем не менее 42% украинских граждан это решение одобрили.
Правда, самоцензурой в украинской журналистике занимаются и без указаний свыше. «Замалчивать, утаивать, шлифовать информационное пространство в лучших традициях великодержавного агитропа - чтобы, упаси Боже, враг не тешился», - пишет о новых привычках коллег львовский журналист. А что поделаешь? Украинские журналисты нередко чувствуют себя солдатами информационной войны. Да и государство прозрачно намекает, что с некоторыми темами нужно поосторожнее. На днях украинского журналиста Руслана Коцабу посадили на два месяца в СИЗО за госизмену. И вроде бы за дело - нечего против мобилизации во время войны агитировать, но прецедент тревожный. Даже в Amnesty International забеспокоились. Но на войне как на войне. «Когда вы оправдываете Коцабу, хоть на секундочку подумайте про Надю Савченко, пленных киборгов…Может, им расскажете про необходимость демократии по отношению к ватникам?» - вопрошает народный депутат.
Цена победы
Несмотря на то что соглашение об ассоциации с ЕС было подписано, курс на построение демократического государства, заданный на Майдане, изменился. Страну несет в противоположную сторону. Понятно, что украинцы оказались заложниками ситуации. Это ведь не Киев посягнул на пересмотр государственных границ. И понятно, что политических издержек войны не избежать, а удовлетворить аппетиты сепаратистов невозможно, да и опасно для всех.
Но осознание собственной правоты играет с Украиной злую шутку. Прежде всего, оно начисто отшибает способность к трезвой самооценке. Бить подонков, которые обстреляли Мариуполь, любая палка годится, и слово «любая» начинают понимать все более буквально. Соврать о фронтовых потерях или потеснить гражданские свободы - меньшее, что можно сделать для победы. И плевать, что скажут либерасты, пацифисты и прочие слабаки.
На такой случай в государстве должна быть оппозиция, но и ей приходится туго. Критиковать родину легче, если она явно не права. «Был один, который не стрелял», - говорят о таких. А когда родина отбивается от агрессора, оппозиционер рискует оказаться в компании предателей, причем настоящих, а не назначенных публикой. Отсюда убеждение, что лучше помалкивать, чтобы случайно не плеснуть воды на вражескую мельницу.
Насколько туго будут закручены гайки на Украине, зависит от властей. Пока украинское общество чувствует себя в осажденной крепости, им гораздо легче управлять. Превратить Украину в копию путинской России - дело техники и политической воли. С той лишь разницей, что украинцы будут верить, что защищают не Русский мир, а Европу. Правда, о европейских ценностях тогда придется забыть.
Максим Вихров - украинский журналист, социолог. Работал на Донбассе, сейчас - в Киеве.