Бред величия. И пессимизм о будущем России.
"Бред величия" - это оригинальное название материала, который появился на сайте НГЕ. Это интервью публициста и политического аналитика Сергея Шелина.
Мнения Шелина показались мне весьма интересными и важными. Но к сожалению по форме изложения оно показалось мне не слишком удачным - много самоповторов. Потому я попробую его перередактировать, но сохранить важные мысли. Результат как всегда на суд читателей
https://novayagazeta.eu/articles/2022/12/11/bred-velichiia
---------------------------------------------------------------
История с каналом "Дождь"
Эта история означает, что какие-то иллюзии о том, что в Европе всегда рады любым противникам Путина, излишни. Так ведь они всегда были излишни. Но давайте все-таки очистим эту дискуссию от 99 процентов ее участников - от тех, кто не журналисты и не зрители «Дождя». Если оставить остальных, то окажется, что уверенное большинство журналистов и все зрители «Дождя» считают решение латвийского регулятора необоснованным и несправедливым.
Конечно, ещё и отношение к России в мире создает такую оптику. Россия скомпрометировала себя, как никогда в своей истории. Но ведь не мы, россияне, первые. Немцам то же самое пришлось пережить в свое время.
Параллели Германия-Россия. Важные исторические различия, и они не в пользу России
Такие параллели стали почти общим местом, но с какой послевоенной Германией сравнивать: после Первой мировой или после Второй? Мне кажется что у нас «Веймарская республика» была все-таки в прошлом, это наши 1990-е годы. А нынешний российский режим, конечно, пытается быть тоталитарным, но в России и сейчас не делают многое из того, что делал нацистский режим. Однако у нашего с ним несходства есть и более печальная сторона: в отличие от тогдашней Германии, внутри России нет в запасе каких-то альтернативных институций, практик, навыков. Поэтому, когда этот режим закончит своё существование, строить новую Россию будет просто не из чего.
В Германии были альтернативные практики и структуры, их можно перечислить. Начиная от католической и лютеранской церквей, которые не вполне сотрудничали с нацистским режимом, и заканчивая укоренившимися там представлениями о местном самоуправлении, о налогообложении и еще многом. Рейхстаг 1918 года был настоящим парламентом. Пусть с сегодняшней точки зрения он не очень хорош, но в нем было много социал-демократов, центристов-католиков и либералов, которые и взяли власть.
А что в России? Парламента нет. Церковь? Нынешняя РПЦ - это аналог «Немецких христиан» (Deutsche Christen, движение, созданное нацистами, - И.Т.), существовавших в 1930-е годы в Германии, а вовсе не протестантского и католического мейнстрима, который там был. С церковью в России всё настолько плохо, что она не может быть опорой для людей. Местное самоуправление? Оно тоже уничтожено.
Для того, чтобы построить мирную и процветающую страну, предпосылки у Германии были и после Первой мировой, они просто не реализовались, а вот после Второй мировой их наличие помогло Германии.
А вот в России я сегодня никаких предпосылок даже и не вижу.
Например, спросите среднего российского человека: а что он думает о налогах? А он ничего о них не думает. Он вообще о них не осведомлен, в отличие от западного человека. Зато у него есть мнение о Сталине. Неважно даже - хорошее или плохое, но о Сталине мнение у него есть. У него есть мнение про «Бессмертный полк», есть мнение про Вторую мировую войну, которую он называет только Великой Отечественной, и так далее. Иначе говоря, у российского человека в голове просто нет никаких альтернативных представлений о том, как устроена нормальная демократическая страна с региональными и городскими интересами, с дискуссиями о налогообложении, с демократической повесткой.
Речь идет о вещах не только узкополитических. Кто такой Конрад Аденауэр? Это многолетний обер-бургомистр Кёльна, он вышел из местных чиновников. Он вышел из католичества - был пламенным верующим. А кто в России мог бы сыграть такую роль? Религиозный деятель - нет, потому что верховный жрец РПЦ - абсолютный винтик сегодняшней государственной машины. Пытаюсь себе представить, кто это мог бы быть… Ну разве что, Евгений Ройзман как представитель местных интересов. Но в Германии таких было много, а у нас он один.
У немцев державные эмоции и до того были чрезвычайно сильны. Они были чрезвычайно сильны до Первой мировой войны, во время Первой мировой войны и после нее. Но кроме этих мыслей у них были и другие представления: о нормально устроенной общественной жизни. О налогах, о взаимопомощи, об устройстве самоуправления - и так далее.
Эти соображения всегда были с ними. И позднее они смогли взять верх над мыслями о державности. Когда в результате разгрома во Второй мировой они убедились, насколько это ужасно, когда их страна была разрушена, миллионы людей убиты или изгнаны из прежних мест. Хотя в нацистских преступлениях послевоенные немцы, в отличие от нынешних, не так уж и раскаивались.
Милых немецких старушек американцы привезли в бывший концлагерь, чтобы те увидели, что творил режим, старушки посмотрели и сказали: вы это нарочно к нашему приезду всё устроили, на самом деле быть такого не могло.
Но в головах у немцев тогда произошло главное: возник ужас перед милитаризмом, перед имперскими проектами. Эти проекты у них ассоциировались с чем-то кошмарным, с разрушением жизни. И демократическое устройство ФРГ уже через несколько лет стало прочным и устойчивым, потому что дало людям то, чего люди хотели. А раскаяние пришло позже, к следующим поколениям.
Перспективы, что кто-то извне навяжет России нормальные правила жизни практически нет, да и желающих рискнуть как-то не видно. И это еще уменьшает шансы каких-то благих вариантов. Но главное - Германия была гораздо более готовой стать другой. И, между прочим, Япония тоже. А вот когда американцы пришли в Ирак и пытались там навязать демократию, из этого мало что вышло.
Заколдованный круг
В России, если вести ее имперскую историю с XV века, от Ивана Третьего, всегда было централизованное государство, которое всё под себя подминало. Мы можем называть это имперскостью, державностью, но есть очень удачное обозначение: «государство начальства». Когда россиянин начинает говорить о каких-то общественных делах, он всегда сводит их к начальству, а не к собственным интересам. И вот это ужасно. Потому что если режим падет, все может снова пойти по тому же кругу.
"Можем повторить"
Россия может распасться, сейчас об этом много рассуждают, и что-то подобное нельзя совсем уж исключить. Ведь империям свойственно иногда распадаться. Российская держава за четыреста с небольшим лет распадалась трижды. В последний раз - на нашей памяти. А с Китаем это вообще происходило регулярно. Но империи имеют привычку возрождаться через некоторое время. При такой попытке мы сейчас и присутствуем.
Государственная машина говорила своим подданным: я беру на себя обязанность побеждать и завоевывать, вот моя миссия. И сейчас, когда выясняется, что с этой миссией она не очень справляется, российские подданные могут взбунтоваться. Могут взбунтоваться потому, что эта империя плохая оказалась, поддельная, несите новую, настоящую, которая всем покажет кузькину мать. К сожалению, такая угроза существует.
Знаете, лет тридцать назад я надеялся, что России, раз уж она осталась одна, без остальных союзных республик, все-таки не останется другого пути, кроме как превращаться в национальное государство. Оказалось, что РФ, уяснив, что остальные отпали, просто захотела их вернуть. Самое печальное, что большинство россиян ждут именно этого.
Об устойчивости режима
В каком-то смысле это всё-таки симфония народа и режима, здесь нет такого, что плохой режим - хороший народ, хороший режим - плохой народ. На сегодня в головах у людей нет ясных альтернатив. То, что именно режим формирует страну, в России очень давняя традиция - с XV века. Народ воспринимает режим как погоду, которую надо просто принять. Он не считает, что это он сам должен построить себе какой-то другой.
Говорят режим рухнет, а почему? Такого разгромного поражения, как потерпела Германия, сейчас не предвидится. Сама по себе Украина не имеет достаточно ресурсов, чтобы разгромить российскую армию, это исключено. Максимум - Украина отобьет свои территории. Поэтому чем меньше ошибок будет дальше совершать этот режим - тем дольше сможет просуществовать.
Нападение на Украину было гигантской ошибкой, самой большой ошибкой путинского правления. Но до этого Путин правил довольно удачно для себя. Можно представить, что новых ошибок пока не будет, и почему бы тогда этому правлению не продлиться? Экономическая политика в России рациональна. На уровне продвинутого дилетанта Путин разбирается в макроэкономике, и его опора на специалистов в этой сфере принесла плоды. Столпами его системы оказались вовсе не фээсбэшники, которые ни с чем не справляются и только врут, и не вороватые генералы. Столпами оказались бывшие системные либералы, которые руководят экономикой и финансами, ведут рациональную политику, поэтому РФ чувствует себя довольно уверенно. Так она и дальше будет уверенно себя чувствовать. Даже под санкциями.
Сколько-нибудь устойчивые перемены возможны, только если изменятся общественные установки народа. В приватной жизни россияне - вполне нормальные люди, примерно такие же, как все, и хорошие, и плохие. Но как только заходит речь о каких-то общественных вещах, о государстве, так начинает казаться, что говоришь с сумасшедшими.
Переубедить человека могут не чужие слова, а только жизнь. Все слова уже сказаны. Теперь только практика может убедить людей, что война - это страшно, это плохо, это гибель.
Я согласен со всем сказанным. Но это неверное освещение. Потому что многое сказанное мне вроде бы известно, но в тексте оно рассмотрено под неким другим углом. И для меня все сказанное звучит чрезвычайно убедительно - пожалуй убедительнее чем, например, у Пастухова.
Притом что я неисправимый оптимизм, а у Шелина будущее России выглядит вообще-то беспросветным. Мир переживает эпоху стремительных изменений, темп их небывало быстрый. А в России четко прочерчено движение назад и стремление ничего не менять по сути в устройстве государства со времен Ивана ІІІ.
Это значит заторможенное развитие, эксплуатация народа и природы и неуклонное хотя и медленное сползание назад перебиваемое резкими провалами, которые порождает очередная неизбежная война. Потому что именно война есть единственный смысл существования России и ее главная и единственная государствообразующая идея. Тут Пастухов как раз прав: смысл этой войны - война И почти буквально то же самое пишет и Шелин: Государственная машина говорила своим подданным: я беру на себя обязанность побеждать и завоевывать, вот моя миссия.
Завоевывать, убивать и подчинять - это и есть единственный смысл существования этого государства со времен его основания, что отмечал еще Ключевский, назвав государство вооруженной Великороссией, где все либо воюют, либо работают на тех, кто воюет, где вместо классов сословия, и различаются они не правами, а повинностями повинностями.
Сразу скажу, что мне в силу склада натуры трудно принять столь безудержный пессимизм. Но политологи и историки как-то слишком одинаковы в своих выводах и оценках. Но мне без всякой иронии очень бы хотелось прочитать комментатора из России, который бы мог что-то внятное возразить вот такому пессимизму. Другой вопрос - что я жду такого уже лет десять, и даже несколько раз казалось, что дождался - и каждый раз мой оптимизм обманывал меня.
НО я не перестаю надеяться и ждать - точно как герой романа "Солярис". А чудеса происходят попрежнему только страшные