Проверону
Верона была прекрасна. Улочки были безнадежно кривы, лица обитателей безнадежно знакомы, святые духи, несмотря ни на что, безнадежно талантливы, а наше семейство - граф Ансельмо Пеллегрини, три его дочери (при каждой - камеристка), я. слуга Джери и управляющий с женой-кухаркой было безнадежно прекрасно.
Поскольку шесть дам на выданье под одной крышей - сплошное стихийное бедствие, граф изначально решил ночевать под дверью с арбалетом наперевес, дабы оградить сие стадце от назойливых ночных поклонников. Однако погодные условия охладили в графе любовь к ночевкам под открытым небом, а в его дочерях - тягу к ночным свиданиям, так что Джери не пришлось ни спотыкаться о тушку хозяина, ни выгонять засидевшихся кавалеров. Зато решимость завести в доме сеновал никакая погода не укротила, так что сеновал в доме был виде гамака и ввиду непонятливости камеристок регулярно использовался Джери единолично для послеобеденного сна.
Первая ночь прошла наиболее бурно и интересно. Затея с мафией слуг - крайне замечательная новация, и общество, собравшееся на кухне дома Капелетти во время бала, было феерически прекрасно. Мы шутили, подсматривали в щелочку за господами, немножко потанцевали - в общем, простой, веселый и бесшабашный дух людской ощущался здесь как никогда. Особого колорита добавил сеньор Леонардо Капелетти, который, буквально вышибив дверь на кухню и неожиданно узрев в ней многочисленное веселое общество, вознамерился зазвать всех в бальный зал. Джери самоотверженно ринулся на новопришедшего, чтобы хорошенько ему нахамить, однако был вовремя остановлен хозяйскими слугами, признавшими в нем хозяина. Пришлось спешно ретироваться. Некоторые, правда, утверждают, что сеньор Леонардо вышиб дверь на обратном пути из кухни, но первая версия мне нравится больше.
Остаток вечера прошел спокойно. Проводив господ, Джери вернулся к Капелетти догреваться у костра - и не прогадал, ведь у них пеклось мясо. Во время готовки неизвестный пырнул ножом служанку Мирабеллу. Наскоро перевязавшись и чуть пострадав, Алькви уехала в Черноголовку, Тарас же, дабы не расстраивать фра Винченцо ложным вызовом, взялся отыграть её мучения - и с удовольствием отыграл, за что большое спасибо Крузейдеру, Кляксе и хохотавшему за кулисами Регалу. Интересно, что бы сказала Алькви, если бы я вытянул чёрный камень?
Первый день. Завтрак, прогулка, подготовка к обеду, обед. Честно вознамерившись играть просто слугу, без претензий на квесторешение, глобальные заговоры и прочее, за исключением любовных интрижек, Джери относительно честно вел дело - прислуживал, потихоньку приставал к одной из камеристок, сплетничал, слонялся, ничегонеделал и периодически отливал вино из хозяйских запасов себе в желудок. В общем, вел добропорядочную жизнь добропорядочного слуги добропорядочного господина. Ах да, ещё я потихоньку рекламировал графу Розалину Капелетти, но граф особого энтузиазма не проявлял, а я не настаивал.
Веселье началось, когда начали болеть графские дочери. Не успело семейство оправиться от болезни средней, Симонетты, слегла Лионетта, и, промучившись некоторое количество времени, отошла в иной мир. Граф со словами "Не каждый же день дочь хороню" принялся разваливать стол. Джери, кстати, оказался более прозорливым, чем хозяин, ибо, после похорон водрузив столешницу на место, приколачивать её не стал - "на всякий" - и правильно сделал, ибо, повторно получив подарок от Святого духа, Симонетта умерла. Вследствие непонятного казуса, сбегавший предупредить гробовщиков Джери по возвращении обнаружил всю семью веселящейся по поводу чудесного воскрешения Симонетты и по настоянию окружающих пошел провожать её до ручья. Однако не всё так просто - поджидавший у выхода из города Святой дух простер на воскресшую свою благодать, вернувшую её обратно на смертный одр.
Не вынесший этого удара граф приколотил столешницу к столбам, объявил Лионетту с Симонеттой живыми и задался вопросом, когда они придут ужинать. Джери осмыслил ситуацию, в которой фигурировали съехавший с катушек хозяин, рыдающие четырнадцатилетняя хозяйка и три камеристки, двое неотесаных слуг из деревни и еще одна хозяйка, мертвая, которую все игнорировали, но которая меж тем уже начала пованивать, решил начать с ужина.
Симонетте не повезло крупно. Поскольку граф уже приколотил стол обратно, а ломать его снова было лень, несли её в церковь в "сеновале", отпевали по случаю недавней резни, в окружении каких-то проходимцев, а поскольку похороны оплачивал сам Джери, вместо серебряных монет ей достались медяки. Ну да она, наверно, простит.
Меж тем фарс на этом не закончился, поелику в графский дом явилась девушка и стала утверждать, что умершая - вовсе не Симонетта, а простолюдинка, подложенная в колыбель в детстве, а настоящая Симонетта - это бывшая симонеттина служанка.
На этом этапе Джери отказался вникать в колебания популяции графских дочек и на всякий случай дистанцировался от всего женского населения дома, кроме кухарки, которая уж точно кухарка, и Беатрисы, насчет которой имел определенные намерения. К последней, кстати, клеился какой-то актеришка, явно не обративший внимание на предостережения. А зря - Джери бы его и правда прирезал.
А меж тем известно кто известно как убил Розалину, заодно и всех Капелетти, а неизвестно кто неизвестно как - Андреа, графского кастеляна. Вот, кстати, доля слуги - вместо того, чтобы сбегать посмотреть, что за шум, пришлось сгрести Беатрису в охапку и тащить домой. Джери все больше чувствовал ответственность за графа и его домочадцев, хаос вокруг усиливался, так что прозвучавший на последней сходке слуг призыв к самобичеванию был воспринят на ура. Правда, зря Джери быстро оставил призывы сжечь монастырь - монахи того заслуживали. Оглянувшийся на свою прошлую жизнь Джери осознал, что так толком и не согрешил, и отправился таки восполнять пробел на сеновале, да так лихо, что пропустил намечавшееся публичное самосожжение, в котором намеревался активно участвовать. Правда, самосожжение вроде как провалилось.
Примерно в это время прирезали последнюю графскую дочь вкупе с объектом матримониальных устремлений Джери. Джери, правда, узнал об этом уже тогда, когда добрая кормилица уже убедила его в том, что Беатриса вовсе ему не пара, а вот Джеральдина из дома Конти, хоть девица и с норовом, но очень даже ничего во всех других отношениях. На том и порешили. Джери и Джеральдина теперь семья.
В вышеизложенном многое упущено, а кое-что переврано, но на то он и рассказ, чтобы упустить несущественное и приукрасить неприукрашенное.
А вот в спасибах надо быть точным.
Спасибы: Флоренту - за чудесную команду, за прекрасное сумашествие, пробудившее прямо таки отцовские чувства, и вообще за все-все-все,
Фьяметте и Лионетте -за нетронутые тарелки, из-за которых слуги изрядно переедали
Симонетте - за высокую смертность и способность быть везде, куда не ткнись
Камеристке Лионетты - за плач по хозяйке - в горе ты была прекрасна
Камеристке Симонетты - за попытки понять меня, когда я ем
Беатрисе - за меланхолию и безответность чувств
Андреа - за деловитость и трогательную заботу о Джери
Катарине - за домашность и заботу о муже
Кормилице и Мирабелле - за организацию всей нашей кодлы. Без вас мы бы не были такой чудесной компанией
Джеральдине - за позитив и досуг у колодца
Слугам из клуба - за чувство общности. сплетни и попытки решать все проблемы сообща.
фра Винченцо - за истинно лекарский цинизм
И конечно же мастерам - за креатив, за город и за фееричный финал.
Спасибо.
Поскольку шесть дам на выданье под одной крышей - сплошное стихийное бедствие, граф изначально решил ночевать под дверью с арбалетом наперевес, дабы оградить сие стадце от назойливых ночных поклонников. Однако погодные условия охладили в графе любовь к ночевкам под открытым небом, а в его дочерях - тягу к ночным свиданиям, так что Джери не пришлось ни спотыкаться о тушку хозяина, ни выгонять засидевшихся кавалеров. Зато решимость завести в доме сеновал никакая погода не укротила, так что сеновал в доме был виде гамака и ввиду непонятливости камеристок регулярно использовался Джери единолично для послеобеденного сна.
Первая ночь прошла наиболее бурно и интересно. Затея с мафией слуг - крайне замечательная новация, и общество, собравшееся на кухне дома Капелетти во время бала, было феерически прекрасно. Мы шутили, подсматривали в щелочку за господами, немножко потанцевали - в общем, простой, веселый и бесшабашный дух людской ощущался здесь как никогда. Особого колорита добавил сеньор Леонардо Капелетти, который, буквально вышибив дверь на кухню и неожиданно узрев в ней многочисленное веселое общество, вознамерился зазвать всех в бальный зал. Джери самоотверженно ринулся на новопришедшего, чтобы хорошенько ему нахамить, однако был вовремя остановлен хозяйскими слугами, признавшими в нем хозяина. Пришлось спешно ретироваться. Некоторые, правда, утверждают, что сеньор Леонардо вышиб дверь на обратном пути из кухни, но первая версия мне нравится больше.
Остаток вечера прошел спокойно. Проводив господ, Джери вернулся к Капелетти догреваться у костра - и не прогадал, ведь у них пеклось мясо. Во время готовки неизвестный пырнул ножом служанку Мирабеллу. Наскоро перевязавшись и чуть пострадав, Алькви уехала в Черноголовку, Тарас же, дабы не расстраивать фра Винченцо ложным вызовом, взялся отыграть её мучения - и с удовольствием отыграл, за что большое спасибо Крузейдеру, Кляксе и хохотавшему за кулисами Регалу. Интересно, что бы сказала Алькви, если бы я вытянул чёрный камень?
Первый день. Завтрак, прогулка, подготовка к обеду, обед. Честно вознамерившись играть просто слугу, без претензий на квесторешение, глобальные заговоры и прочее, за исключением любовных интрижек, Джери относительно честно вел дело - прислуживал, потихоньку приставал к одной из камеристок, сплетничал, слонялся, ничегонеделал и периодически отливал вино из хозяйских запасов себе в желудок. В общем, вел добропорядочную жизнь добропорядочного слуги добропорядочного господина. Ах да, ещё я потихоньку рекламировал графу Розалину Капелетти, но граф особого энтузиазма не проявлял, а я не настаивал.
Веселье началось, когда начали болеть графские дочери. Не успело семейство оправиться от болезни средней, Симонетты, слегла Лионетта, и, промучившись некоторое количество времени, отошла в иной мир. Граф со словами "Не каждый же день дочь хороню" принялся разваливать стол. Джери, кстати, оказался более прозорливым, чем хозяин, ибо, после похорон водрузив столешницу на место, приколачивать её не стал - "на всякий" - и правильно сделал, ибо, повторно получив подарок от Святого духа, Симонетта умерла. Вследствие непонятного казуса, сбегавший предупредить гробовщиков Джери по возвращении обнаружил всю семью веселящейся по поводу чудесного воскрешения Симонетты и по настоянию окружающих пошел провожать её до ручья. Однако не всё так просто - поджидавший у выхода из города Святой дух простер на воскресшую свою благодать, вернувшую её обратно на смертный одр.
Не вынесший этого удара граф приколотил столешницу к столбам, объявил Лионетту с Симонеттой живыми и задался вопросом, когда они придут ужинать. Джери осмыслил ситуацию, в которой фигурировали съехавший с катушек хозяин, рыдающие четырнадцатилетняя хозяйка и три камеристки, двое неотесаных слуг из деревни и еще одна хозяйка, мертвая, которую все игнорировали, но которая меж тем уже начала пованивать, решил начать с ужина.
Симонетте не повезло крупно. Поскольку граф уже приколотил стол обратно, а ломать его снова было лень, несли её в церковь в "сеновале", отпевали по случаю недавней резни, в окружении каких-то проходимцев, а поскольку похороны оплачивал сам Джери, вместо серебряных монет ей достались медяки. Ну да она, наверно, простит.
Меж тем фарс на этом не закончился, поелику в графский дом явилась девушка и стала утверждать, что умершая - вовсе не Симонетта, а простолюдинка, подложенная в колыбель в детстве, а настоящая Симонетта - это бывшая симонеттина служанка.
На этом этапе Джери отказался вникать в колебания популяции графских дочек и на всякий случай дистанцировался от всего женского населения дома, кроме кухарки, которая уж точно кухарка, и Беатрисы, насчет которой имел определенные намерения. К последней, кстати, клеился какой-то актеришка, явно не обративший внимание на предостережения. А зря - Джери бы его и правда прирезал.
А меж тем известно кто известно как убил Розалину, заодно и всех Капелетти, а неизвестно кто неизвестно как - Андреа, графского кастеляна. Вот, кстати, доля слуги - вместо того, чтобы сбегать посмотреть, что за шум, пришлось сгрести Беатрису в охапку и тащить домой. Джери все больше чувствовал ответственность за графа и его домочадцев, хаос вокруг усиливался, так что прозвучавший на последней сходке слуг призыв к самобичеванию был воспринят на ура. Правда, зря Джери быстро оставил призывы сжечь монастырь - монахи того заслуживали. Оглянувшийся на свою прошлую жизнь Джери осознал, что так толком и не согрешил, и отправился таки восполнять пробел на сеновале, да так лихо, что пропустил намечавшееся публичное самосожжение, в котором намеревался активно участвовать. Правда, самосожжение вроде как провалилось.
Примерно в это время прирезали последнюю графскую дочь вкупе с объектом матримониальных устремлений Джери. Джери, правда, узнал об этом уже тогда, когда добрая кормилица уже убедила его в том, что Беатриса вовсе ему не пара, а вот Джеральдина из дома Конти, хоть девица и с норовом, но очень даже ничего во всех других отношениях. На том и порешили. Джери и Джеральдина теперь семья.
В вышеизложенном многое упущено, а кое-что переврано, но на то он и рассказ, чтобы упустить несущественное и приукрасить неприукрашенное.
А вот в спасибах надо быть точным.
Спасибы: Флоренту - за чудесную команду, за прекрасное сумашествие, пробудившее прямо таки отцовские чувства, и вообще за все-все-все,
Фьяметте и Лионетте -за нетронутые тарелки, из-за которых слуги изрядно переедали
Симонетте - за высокую смертность и способность быть везде, куда не ткнись
Камеристке Лионетты - за плач по хозяйке - в горе ты была прекрасна
Камеристке Симонетты - за попытки понять меня, когда я ем
Беатрисе - за меланхолию и безответность чувств
Андреа - за деловитость и трогательную заботу о Джери
Катарине - за домашность и заботу о муже
Кормилице и Мирабелле - за организацию всей нашей кодлы. Без вас мы бы не были такой чудесной компанией
Джеральдине - за позитив и досуг у колодца
Слугам из клуба - за чувство общности. сплетни и попытки решать все проблемы сообща.
фра Винченцо - за истинно лекарский цинизм
И конечно же мастерам - за креатив, за город и за фееричный финал.
Спасибо.