Растѣкашется мыслію по древу
Долгое время исследователи «Слова о полку Игореве» задаются вопросом о том, как правильно говорить: «растекаться мыслью по древу» или же «мысью по древу»? Мысь - белка на одном из русских диалектов, и якобы лучше подходит по смыслу. Вопрос оказался сложным и до сих пор неразрешенным, он мучает литературоведов и прочих филологов, без преувеличения сказать, более двухсот лет. Действительно, при рассмотрении контекста всего предложения, наряду с волком на земле и орлом в небе уместнее выглядит белка-мысь, скачущая по дереву, соединяющим землю и небо, нежели какая-то там абстрактная мысль:
Боянъ бо вѣщіи, аще кому хотяше пѣснь творити,
то растѣкашется мыслію по древу,
сѣрымъ вълкомъ по земли,
шизымъ орломъ подъ облакы.
Однако, не все так просто. В тексте «Слова ...» встречается еще и «мыслено древо»:
О Бояне, соловію стараго времени!
А бы ты сіа плъкы ущекоталъ,
скача славію по мыслену древу,
летая умомъ подъ облакы,
свивая славы оба полы сего времени,
рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы!.
Как говорится, в одну воронку снаряд дважды не падает, и версия с белко-мышами, растекающимися по деревьям, натянута.
Все станет на свои места, если мы вспомним, что боян - это не только гусляр, но и поэт-прорицатель. А где ему хранить свои мысли? На бумаге, пергаменте, камне или дереве. Бумагу из древесины еще не научились делать, камень тяжек и дорог, пергамент стоил, как хороший породистый конь, а вот дерево было почти даром. Это могла быть береста или деревянные скрижали. Береста недолговечна и быстро рассыпается, годилась больше для посланий и писем, а вот дерево долговечно и переживет не одного бояна.
Оказывается, способ записи на тонких деревянных табличках не являлся чем-то необычным в древности.
В 1973 году археологом Робином Бирли в ходе раскопок римского форта Виндоланда, входящего в ряд римских фортификационных укреплений стены Адриана в Северной Англии были найдены деревянные таблички. На 2010 год обнаружено 752 таблички. Новые находки продолжаются. Таблички хранятся в Британском музее.
Таблички из Виндоланды - памятники бытовой письменности Римской Британии, старейшие сохранившиеся британские письменные документы. Датируются I-II веками нашей эры. Аналоги виндоландских табличек известны в других культурах (мокканы в Корее и др.).
Виндоландские таблички - тонкие деревянные дощечки, размером в современную открытку. Использовалась древесина различных растений - берёзы, липы и дуба. Это первые обнаруженные римские рукописи такого типа (раньше были известны только папирусы римской эпохи, найденные в основном в Северной Африке); позже небольшое количество табличек было найдено также в Карлайле (Лугуваллии). При перестройке сооружений форта старые таблички, рассматривавшиеся как мусор, в большом количестве вместе с другими ненужными вещами выбрасывались во двор претория, мастерских и других зданий; там их пытались сжечь, что удалось не полностью. До наших дней таблички сохранились благодаря особым свойствам болотистой почвы.
Текст на таблички нанесён угольными чернилами латинским курсивом I-II веков. Сохранность букв не всегда удовлетворительна, для прочтения часто требуется инфракрасная съёмка и особое сканирование.
Большинство табличек относится к периоду до сооружения стены Адриана. Из пяти выделяемых археологами слоёв наиболее богат находками слой 3, относящийся ко временам Нервы и Траяна (97-105 годы); в этот период в форте проводилась реконструкция ряда зданий. Таблички, содержащие указание на год (а не день) в тексте, немногочисленны, и приводимые там имена консулов также соответствуют 102-105 годам. При Адриане (после 120 года) форт был существенно перестроен, старые деревянные здания снесли и выстроили новые, гораздо более качественные. К периоду после 120 года (верхнюю границу определить сложно) относятся очень немногие таблички.
Таблички из Виндоланды найдены уже позже выхода критических статей в адрес «Велесовой книги», в которых подвергался сомнению сам факт существования в Европе письменных текстов на деревянных табличках, написанных чернилами или нацарапанных стилусом. Заметим, что предполагаемые фальсификаторы Велесовой книги - Сулакадзев и Миролюбов - скончались задолго до нахождения табличек в Виндоланде [1].
Без сомнения, таблички такого типа существовали во многих уголках Римской Империи. Славяне могли перенять подобную технику письма на Балканах или в Паннонии от римских колонистов и легионеров.
В 2000 году при раскопках в Новгороде была найдена древнейшая, известная на Руси, книга («Новгородский кодекс» или «Новгородская псалтирь»). Кодекс содержит полный текст псалмов 75 и 76 и часть псалма 67, записанных на старославянском языке, состоит из липовых дощечек с четырьмя страницами (церами), покрытыми воском для написания с помощью писа́ла. По стратиграфическим, радиоуглеродным и палеографическим данным, восковой кодекс использовался в первой четверти XI века и, возможно, начиная с последних лет X века, так что он на несколько десятилетий старше Остромирова евангелия, считавшегося самой древней на Руси книгой с точно установленной датой написания 1056-1057 гг.
«Новгородский Кодекс», таблички из Виндоланды и дощьки «Велесовой книги» - это примеры самого настоящего кодекса в его изначальном смысле.
Латинское слово codex имело много значений. Кодексом назывались: ствол дерева; чурбан или колодка, прикрепляемая к ногам преступника, которую последний волочил за собой и на которую садился; брёвна, служившие основанием плавучего моста или перевозного парома; наконец, деревянные дощечки, намазанные воском, предназначенные для письма и в своём соединении составлявшие книгу, в отличие от свитка (volumen):
кодекс < codex, codex «ствол, пень, бревно, чурбан; дубина, колода; книга, навощенные дощечки для записей» < caedo «бить, колотить, сечь, рубить; выламывать, добывать; разрезать, рассекать».
Словом codices назывались кассовые книги римлян (Codices accepti ас depensi). Издание Грегорианом императорских конституций под названием кодекса, имевшее огромный успех, укрепило за словом значение законодательного сборника. За Грегориановым Кодексом последовали Кодексы Гермогениана, Феодосия и Юстиниана.
В «Слове ...» несколько раз упоминается имя Бояна (Баяна) - древнерусского певца и сказителя, «песнотворца». По одной из версий, Боян - славянское имя, от боятися: «наводящий страх», «которого боятся». По другой версии, имя тюркско-болгарского происхождения, ср. чуваш. пуян «богатый», общетюрк. бай «богатый», от глагола baj - «становиться богатым». В казахском языке баян означает «повествовать, излагать, докладывать». Имя Боян является очень распространенным у южнославянских народов, особенно у сербов, болгар, македонцев, черногорцев.
В др.-греческом языке βοή, βοά - «крик, вопль; боевой клич; шум боя, шум, гул, рев; голос, звуки, пение; вещее слово, прорицание; слово, речь». Эст. pajata(ma) «рассказывать, повествовать, поведать, сказывать»; карельск. pajattua, вепск. pajata(da), чудск. pajatta(da) «петь, распевать (напр., псалмы)»; финск. pajattaa «говорить скороговоркой»; англ. poet, ит. poeta «поэт», poesia «поэзия», patter «скороговорка, говорить скороговоркой»; лат. vox «голос; пение; тон; громкий голос; возглас, восклицание; крик(и); звук, тон; шум, гул; речь, говор, язык; слово, выражение, термин; заговор, волшебное слово, магическая формула; заклинание», voco «звать; созывать; призывать, взывать, молить, просить; называть, именовать»; англ. voice, исп., порт. voz, ит. voce «голос»; санскр. vac, vakti «говорить, говорит»; русск. баять «рассказывать, сказывать», байки «сказки», петь, пою, поём; поэт, поэзия, волхв, волшебник, вои, воин, война. Все эти слова - дальние родственники и восходят к мычанию быка (звукоподражание).
Боянъ (бо вѣщіи, аще кому хотяше пѣснь творити) - поэт-творец и прорицатель.
Сомнение в существовании Бояна как исторического лица было выражено Пушкиным. В «Руслане и Людмиле» он употребил слово «баян» в смысле нарицательном, вообще «певца»: «Все смолкли, слушают баяна»... (это написание удерживается и в академическом «Словаре русского языка», I, стр. 130, СПб., 1891, но в академическом издании «Сочинений» Пушкина восстанавливается Баян: «Все смолкли, слушают Баяна»). Нововведение Пушкина вызвало осуждение со стороны Белинского. «Пушкин, - пишет Белинский, - с особенной радостью ухватился было за так называемого «вещего Баяна», поняв слово «баян» как нарицательное и равнозначительное словам: «скальд», «бард», «менестрель», «трубадур», «миннезингер». В этом он разделял заблуждение всех наших словесников, которые, нашед в «Слове о полку Игореве» «вещего баяна, соловья старого времени», который «аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслью по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облаки» - заключили из того, что Гомеры древней Руси назывались баянами. Что в древней Руси были свои песельники, сказочники, балагуры и прибауточники так же, как и теперь в простом народе бывают подобные, - в этом нет сомнения; но по смыслу текста «Слова» ясно видно, что имя Баяна есть собственное, а отнюдь не нарицательное».
Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! А ведь прав!
Переведем теперь эти два стиха:
1. Боян ведь вещий, если кому хотел песнь слагать, то растекался мыслями по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками.
2. О Боян, соловей старого времени! Если бы ты полки эти воспел (пощекотал), скача соловьем по мысленному дереву, летая умом под облаками, свивая славы обоих половин этого времени, рыща в тропу Троянову с полей на горы!
Даль (ТСЖВЯ): Щекотать - о сороке: стрекотать, сокотать, трещать; о соловье: соловей щекочет в дубраве, кур. поет, свищет, трелит. Пташки щекотят, или юж. шекочут, щебечут.
------
P.s. О мыськах. Шумерск. maš «козёл; коза», аккадск. mašku, mašak «кожа, шкура; детерминатив перед наименованием предметов из кожи»; mašlu «бурдюк, мех» (кожаный: mašku); лат. mos «мешок»; русск. мешок, англ. measure «мера».
© TrueView