Олег Борисов: Между Богом и Мефистофилем
Актеры часто называют свой труд неблагодарным. "Кокетничают, наверное, - удивляемся мы, - Чего им жаловаться? Окружены почетом, вниманием, поклонниками. Да и работа непыльная - не асфальт ведь варят!" Удивляемся, и не понимаем всей горечи их замечания. Ведь актер - единственный созидатель, не оставляющий после себя НИЧЕГО. Все его роли, репризы, характеры - смертны. Спектакль отыграют сто, двести раз - и все, забудьте! Кроме того, в театре актер - лицо подневольное. Не от него зависит общий уровень постановки - даже гениальный исполнитель часто не в силах спасти бездарный спектакль. Не он выбирает себе роль - его выбирают. И что-то просить, требовать - нет ни возможности, ни смысла. Гамлета играть захотелось? Извините, но Гамлета сыграет сын главного режиссера. А вы пока совершенствуйтесь в роли могильщика... Зрителям же не важно, что получить "звездную" роль ценой чужой крови и нервов у кого-то просто не хватило наглости. Что в советское время на один фильм "о вечном", приходилось тридцать - о торжестве развитого социализма. Что в результате, Система - театральная и государственная - загубила не одно поколение подлинно великих актеров. Одним из которых, без сомнения, был Олег Борисов. Над его судьбой просто хочется плакать: актер, по масштабу и многогранности таланта сопоставимый разве что со Смоктуновским, он оставил нам мало равного своему дарованию и дал лишь почувствовать, какой гений жил среди нас. 8 ноября ему исполнилось бы 79 лет.
Как и многие другие шестидесятники, Борисов был "родом из детства" - военного, голодного, о котором он впоследствии скупо и не без горечи писал в дневнике: "Родился я на Волге, село Яковлевское. Отец погиб на фронте, осиротели. Жили впроголодь. Испытал эвакуацию, жизнь по карточкам, вшей, битье тех, кто постарше, судьбу малолетнего кормильца, вкалывал, задирался, не любил пионеров и математику. Ряд лет в студенчестве и в театре имел один шевиотовый костюм и очень долго не имел своего дома". Светлым пятном в этой стандартной для тех лет биографии, было поступление в главный театральный вуз страны - школу-студию МХАТ, где конкурс был 60-80 человек на место. Правда, перед поездкой в столицу добрые люди дали пареньку мудрый совет - сменить звучное имя Альберт, вызывавшее в разгар "дела врачей" нехорошие ассоциации, на что-то более простое. Тем паче, что сделать это в послевоенный период хлопот не составляло. Документы Борисовых и так пропали во время войны. А в востановленных старший сын уже числился Олегом.
В школе-студии МХАТ Борисов был на хорошем счету. Но вопрос о том, чтобы оставить его в театре, даже не стоял. Для МХАТа Олег не вышел фактурой - худой, чернявый, вертлявый. Ни в герои не годился, ни в комики, ни в трагики. Но от распределения "куда бог пошлет" актера спас случай. На один из спектаклей с его участием попал худрук киевского театра русской драмы К.Хохлов. Пришел, увидел, и пригласил талантливого парня в Киев - играть острохарактерные роли.
Правда, вслед за нахлынувшим энтузиазмом пришло и разочарование. Театр Леси Украинки был такой же "стаей товарищей", как и многие другие театры страны: на талантливых новичков там смотрели косо, а тех, кто успевал еще и в кино "засветиться", и вовсе ненавидели. Тогдашний директор театра Мягкий с упорством маньяка изгонял из коллектива всех, кто хоть как-то выделялся талантом. Из-за него ушел из театра большой друг Олега - Павел Луспекаев. Мягкий же в конечном итоге уволил и Борисова: со скандалом, чуть ли не по статье. "Виной" актера стал феноменальный успех фильма "За двумя зайцами". Простенькая комедия "из украинской классики" к недоумению самих ее создателей стала невероятно популярной - и фильм, и блестящую игру Борисова оценили не только в Киеве и Москве, но даже в "ближнем зарубежье" - Польше, куда пригласили и ленту, и исполнителя главной роли. Пережить это в "родном" театре не смогли. Вернувшись из-за границы, Олег с удивлением узнал, что он "самовольно покинул театр" (хотя театр в то время был на гастролях, а его в труппу не включили), а коллеги не только поддержали его увольнение, но и подписались под "обличающим индивидуалиста Борисова" письмом в газету "Советская культура". Олег не стал добиваться справедливости: вняв совету жены, он просто собрал вещи и уехал в Ленинград.
В Ленинграде Борисову повезло: несмотря на крайне скудный багаж киевских ролей и небольшое количество известных фильмов, Товстоногов взял его в БДТ. Он мог позволить себе рисковать: за Борисова, как за себя, ручался Павел Луспекаев. Впрочем, очень скоро режиссер понял как бесценно его приобретение. За почти двадцать лет работы в БДТ Олег сыграл множество ролей, о КАЖДОЙ из которых критика взахлеб писала: "Исполнение Борисова, безусловно, лучшее в спектакле". В Большом Драматическом работали интеллигенты, но такой успех пережить было трудно. Даже у Товстоногова однажды вырвалось: "Олег! Ну нельзя же назло всем всегда играть так хорошо!" Из почти спортивного азарта режиссер подкидывал "отличнику" все более сложные и разноплановые роли, заглавные и эпизодические. Борисов играл в пьесах Достоевского и Шекспира, Чехова и Горького. Именно в спектаклях БДТ со всем блеском проявился потрясающий, очень индивидуальный дар актера - природное соединение добра и зла, очень человеческого обаяния и ироничного цинизма, дар "оборотничества", когда сила на глазах оборачивается слабостью, а персонаж, вызывающий лишь добродушное презрение вдруг начинает пугать своей неверояной живучестью. "Между Богом и Мефистофелем" помещал Олег каждого из своих персонажей, и поэтому ни одному из них нельзя дать четкую характеристику. Принц Гарри из "Генриха IV", мил, обаятелен, но придет день, когда он легко переступит через давнего приятеля и снимет корону с головы еще живого отца. Голохвастов забавен и жалок, но непобедим, потому что бессовестен и переступит через любого. Следователь из фильма "Остановился поезд" - правдив, но безжалостен, он - "воплощенная совесть", не желающая принимать во внимание такие мелочи, как "человеческий фактор".
Впрочем, к "человеческому фактору" весьма условно относился и сам Борисов. За что и поплатился - после смерти Товстоногова ему пришлось уйти из БДТ. Правда, актер и театр расстались скорее "по обоюдному согласию": после работы с большим мастером, Борисов не горел желанием играть в постановках Кирилла Лаврова, а тому, в свою очередь, не нужен был актер, затмевающий блеском таланта его самого. Друзей у Олега в Ленинграде к тому времени уже не осталось: Луспекаев умер, Виктор Некрасов эммигрировал за границу, а самый близкий товарищ - Валерий Лобановский - мог с тем же успехом наведываться из Киева не в Ленинград, а в Москву.
Кроме того, теперь Олег мог позволить себе выбирать. Он играл во МХАТе в потрясшей всю Москву "Кроткой" по Достоевскому. Много снимался в кино, и каждый фильм по мере возможности пытался подтянуть до своего уровня. Им был жив телесериал "Подросток". Только ради его Сильвера, обезоруживающе умного и дальновидного, стоило смотреть "Остров сокровищ". В этот период сыграл Борисов и в лучших своих фильмах - "Остановился поезд", "Парад планет", "По главной улице с оркестром". Дома был крепкий надежный тыл: жена Алла, единственная любимая женщина в жизни актера (он любил "смягчать" ее имя, нежно называя Аленушкой), сын Юрий, тоже решивший посвятить себя искусству. Сын мечтал, что, став режиссером, он наконец предложит отцу роли, которые тот хотел, но не мог сыграть. Но у Олегу Ивановичу надо было торопиться - серьезно пошаливало здоровье. Осенью 1987 года он чуть не умер - отказали почки. К счастью, искусственная почка, которую подключили врачи, прижилась, и Борисов прожил еще семь лет. Врачи рекомендовали актеру "не так утомляться", но он делал нечто совершенно противоположное: спешил, работал "на всю катушку", боялся "не успеть". Едва оправившись, он снялся в двух крупнейших фильмах подряд: в "Слуге", где предстал Мефистофелем от власти, и в болгарском "Единственном свидетеле", где сыграл немого так, что получил приз за лучшую мужскую роль на Венецианском фестивале. Правда, на сам фестиваль Олег Иванович, к сожалению, не попал - оказался на койке с очередным приступом болезни. Валерий Лобановский, срочно прилетевший из Киева, как мог, развлекал друга, но тот уже чувствовал, что долго не протянет.
И опять - "успеть, успеть, успеть"... Уйдя из театра Советской Армии, он организовал свою антерпризу, где играл Достоевского, "Мефисто-вальс" по Гете, "Пиковую даму", чеховского "Человека в футляре". Свой театр Борисов, шутя, называл "семейным подрядом" - его сын ставил спектакли, брат Лев - тоже актер - был основным партнером. По мотивам "Мефисто-вальса", родился и последний фильм Борисова "Мне скучно, бес"- единственный, где он сыграл у своего сына. По странной иронии судьбы, этот фильм, стал завершающем аккордом, подводившим итог всему творчеству актера. Олег Иванович в последний раз воплощал две ипостаси своего таланта - Бога и Мефистофеля. И даже шутил, что Мефистофель ему ближе: "Его жалко. В нем больше человеческого". Фильм еще не был смонтирован, когда 28 апреля 1994 года актера не стало.
Его сын Юрий сделал все, чтобы мы помнили о том, КТО от нас ушел. Он не только закончил фильм "Мне скучно, бес", но и выпустил книгу отцовских дневников "Без знаков препинания". К 70-летию Олега Ивановича вышел документальный фильм Борисова-младшего "Пришельцам новым", построенный на дневниках актера, отрывках из его фильмов и спектаклей. (К сожалению, Юрий Борисов прожил еще меньше, чем отец. Он умер год назад, на 52-м году жизни. ЕЦ)
О заслугах Борисова помнят и на Украине. В Киеве, у Андреевской церкви навсегда застыла в мраморе "сладкая парочка" - мощная Проня Прокоповна - Маргарита Криницына и молодой, обезоруживающе и обаятельно наглый Голохвастов - великолепный Олег Борисов.
(с) Елена ЦЫМБАЛ