Леонид Броневой: "Дедушка Мюллер! Мы все вас любим..."
Леонид Броневой не любит давать интервью, а если и дает, то скупо, сухо, нередко ставя на место того или иного зарвавшегося журналиста. От него вы никогда не услышите жалобу, особо популярную сейчас у советских актеров: "Вот то ли было раньше, в Союзе..." И не потому что он вообще не привык жаловаться. Просто нечего ему вспоминать светлого и радостного. Его судьба - один из ярчайших примеров загубленой карьеры, таланта, придавленного тяготами даже не нынешней - той жизни, когда на одного способного актера в театре приходилось шесть бездарных стукачей, когда улучшить жилищные и другие условия можно было только сыграв Ленина или Сталина (высшее, как вы помните, счастье для подлинно советского человека), когда человеку со штампом в досье "сын врага народа" мало что светило, каким бы способным он не казался.
А у Леонида этот штамп имелся, что называется, с юных лет. Хотя отцу его несказанно, просто фантастически по тем временам повезло: его, генерала НКВД, героя гражданской войны, сражавшегося за "дело Советов" с 14 лет, в 1937 году не расстреляли, а только сослали подальше - из почти столичного Киева в глухое село в Кировской области. Более того, прожив там четыре года, семья была почти прощена (за Сергея Броневого энергично хлопотали верные друзья), но тут грянула война: отец ушел на фронт, а обнищавшее (какие у репрессированных деньги) семейство подалось Казахстан. Мать то и дело болела, и тринадцатилетнему пареньку приходилось работать за двоих: он был и разнорабочим, и пекарем, и секретарем-машинисткой при исполкоме, и рабочим сцены в кукольном театре. А параллельно старался учиться: окончил семилетку, поступил в вечернюю школу, где за год сдал экзамены за восьмой, девятый и десятый классы. Способный мальчик хотем поехать поступать в МГУ, но дальновидная мать объяснила ему, что сыновьям "врагов народа" на место в лучшем вузе страны "не светит", да и заниматься журналистикой или дипломатией - просто ререально. "Ты бы лучше в театральный шел", - добавила она. Подумав, Леонид последовал ее совету.
Но, естественно, о поступлении в Москве для него тоже не могло быть и речи. Пришлось довольствоваться театральным институтом в Ташкенте, а затем выходами в массовке в театрах Магнитогорска и Оренбурга. Положение несколько улучшила смерть Сталина. Отныне путь в столицу был открыт, и уже в августе 1953 года Броневой подал документы в школу-студию МХАТ. Конкурс там тогда был сумасшедший, но талантливого актера приметили и зачислили сразу на третий курс. Правда, счастье улыбалось ему недолго: по окончании школы-студии его опять сослали в провинцию - в Грозный, затем в Иркутск, Воронеж. Правда, после получения столичного диплома дела у Броневого шли получше - ему даже "доверили" сыграть вождя и отца всех времен и народов. "Я сомневался "достоин ли", но режиссер мне сказал: "Леня, надо! Спектакль получит Сталинскую премию и ты перестанешь ютиться с женой в ветхом общежитии". Однако и тут Броневому не повезло: во время триумфального приема спектакля пришло сообщение о ХХ съезде. Сам Броневой вспоминает об этом до сих пор: "Вы представляете, что такое для актера гробовое молчание, если до этого зал вставал и взрывался апплодисментами? Первая мысль: наверное, расстегнулась ширинка. Это все. Расстрел. Нет, смотрю, все нормально. И грим тоже. После ухода со сцены - я к режиссеру: "Что я такого сделал?" Он - мне: "Ничего. Там просто КГБ сидит - а им уже пришло письмо, разоблачающее Сталина". Естественно, и премия, и квартирный вопрос тут же "накрылись". Решить последний Леониду удалось только в Воронеже, где он потребовал роль Ленина. Это, конечно, казалось наглостью - в труппе уже был свой постоянный "Ленин", но для Броневого, вся маленькая зарплата которого уходила на оплату номера в дешевенькой гостиннице и содержание тяжело переносившей беременность жены, "заветная" роль была единственным шансом поправить свои дела. Ему, естественно, отказали, но Броневой ходил на все репетиции и роль Ленина знал назубок. И вот, однажды спектакль посетил какой-то большой начальник, и воронежский Ленин ему не понравился. "Другой есть?" Режиссер замялся: "Да, есть тут один..." На Броневого нахлобучили кепку, и он - от нервного перенапряжения - сыграл всю сцену на одном дыхании. Гостю понравилось, и строптивый актер стал "Лениным". Еще через пару месяцев в Воронеж приехал тогдашний секретарь ЦК КПСС, которому Броневой-Ленин очень приглянулся. Местный обком тут же отреагировал, премировав актера квартирой.
Но, увы, радость в семье Броневых была недолгой. Молодая жена Леонида тяжело заболела, и местные врачи сказали, что помочь больной смогут разве что московские специалисты. Семья переехала в столицу, но Броневую это, увы, не спасло: через несколько месяцев она скончалась, оставив мужа с кучей долгов за лекарства и четырехлетней дочкой на руках. Работы не было. Броневой попытался устроиться сразу в несколько театров, но, увы... В "Современнике", где работали те, с кем он когда-то учился на одном курсе - Волчек, Кваша, Табаков - его "отшили" совершенно умопомрачительной фразой "У тебя нет личной темы". Обида жива в актере до сих пор - спустя 30 лет на предложение Табакова перейти в его театр Леонид Сергеевич послал его матом. «Не хотели брать, могли бы сказать просто: «Не нужен ты нам, и все!» Было бы хотя бы честнее».
Сжалился над Броневым только режиссер Театра имени Пушкина Борис Равенских. Правда, и там "нехарактерного" актера держали больше на эпизодических ролях помещиков, генералов... А однажды даже не взяли на гастроли. Чтобы прокормить себя и дочь, Броневой играл на Тверском бульваре в домино. Он зарабатывал рубль-полтора - и уходил, вызывая у игроков возмущение - играть полагалось до победного конца. Но когда, актер объяснял, что этот "победный" рубль - это обед и ужин его и дочери, доминошники обижаться перестали.
В 1961 году Броневой перешел работать в Театр на Малой Бронной, а еще через три года - впервые снялся в кино. Роль была небольшой, и появления крупного актера никто не заметил.
Но настоящее "явление" Броневого советскому народу состоялось в фильме "Семнадцать мгновений весны". Попал он, кстати, туда случайно. Его пригласили попробоваться на роль... Гитлера. Режиссеру Татьяне Лиозновой он понравился, и не привыкший "перебирать харчами" Броневой уже готов был согласиться, но тут восстала его тогдашняя невеста Виктория Валентиновна. Она поставила Леониду ультиматум: будешь играть Гитлера - не выйду за тебя замуж. Пробовали Броневого и на роль Мюллера, но Лиознова в этой роли непременно хотела видеть Всеволода Санаева. Расстроенный актер уже не думал, что будет играть в фильме, как вдруг пришло радостное известие: Санаев, секретарь парткома "Мосфильма" отказался от "сомнительной" роли шефа гестапо, заменить его решили именно Броневым.
Первый день съемок совпал с другим радостным для Леонида событием: он второй раз женился. Виктория, решив, что Мюллер - это все-таки не Гитлер, согласилась зарегистрировать отношения. Из ЗАГСа, даже не выпив приготовленное шампанское, молодой муж отправился на съемочную площадку. "Жена плакала, но я сказал, что это хорошая примета. Значит, будет много ролей..." Кстати, Виктория оказывала мужу неоценимую помощь в процессе работе над ролью. Вместе с ней актер учил сначала огромные монологи Мюллера, а затем - роль Штирлица (чтобы знать, как реагировать на его слова). Согласно, легенде, перед премьерой готового фильма Лиознова, подбадривая Тихонова, сказала ему: "Слава, завтра ты проснешься знаменитым". Присутствовавший тут же Броневой шутливо поинтересовался: "А я?"
Ирония судьбы заключалась в том, что знаменитым проснулся как раз Броневой. Да, Штирлиц был популярен куда больше, но ведь Тихонова знали и до этого: по фильмам "Война и мир", "Дело было в Пенькове", "Доживем до понедельника". А Леонид, практически неизвестный широкой публике актер, вдруг стал безумно популярен в народных массах. Это было феноменом. Страна, пережившая Великую Отечественную войну, с неожиданной теплотой и любовью отнеслась к образу заклятого врага. Наряду со Штирлицем Мюллер стал не только героем бесчисленных анекдотов: он сразу попал в число самых любимых зрителем киноперсонажей. "Странно, - спустя много лет после премьеры фильма писал один московский критик, - смотришь на экран, видишь негодяя, убийцу, фашиста, гестаповца, воплощавшего в себе все то, что тебя учили ненавидеть - и с ужасом понимаешь, что герой тебе нравится, что он симпатичен, что в нем есть что-то родное". Сам актер был просто ошарашен таким вниманием к своей персоне. Да и как не быть, если каждый день ему приносили десятки писем, среди которых попадались и забавные. Например, группа третьеклассников из Прибалтики в конце восторженного письма заявляла: "Дедушка Мюллер! Мы все вас любим и хотим быть похожими на вас..."
После этого фильма карьера Броневого стала меняться в лучшую сторону. Только за 70-е годы он снялся в двух десятках картин, лучшая из которых, несомненно, "Тот самый Мюнхгаузен". Кстати, в нее Леонид Сергеевич попал почти случайно. В одноименной пьесе Горина Герцога просто не было. Но ставивший фильм, Марк Захаров, очарованный актерской индивидуальностью Броневого, попросил своего друга Горина "дописать" под актера небольшую, но симпатичную роль. Теперь же никто даже не сомневается в том, что после Янковского-барона Герцог - пожалуй, самый яркий и забавный персонаж в фильме.
Можно сказать, что с "Мюнхгаузена" началось совместное сотрудничество М.Захарова и Броневого. Леонид Сергеевич играл в "Формуле любви" (Помните незабвенное: "Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин..."), а в 1988 году даже принял приглашение режиссера перейти к нему в театр Ленком. Но и здесь актера ждало разочарование: Захаров ориентировался больше на молодежь, и Броневому досталась лишь одна (но большая) роль. А просить актер, по собственному признанию, не умел и не любил. Но однажды на вопрос "Если бы Захаров был актером, а вы режиссером, что бы вы сделали?" у Броневого вырвалось: "Я давал бы ему столько же ролей, сколько он - мне". Сразу после этого Броневой получил еще две крупных роли - в "Чайке" и "Королевских играх".
В кино сейчас Броневой почти не снимается. Не нравятся сценарии, где много пошлости, чернухи. "Недавно предложили сняться в кино с голым задом. Естественно, отказался. Потому что, сам я умру, а мой позор останется навечно".
Живет Броневой спокойно, на тусовках не появляется. "Я вообще не люблю шумных компаний, не умею себя там вести, становлюсь мрачным, замкнутым. К тому же, просто не люблю пустых встреч, разговоров ни о чем. Стыдно за откровенную жратву и питье на экране. Мы же с женой живем скромно - у нас маленькие запросы. Нет ни дачи, ни машины... Только двухкомнатная квартира, вырванная с боем в 1986 году. Дуров надо мной шутит: "Все, чего ты добился в жизни - это двухкомнатная квартира". Да мне больше ничего и не надо! Я - человек самоограничения..."
В 2000 году Броневой в составе "парадной" труппы Ленкома приезжал в Днепропетровск, на творческую встречу, устроенную одним из кандидатов в депутаты Верховного Совета. Днепропетровцы, со всех концов города приехавшие посмотреть на кумира, увидели уставшего и мрачноватого человека, который и не пытался казаться бодрым. "Я старый и очень больной человек. И вы, по всей вероятности, живым меня видите в последний раз". Но тем не менее, Броневому уже восемьдесят, но по-прежнему продолжает играть в театре. "Пока ходят ноги, видят глаза и бьется сердце - надо работать..."
И все-таки, очень обидно, что человек таких способностей, такого таланта за свою полувековую театральную и 40-летнюю кинокарьеру сыграл ничтожно малое количество не то что больших - значимых ролей. Да, он делал "конфетки" из эпизодов и второплановых героев. Да, недавно - он сыграл еще одну пронзительную роль - старого актера Журавлева из «Простых вещей», за которую заслуженно получил «Нику». Но актер, сыгравший Мюллера, Велюрова в "Покровских воротах", генерала в "Небесах обетованных", был, естественно, способен на большее. Но - не получилось. И нам теперь остается только желать актеру спокойной старости и вслед за прибалтийскими школьниками повторять: "Дедушка Мюллер! Мы все вас любим..."
(с) Елена ЦЫМБАЛ