Майкл Кейн: Англичанин, которого полюбила Америка
В американском кино британские актеры играли часто. Преуспевали - редко. Как и других европейцев, Америка никогда не признавала их "своими": так, приглашенная "звезда", "свадебный генерал" для придания солидности той или иной постановке. Даже к признанным мэтрам, привозившим в США свои шедевры, в Голливуде относились с профессиональным радушием хорошо вышколенных метрдотелей: нарочитая теплота приемов заставляла вспомнить правило: "Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях". Со своей стороны британцы платили Америке той же монетой. За их безупречными манерами нередко ощущалась хорошо скрытая неприязнь разорившегося аристократа к выскочке-нуворишу, его легкое презрение к незамысловатым "радостями жизни" янки и ощущение собственного культурного превосходства. В интервью многих британских актеров то и дело проскальзывало: съемки, особенно в Америке - это так, для пополнения бюджета, а настоящее искусство - шекспировские роли в театре, оценить которые способны лишь в Англии. "Ах, так? - услышав это, обиделись американцы. - Вам нужны только наши деньги? О'Кей, их вы получите! Но - кроме денег - ничего больше!" И Голливуд четко выдержал характер. Из целой когорты великих английских актеров, работавших в 60-70 годы в США, лишь единицы добивались "Оскаров" и устойчивого признания. А "закрепиться", надолго обеспечив себя работой, удавалось немногим.Одним из тех, для кого обьятья Америки стали материнскими, оказался Майкл Кейн, за пятьдесят лет работы в кино сумевший стать "своим", как в родной Англии, так и в США.
Сейчас, глядя на постаревшего мэтра, трудно поверить, что этот респектабельный, холеный актер, с легкостью играющий аристократов и богачей, родился в одном из беднейших районов Лондона, и был сыном уборщицы и грузчика с рыбного рынка. Даже звали его тогда иначе - Морис Джозеф Миклуайт - труднопроизносимо и несколько претенциозно для их нищего квартала. Когда Морис появился на свет, его родители еще рассчитывали разбогатеть и выбраться из трущоб. Но через несколько лет от этих иллюзий не осталось и следа: теперь Миклуайты мечтали хотя бы прокормить свое многочисленное потомство. Морис - как старший сын - должен был им в этом помогать - устроиться посыльным, грузчиком или официантом, а годам к семнадцати - найти постоянную работу.
Но Бог послал Миклуайтам непослушное чадо. Даже начальной школы Морис так и не закончил: ему не сиделось на месте. Он менял одну профессию на другую, с легкостью приобретал навыки - и охладевал к ремеслу. Родителям казалось, что в голове у парня гуляет ветер, но они были не правы: за внешней бесшабашностью их сын скрывал мечту, больше похожую на стратегический план - ему хотелось славы, денег, хотелось вырваться из убогого мирка своего детства. Но Морис понимал, что для этого нужна перспективная профессия, в которой талант и невероятная энергичность затмили бы происхождение и пробелы в образовании. Правда, найти такую работу не получалось. Напрасно парень менял место за местом, нанимался то грузчиком, то уборщиком, то официантом в баре, то - помощником повара. Он попытался было сделать карьеру в армии, но, прослужив несколько лет сначала в Западном Берлине, а потом в Корее, пришел к выводу, что растрата сил и талантов на военную службу - дело малоперспективное и неблагодарное. Возвращаться домой не хотелось, и Морис вновь стал вести кочевой образ жизни: перебивался случайными заработками, с готовностью увлекался новым, но разочаровывался, как только понимал, что в этом деле карьеры не сделаешь.
К двадцати двум годам Фортуна-таки сжалилась над ним: случайный приятель устроил симпатичного парнишку помощником буфетчика в театр. В свободное время Морис наблюдал за актерами и вскоре пришел к обнадеживающему выводу: в их работе - при наличии хоть каких-то способностей и минимального образования - нет ничего сложного, зато при случае можно прославиться, попасть в кино и на ТВ, стать богатым. Перспективы казались блестящими, юноша взялся за дело с удвоенной энергией: за несколько месяцев он окончил вечерние актерские курсы, для самообразования прочел три пьесы Шекспира, сменил свое труднопроизносимое имя на коротенький звучный псевдоним "Майкл Кейн" - и в том же году устроился в один из провинциальных театров.
Увы, действительность оказалась куда менее чарующей, чем он воображал. Для того, чтобы пробиться в театре, энергии и таланта было мало: в цене был аристократизм, классическое образование и хорошие манеры - словом, все то, чего у актера не было и в помине. Но на первых порах Майклу повезло: его взяла под покровительство прима театра Патриция Хайнс, которой показалось забавным лично заняться образованием "ягненочка". Шефство Хайнс над Кейном вскоре закончились браком. Правда, недолгим - роль "пажа при королеве", которую отвела ему жена, честолюбивого юношу совсем не устраивала. Но три года совместной жизни и работы с Патрицией многое дали Майклу, как актеру - Хайнс не жалела времени и сил, чтобы подтянуть "желторотого" мужа до своего уровня.
Другим подарком судьбы стала для него дружба: снимаясь во второплановой роли в сериале "Диксон с зеленой пристани", шедшем на "Би-Би-Си", Майкл познакомился с таким же честолюбивым парнем "из низов" - Шоном Коннери. Конечно, у Коннери шансов преуспеть было больше, чем у Кейна: обладатель великолепной фигуры и третьего места в конкурсе "Мистер Великобритания", Шон имел на своем счету несколько крупных ролей в кино, в том числе и в Голливуде, и котировался куда выше, чем нескладный и простоватый Майкл, игравший в лучшем случае в сериалах. Как и подобает хорошему другу, подыскивая работу для себя, Коннери попутно присматривал что-нибудь и для приятеля: то и дело, как бы невзначай, он представлял Майкла нужным людям - режиссерам, агентам, продюсерам.
Но все усилия друзей казались напрасными. Если в начале 60-х дела Коннери круто пошли в гору, то Кейн, здраво оценивая достигнутое за семь лет, всерьез подумывал о том, чтобы найти себе работу поприличнее. Шон, уже ставший для всего мира Джеймсом Бондом, уговаривал друга повременить с решением: еще чуть-чуть, и он сможет продвинуть Майкла в один из фильмов со своим участием. Кейн мало на это рассчитывал, но все получилось даже лучше, чем он мог ожидать. Вдохновленный популярностью Бонда, один из продюсеров фильма Гарри Зальтцман решил создать альтернативную бондиану "для бедных" - шпионскую серию, где действовал бы не ироничный герой-любовник, а "кокни" из низших слоев общества, делающий подчас грязную, но нужную работу. Кандидатов на роль главного героя -
Гарри Палмера - пока не было, и Зальтцман подумывал устроить конкурс. Но, услышав о проекте, Коннери убедил его посмотреть своего друга, "способного сыграть "кокни", как никто другой". Продюсер согласился больше из вежливости, но, увидев несколько импровизаций Кейна, изменил свое мнение и решил заключить с ним контракт. Ставя свою по
дпись на бумаге, Майкл онемел от счастья: по контракту за несколько фильмов о Палмере он получал пятьдесят тысяч фунтов! "Зальцман сказал мне, что сделает из меня "звезду" международного уровня, но я этих слов уже не слышал - у меня перед глазами плыли цифры..."
Продюсеру надо было отдать должное: свое слово он сдержал. "Файл Икспресс" стал сенсацией - не такой громкой, как Бонд, но все-таки ощутимой. А уже следующий фильм с Кейном - "Элфи" - обеспечил актеру признание критики на самом высоком уровне и даже номинацию на "Оскар". Майкл был безумно благодарен американцам: в то время, как британская критика не хотела даже замечать "двух наглых выскочек - Коннери и Кейна", американцы писали о них не просто благожелательно, а часто с восторгом.
И тем не менее, пока Кейн не собирался никуда уезжать. Даже в Британии у него было достаточно работы как в кино, так и на ТВ. Но вскоре обнаружилась неприятная подробность: английские налоговые службы обдирали актеров-"звезд", как липку: снявшись в трех фильмах за год, гонорары двух из них Майкл вынужден был отдать государству. Такое положение дел его никак не устраивало, и он тщетно пытался бороться системой, критикуя ее на страницах газет. Коннери поступил умнее: в 1974 году он купил недвижимость в Монако и официально стал гражданином княжества. Через два года пришел конец и терпению Кейна: он переселился на Беверли Хиллз и стал работать в Голливуде. На треп английских газет о "предателях родины" ни Шон, ни Майкл просто не обращали внимания.
После первого неудачного брака Кейн не собирался жениться вновь, пока в 1973 году не встретил ЕЕ - экзотическую красавицу Шакиру Бакш, бывшую "мисс Гайана". "Увидев Шакиру, я онемел второй раз в жизни, - позже делился он в интервью. - Мне казалось, что я никогда еще не встречал такой фантастически красивой женщины". "Шакире удалось невозможное, - шутит его друг Коннери, - легкомысленного Майкла она сделала одним из самых верных мужей в Англии". По иронии судьбы, жена Кейна чуть не стала еще одним из многочисленных испытаний на прочность дружбы Майкла и Шона. В 1975 году, когда они оба снимались в фильме "Человек, который хотел быть королем", в разгар съемок выяснилось, что нет никого на роль героини - индейской девушки, невесты героя Коннери. Режиссер Джон Хьюстон, недолго думая, предложил эту роль Шакире, подходившей внешне. Эта блестящая, по мнению Хьюстона, идея не очень понравилась Шакире и Кейну, а еще меньше - Коннери, оказавшемуся в идиотском положении: любовные сцены с Шакирой на глазах у ревнивого Майкла, по его мнению, мало способствовали укреплению их дружеских отношений. Но режиссеру было не занимать упрямства, и, в конце концов, он "уломал" всех троих. На экране Шакира смотрелась эффектно, и Хьюстон всерьез предлагал ей бросить мужа и заняться своей карьерой. Но, будучи благоразумной, она предпочла остаться про
сто миссис Кейн.
Поссорить Коннери и Кейна не раз пытались и газеты, имевшие привычку сравнивать двух друзей и рассуждать, кто из них популярнее, а кто - талантливее. В 1986 году свой вердикт по этому вопросу вынесла и американская Киноакадемия: после трех неудачных попыток, Кейн был-таки награжден "Оскаром" за второплановую роль в фильме "Ханна и ее сестры". Куда более знаменитого Коннери отметили только через два года: свою статуэтку он получил за фильм "Неприкасаемые". Но, к огорчению прессы, даже это не смогло поссорить двух закадычных друзей, столь разных и похожих одновременно. "Мы с Шоном оба добились всего своими силами - без ссылок на английские актерские традиции и Шекспира. А кроме того, в отличие от других британских "звезд", мы умудрились не спиться. Именно поэтому нас обоих не любят в Англии".
А вот тут Кейн немного лукавит. Если Шона Коннери в Великобритании недолюбливают за симпатию к шотландским националистам, то Кейна - за то, что он почти неприлично богат. Ныне покойный английский актер Ричард Харрис пару лет назад "проехался" в печати по поводу актеров, готовых за деньги играть в любой халтуре "вроде "Челюстей-4". А чтобы всем окончательно стало ясно, о ком идет речь, добавил: "Кого-то потомки запомнят за их гениальные роли, а кого-то - за чудовищную меркантильность. Если Майкл Кейн и войдет в историю, то лишь как единственный актер, владеющий целым парком "Роллс-ройсов".
Кстати сказать, владения Кейна Харрис даже несколько приуменьшил: кроме автомобилей у актера есть еще недвижимость в Англии и США, а также сеть ресторанов, которой он весьма удачно управляет. И, тем не менее, Кейн успевает еще сниматься как минимум в двух-трех фильмах в год, и наряду с коммерческими поделками создает настоящие маленькие шедевры - вроде роли доктора Ларча в "Правилах винодельного цеха", за которую он получил второго "Оскара".
В 2003 году Майкл Кейн вновь был выдвинут на премию - за главную роль в фильме "Тихий американец". Правда, не получил, но сам факт выдвижения - это очередная дань уважения Американской Киноакадемии актеру, сумевшему, как никто другой, вписаться в американское кино, оставаясь при этом англичанином.
(c) Елена Цымбал