Оливер Кромвель: С мечом и Библией
Альбом: Лондон, октябрь 2015
Один британский журналист как-то заметил, что национальная история напоминает ему музей, где каждому персонажу отведена отдельная полочка, а под каждым портретом аккуратно наклеен ярлык с оценкой: "тиран", "просветитель", "национальный герой". А дальше - хоть головой о стену бейся: никому не докажешь, что Ричард III не приказывал задушить в темнице малолетних племянников, что Томас Мор ничем героическим не отличался от остальных министров Генриха VIII, что Ричард Львиное Сердце был не героем, а одним из худших английских королей. Может быть, поэтому особый интерес историков всегда вызывал человек, чья "полочка" до сих пор так и не определена - революционер, полководец, протектор Оливер Кромвель. Потомки, спорящие о нем не одно столетие, называли его то "кровожадным монстром" и цареубийцей, то "основоположником английских свобод", то символом всего ханжеского, пуританского, лицемерного, то человеком, впервые в истории страны проявившим веротерпимость и презрение к сословным различиям.
Вообще, священникам стоило бы приводить Кромвеля в пример, как человека, которого на вершину власти вознесла именно фанатическая Вера. Вера, которую Оливеру еще в детстве внушили родители-пуритане, которую усердно вдалбливал ему школьный учитель Томас Бирд, и которая окончательно закрепилась в бесшабашной голове во время учебы в пуританском Кембридже. Впрочем, надо сделать одну существенную поправку: религия, которой с таким упоением отдался молодой Кромвель, тогда не была государственной и не сулила постов или блестящей карьеры. Среди знати «в моде» было англиканство, а пуританами были больше буржуа. "Бог любит трудолюбивых, бережливых, хозяйственных, и не любит мотов и пьяниц" - убеждали народ пасторы. Оливер старался соответствовать. Был замечательным сыном и хорошим братом - в 18 лет, после смерти отца бросил колледж, чтобы быть опорой матери и семи сестрам. В 21 год, когда часть сестер вышла замуж, женился на Элизабет Бучьер, дочери торговца мехами. Как дворянин, Кромвель мог найти себе партию и получше, но Элизабет была скромна, домовита, красива, а главное - полностью соответствовала идеалу жены истового пуританина. Дальше - семья, подрастающие дети, участие в местном парламенте, постепенно налаживающиеся финансовые дела... Дело шло к сорока годам, и истовый пуританин все чаще вопрошал себя: и это все? А как же миссия, мечты о которой одолевали его с детства? Почему он поправился после, казалось бы, неизлечимой болезни? Разве не для того, чтобы послужить Господу? Где же тот шанс, на который, кажется, намекали небеса?
"Шанс" ждал его в 1640 году и выглядел очень прозаично: король Карл наконец-то решил созвать парламент, в который Кромвеля избрали депутатом. К тому времени в стране было неспокойно: казна то и дело требовала денег. Но еще больше англичане боялись религиозного натиска: говорили, что под влиянием католички-жены король хочет искоренить протестантство в Англии. Озабоченные этим, депутаты отказались утверждать новый заем без твердых гарантий, что естественно, только усилило конфликт между парламентом и королем.
Все происходящее Кромвелю очень нравилось. Ему хотелось действовать, участвовать в работе парламента и комитетов, произносить речи, составлять петиции. Энтузиазм уже очень немолодого (по меркам XVII века) человека, одетого "по-сельски" и с деревенскими замашками, вызывал иронические ухмылки у "вельмож от политики". Такие люди нужны, думали они, но далеко они не зайдут - слишком доверчивы.
Вскоре все убедились, что заблуждались. Благодаря своей убежденности и ошеломляющей активности Кромвель вскоре стал одним из видных политиков. Одним из первых он понял, что дело "пахнет" гражданской войной, и приложил все усилия, чтобы она не застала парламент врасплох. Более того, по собственной инициативе и на личные деньги Оливер и его зять Валентин собрали отряд и устроили засаду королевскому эскорту, а также похитили боеприпасы с одного из королевских складов. Если бы война не началась, за такие "подвиги" им грозила тюрьма. Но король открыл военные действия. Парламент начал собирать армию.
Кромвель, считавший, что место порядочного человека - в строю, отправился домой в Или, где убедил местных жителей "стать под ружье". Созданные им отряды принципиально отличались и от королевской "армии кавалеров", и от парламентской "банды наемников". Помня, что "без веры - никуда", Кромвель старался, чтобы в его армию шли люди набожные, пусть даже баптисты или пресвитериане. Но больше всего коллег Кромвеля шокировало то, что в его отрядах стирались сословные различия, и талантливый сын плотника мог получить офицерское звание быстрее, чем бестолковый дворянин. Для феодальной Европы это было в новинку.
Но зато какой был эффект! Кавалерия, построенная по такому принципу, оказалась настолько успешной, что парламент был вынужден "переделать" всю армию, ядром которой стали отряды Кромвеля. Популярность удачливого полководца и талантливого оратора росла, как на дрожжах. Особенно любили и ценили Оливера сами солдаты. Увы, радость Кромвеля по поводу героических побед то и дело перемешивалась с горечью: гибли друзья, кузены, погиб сын - тоже Оливер. Правда, после замужества старшей дочери Бриджит любящий отец обрел еще одного "сына" и верного союзника - зятя Генри Айртона.
К тому времени у Кромвеля окончательно открылись глаза на парламент. Общее раздражение против Карла I было, как оказалось, единственным, что держало в одной упряжке «коня и трепетную лань». Цели у всех были разные. Оливер, по сути, ничего не имел против ограниченной власти короля - но с твердой гарантией реформ церкви и власти. Парламент был настроен еще консервативнее, а вот опьяненная успехами армия, состоящая из третьего сословия, требовала казни короля. После бесплодных попыток переубедить солдат, раздраженный слепой уверенностью в себе и высокомерием взятого в плен короля, Кромвель дал указание готовить суд над низложенным монархом. К тому времени он уже мог приказывать: кто ослушался бы человека, за спиной которого стояла военная сила?
Еще до казни короля Оливер перевез в Лондон семью - мать, жену и дочерей. Правда, его любимая дочь Элизабет вышла замуж за консервативно настроенного дворянина Джона Клейпола, но Кромвель был любящим отцом и готов был принять любого зятя. Жена и мать "самого популярного человека в стране" панически боялись, что Оливера убьют, но, как и положено женщинам в пуританской семье, молчали.
Казнь короля знаменовала новый этап в английской истории. Кромвель чувствовал себя хозяином положения, но, как ни странно, человеком все более одиноким. Чем выше он поднимался, тем меньше становилось друзей. Доверять оставалось только родным: сыновьям, кузенам, зятьям.
Вскоре оказалось, что со смертью Карла I решились далеко не все проблемы. Сначала против английской власти восстала католическая Ирландия, потом - монархистская Шотландия. Усмирять их пришлось Кромвелю. А ведь ему было уже пятьдесят, и энергия, ключом бившая в первое революционное десятилетие, понемногу начала иссякать. Лишь вера в собственную избранность Богом для святой цели двигала этим уставшим, но все еще полным энтузиазма человеком. Как "знаки свыше" воспринимал он свои победы, как "укоры божьи" - свои поражения.
Одним из тяжелейших "укоров" оказалась Ирландия. Кромвель «железной рукой» навел порядок в стране, но это стоило ему титанических усилий. Ирландия утопала в крови. Его люди гибли сотнями даже не в боях - от дизентерии. В этой страшной войне он потерял зятя и соратника Айртона, и чувствовал вину перед дочерью до тех пор, пока та не вышла замуж вторично. Каждый вечер, измученный, он писал по десятку писем - в парламент, друзьям, родным, жене. Последняя получала письма три раза в неделю, но часто жаловалась на одиночество. "Ты мне дороже, чем любое другое существо, - оправдывался муж, - но у меня сейчас нет времени и сил писать чаще". Элизабет, считавшая, что долг жены - разделять любую судьбу мужа, бросила все и приехала к нему в Дублин. В том году их браку исполнилось 30 лет.
Элизабет, жена Кромвеля
Но за ирландскими потерями последовал реванш в Шотландии. Бог в очередной раз дал понять Кромвелю, что благоволит к нему - успехи армии казались просто невероятными. Британские острова вновь стали одним государством. Государством, у которого по-прежнему не было главы.
К тому времени Кромвель уже понимал, что возглавить страну придется ему. Он опять убеждал себя, что ничего такого не хотел, что это вовсе не его, а Божья заслуга. В 1653 года, разогнав парламент, превратившийся к тому времени в "болото, полное интриг", Кромвель по инициативе армии принял звание лорда-протектора Англии. Этот акт был необходим в первую очередь для соседей за рубежом: в монархической Европе единоличное правление - пусть даже «выскочки» - внушало куда меньшие опасения, чем республика. Хотя единоличным оно представлялась только послам: на деле власть протектора контролировал новый парламент и совет министров. Фактически, именно разумный протекторат Кромвеля положил начало либеральным свободам в Англии. Именно этот удачный опыт стал залогом будущей "тихой революции" 1688 года, сделавшей английскую монархию конституционной.
Альбом: Лондон, октябрь 2015
Но со стороны протекторат рассматривался именно как предтеча монархии. Иностранные дворы считали дни до того, как лорд-протектор станет королем Оливером I. Кромвель одно время и сам был склонен к этому, но сомневался, что такой шаг одобрит армия, а главное - поймет Бог. У него по-прежнему плохо получалось с религиозной реформацией, зато хорошо - с внешней политикой. Иметь в друзьях кромвелевскую Англию предпочитали все монархи Европы. "Величие Кромвеля в стране было лишь тенью той славы, которую он имел за границей. Он мог потребовать что угодно от любой европейской державы и ему бы не отказали," - признавал враждебный Кромвелю граф Кларендон. Чтобы не ссорится с Кромвелем, Франция отказала в приюте сыну казненного английского короля Карлу Стюарту - хотя он был кузеном юного Луи XIV и родным племянником его отца. Именно завоевательная политика Кромвеля на Карибских островах и захват Ямайки обеспечила в дальнейшем основы процветания британской империи.
Протектор с семьей
Но сам протектор чувствовал себя человеком сломленным. Его основная цель - религиозная реформация - так и не была достигнута. Наследника и продолжателя его дела - не было. Вернее, был его сын Ричард, но Кромвель отнюдь не заблуждался на счет его способностей. Младшие дочки, которых послы льстиво называли принцессами, вышли замуж за аристократов, муж ставшей - был ограниченным воякой. В довершение всего в начале 1658 года умер внук Оливера, а летом - заболела его любимая дочь Элизабет Клейпол. Старый больной человек две недели просидел у постели дочери, не давая даже жене себя сменить. Наконец, когда дочери стало чуть лучше, он дал увести себя отдохнуть. И, увы, всего через час Элизабет не стало. Для любящего отца это оказалось уже слишком. Он слег и умер почти через месяц - 3 сентября 1658 года.
А дальше история, казалось, повернула вспять: недолгое и бездарное правление Ричарда Кромвеля, а затем - реставрация Стюартов. Недалекий Карл II, желая "поквитаться" с покойным протектором за смерть отца, приказал вырыть из могилы труп Кромвеля и его матери Элизабет Стюард, и повесить их. Этот тупой вандализм удивил даже привыкшую ко всему Европу. Кстати, это единственное, чем бездарный Стюарт смог запомниться грядущим поколениям.
Оценкой же деятельности Кромвеля занялись потомки. Католические и монархически настроенные авторы проклинали его, протестанты и либералы - прославляли. Георг V отказался назвать его именем корабль, но вынужден был стерпеть статую Кромвеля у здания парламента. В 1960 году консервативный городской совет Уоллингфорда запретил называть шоссе его именем, но уже больше столетия прах Кромвеля покоится в Вестминстерском аббатстве - усыпальнице великих людей. Окончательную же точку в "деле Кромвеля", похоже, поставил опрос, проводившийся в конце 20 века с огромным размахом по всей Британии: в число первых пяти "англичан тысячелетия" наряду с Шекспиром, Черчиллем, Ньютоном и Дарвином попал и Кромвель. Англия, похоже, наконец-то примирилась с одним из величайших своих сынов.
(с) Елена ЦЫМБАЛ