Маркиза де Ментенон: Королева с левой руки
Что-то вроде подарка на 8 марта - статья о потрясающей женщине, одной из самых интересных во французской истории. ЕЦ.
Вряд ли во французской истории было время ярче, эффектнее и романтичнее, чем эпоха Людовика ХIV. Блестящий двор, Версаль, войны и интриги, прекрасные дамы и галантные кавалеры, и над всем этим - величественная фигура монарха, по праву провозгласившего: "Государство - это я!". Неудивительно, что романисты облюбовали это время так давно, что многие из нас уже привыкли считать историческими лицами не только мадам де Монтеспан и Луизу де Лавальер, но и виконта де Бражелона, актрису Маркизу, и, конечно, прекрасную Анжелику де Пейрак. Но, как бы не старались писатели, придумывая приключения, интриги и "сказочно красивых" героинь, им все равно "слабо" состязаться с Реальностью.
Посудите сами: что необычного в том, что той или иной прекрасной авантюристке удавалось на время пленить любвеобильного короля? А попробовали бы господа сочинители сделать героиню романа женщиной средних лет, скорее приятной, чем красивой, скромной и очень набожной, попробовали бы уверить нас, что она потрясла пресыщенного Людовика ХIV настолько, что, не устояв перед ее чарами, он женился на ней, и тридцать лет - до его смерти - они прожили в любви и согласии. "Ну, - скажете вы, - это из области фантастики!" Ничего подобного! Этот невероятный роман сочинила Реальность. Сочинила, чтобы в очередной раз доказать: миром правит ум, а не красота, а жизнь куда разнообразнее, чем наши о ней представления.
История эта началась нетривиально: у нищего графа д'Обинье, протестанта, заключенного в Ниортскую тюрьму вместе с женой, прямо в заточении родилась дочь. По велению властей жена тюремного коменданта графиня де Нейльян крестила девочку по католическому обряду, и - с позволения родителей - нарекла ее Франциской. Тюремные казематы были не лучшим местом для младенца, а потому через пару месяцев крохотную Франциску на несколько лет отправили к тетке-протестантке. Но, когда малышке было четыре года, ее католичка-мать, обеспокоенная тем, что девочка находится в доме еретички, потребовала дочь назад - и четырехлетняя Франциска была возвращена в тюрьму. В заточении малышка часто играла с дочкой тюремщика. Та держалась высокомерно, считая Франциску "нищей". "Но зато я дворянка, а ты - нет!" - резонно замечала мадемуазель д'Обинье. Уже в этом возрасте девочка прекрасно понимала, что блага, дарованные ей природой, на этом и заканчиваются: судя по всему, ее ждала несчастливая жизнь.
Через несколько лет графа и графиню д'Обинье освободили, но Франциска была совсем не уверена, что это - к лучшему. Ее отец по-прежнему не желал отречься от протестантской веры, а потому семье приказали покинуть Францию и уехать на остров Мартинику. В пути малышка заболела и впала в летаргический сон. Решив, что она умерла, девочку хотели выбросить за борт, но в последний момент матери показалось, что дочка дышит. Она стала целовать ее, плакать - и ребенок открыл глаза.
На Мартинике дела семейства д'Обинье поначалу шли хорошо: стараниями предприимчивой графини удалось даже сколотить небольшое состояние. Но, увы, стоило мадам д'Обинье ненадолго уехать, как, добравшийся до денег, муж пропил и прогулял их - как и свою пенсию, взятую за десять лет вперед. Разгул окончательно подорвал его здоровье, и вскоре по возвращении жены он умер.
Будучи католичкой, вдова решила вернуться во Францию. Но королевский чиновник, по глупости выплативший больше пенсии, чем причиталось ее мужу, решил, что мадам д'Обинье возместит ему убытки. А для надежности он оставил у себя "в заложницах" маленькую Франциску. Ее мать не сопротивлялась. Она просто уехала. До кредитора только через год дошло, что за ребенком никто и не думает возвращаться. Обозленный, он отправил малышку во Францию первым же кораблем.
Но, вернувшись на родину, девочка продолжала чувствовать себя никому не нужной. Ее мать была так бедна, что не могла содержать даже себя. Франциску приютила тетка, которая обратила ее в протестантство. Узнав об этом, крестная девочки - графиня де Нейльян - забрала ее к себе в дом и стала всячески пытаться вернуть Франциску в католичество. Причем, методов она при этом не выбирала: ее несчастная крестница жила на положении служанки, страдала от голода и холода. Наконец, отчаявшись обойтись собственными силами, крестная поместила Франциску в монастырь урсулинок, которые, подержав девушку на хлебе и воде, быстро выбили из нее "протестантскую дурь". Но за пребывание в монастыре надо было платить, а графиня де Нейльян этого делать не собиралась. Поэтому через год монашки выгнали Франциску, и она снова - служанкой - вернулась к крестной.
К тому времени девушке было уже шестнадцать лет, и она страстно мечтала, что кто-нибудь внесет за нее залог, и она уйдет в монастырь навсегда. Но таких не находилось. Зато у мадемуазель д'Обинье появились поклонники и даже друзья. С первыми она была холодна, зато со вторыми - особенно с шевалье де Маре, учившим ее манерам и этикету - мила и радушна. Франциска не поражала красотой, но она была приятной, обаятельной и скромной. Желая ей помочь, шевалье де Маре рассказал о "бедной сиротке" поэту Скаррону, и тот, растрогавшись судьбой девушки, пообещал собрать деньги, необходимые для ее поступления в монастырь. Узнав об этом, Франциска прибежала благодарить доброго поэта - и сразила его наповал своей юностью, свежестью и обаянием. "Я передумал, - заявил ей Скаррон, - вы не уйдете в монастырь. Вы станете моей женой".
Поль Скаррон
Франциска была убита. Мало того, что поэт, предлагавший ей руку и сердце, был старше ее на четверть века - он был еще и полупализованным калекой, прикованным к инвалидному креслу. Но, поразмыслив, девушка вникла в суть его доводов: поэт был знаменит, в его доме она стала бы хозяйкой модного салона, да и вообще - Хозяйкой, тогда как в монастыре или у крестной ей пришлось бы влачить жизнь служанки-приживалки. Предложение было принято, и через месяц Франциска д'Обинье, по совету мужа чуть-чуть подправившая имя, стала Франсуазой Скаррон.
Окружающие удивлялись этому браку, но Франсуаза чувствовала себя счастливой. Ее больной и язвительный муж относился к ней куда лучше, чем родня. Кроме того, с ним было интересно: он был умен, остроумен, образован. Мадам Скаррон, воспитанием которой никто не занимался, быстро наверстывала упущенное. Она могла бы стать одной из некоронованных королев Парижа, но скромной добродетельной женщине это было ни к чему: даже в своем салоне Франсуаза предпочитала держаться в тени мужа.
Смерть поэта оставила 25-летнюю вдову без средств к существованию. Скаррон был небогат и жил на пенсион, который, естественно, прекратили выплачивать после его смерти. Напрасно Франсуаза обивала пороги королевских чиновников, моля о самой маленькой пенсии - даже личные прошения, адресованные королю, ничего не дали. Почти десять лет прожила вдова в привычной уже нищете, существуя, в основном, на пожертвования тех немногих друзей, которых она приобрела, будучи замужем.
Из этого мрака ее вытащила Атенаис де Монтеспан, которую Франсуаза знала еще как мадемуазель де Тонне-Шарант. Атенаис, ставшей к тому времени фавориткой короля, нужен был "верный человек" для воспитания своего внебрачного сына Луи-Огюста, будущего герцога Мэнского. В обмен на услуги подруга получала приличный пенсион - 200 пистолей в год. Правда, со временем число воспитанников мадам Скаррон выросло. Мадам де Монтеспан детьми интересовалась мало, Франсуаза же вкладывала в них всю душу. Ее любимцем был Луи-Огюст: в младенчестве, по недосмотру кормилицы он упал, сломал ногу - и остался прихрамывающим на всю жизнь. Чувствуя свою долю вины, воспитательница бесконечно баловала его и потихоньку от других разрешала называть себя "милой матушкой".
Мадам де Монтеспан с детьми
Но если маркиза де Монтеспан проведать малышей приезжала редко, то чадолюбивый отец - Людовик ХIV - напротив, зачастил к Франсуазе: ему нравилось наблюдать за детьми и беседовать с мудрой гувернанткой. Пресыщенный, уставший от доступных красавиц, король, встретив Франсуазу, был поражен до глубины души: чистые и добродетельные женщины, оказывается, еще существуют! Король и гувернантка редко говорили о земном: в основном, о Боге, загробной жизни, страхе перед адом и надежде на спасение. Людовику было уже за сорок, и, будучи набожным, он очень боялся ада - расплаты за жизнь, превращенную в череду удовольствий. Франсуаза казалась ему сосредоточием земных добродетелей, ангелом, призванным спасти его душу. Он повысил ей жалование, подарил маркизат Ментенон, по имени которого она стала теперь называться, а в один прекрасный день - признался в любви.
Людовик ХIV в 1673 г.
Другая была бы счастлива стать королевской фавориткой, но Франсуаза оказалась умнее. В ответ на признание она дала понять королю, что тоже любит его - но, увы, их роман невозможен. Людовик женат и принадлежит только супруге. Его Величество был потрясен... и обрадован - даже ради него Ангел не торопился спускаться с пьедестала. С этого дня положение Франсуазы резко изменилась: ей отвели роскошные покои в Версале, она стала придворной дамой. Но самым забавным было то, что к ней воспылала симпатией королева: ненавидя "потаскуху" Монтеспан, Мария-Терезия была счастлива, что король наконец-то увлекся подлинно благочестивой женщиной.
Зато Атенаис не могла прийти в себя от возмущения: король предпочел ей, красавице из рода Мортемаров, какую-то безродную Скарроншу, блеклую и на шесть лет старше! Чтобы заставить Людовика "одуматься", она уехала из Версаля, надеясь, что он вернет ее. Но мысли короля принадлежали теперь только Франсуазе. Тем более, что его любимые внебрачные дети были привязаны к своей гувернантке куда больше, чем к настоящей матери.
Атенаис де Монтеспан
В 1683 году умерла королева, и вскоре мадам де Ментенон стала официальной фавориткой Его Величества. Ее влияние на короля было огромно, но, чтобы его упрочить, Франсуаза представила Людовику иезуита де ла Шеза, ставшего личным духовником короля. У новой фаворитки было больше прав и привилегий, чем у наследного принца, но она хотела большего. Она хотела стать королевой.
Для этого мадам де Ментенон, ее любимый "сын" Луи-Огюст Мэнский, ее друг Боссюэ и отец де Ла Шез разыграли комедию, которой позавидовал бы и Мольер. Для начала Франсуаза впала в уныние и призналась Людовику, что не может больше "жить во грехе" и хочет уйти в монастырь. Вслед за ней явился заплаканный Луи-Огюст, который заявил, что умрет от тоски, если "матушка" покинет двор. Отчаявшийся король бросился за помощью к духовнику, и тот посоветовал "искупить грех" женитьбой на мадам де Ментенон. Идея Людовику понравилась, но он колебался, а потому обратился к "мудрому человеку" Боссюэ, который, понятно, только одобрил это решение.
Герцог Мэнский
Но против неравного брака восстали родичи короля, ненавидевшие "безродную" фаворитку. Веское слово сказал и военный министр, заявивший, что, женившись на вдове Скаррона, Людовик станет посмешищем всей Европы. Компромиссом, устроившим всех, стал тайный брак, и 10 октября 1685 года Франсуаза Скаррон стала морганатической женой Людовика ХIV, "королевой с левой руки". Через год она пыталась мягко склонить короля к открытому признанию их брака, но Людовик дал слово родным - и был вынужден его держать. Мудрая Франсуаза не стала давить на мужа, и этим только упрочила свое огромное на него влияние.
Луи ХIV
У мадам де Ментенон было много недругов, и постепенно все они узнали, что у "богомолки" твердая рука и отличная память. Каждому, кто был высокомерен или невежлив с ней, рано или поздно приходилось просить прощения - и Франсуаза проявляла поистине королевское великодушие. Она никогда не спрашивала короля о делах - зато он частенько просил ее советов и почти всегда им следовал. Прогневить мадам де Ментенон означало "прогневить короля" - куда с большим правом, чем Людовик, бывшая нищая сирота могла теперь говорить: "Государство - это я!" Но она была слишком умна, чтобы делать это.
Людовик и Франсуаза прожили вместе тридцать лет. Все это время привязанность короля и его восхищение женой только увеличивались. Даже на смертном одре 77-летний монарх сказал своей 80-летней возлюбленной: "Меня утешает в смерти только то, что мы скоро опять соединимся". Это последнее признание в любви мало растрогало мадам де Ментенон. Выйдя из покоев короля, она пробормотала: "Эгоист! Ну и свидание он мне назначает!"
Франсуаза не торопилась на встречу с мужем. Она удалилась в монастырь Сен-Сир, где жила очень уединенно. Навещать мадам де Ментенон разрешалось только ее любимцу - Луи-Огюсту Мэнскому. "Вдовствующая королева" пережила мужа на четыре года. Говорят, перед смертью она велела сказать Луи-Огюсту, что любила его больше всех на свете - куда больше, чем боготворившего ее Людовика ХIV.
(с) Елена ЦЫМБАЛ
Вряд ли во французской истории было время ярче, эффектнее и романтичнее, чем эпоха Людовика ХIV. Блестящий двор, Версаль, войны и интриги, прекрасные дамы и галантные кавалеры, и над всем этим - величественная фигура монарха, по праву провозгласившего: "Государство - это я!". Неудивительно, что романисты облюбовали это время так давно, что многие из нас уже привыкли считать историческими лицами не только мадам де Монтеспан и Луизу де Лавальер, но и виконта де Бражелона, актрису Маркизу, и, конечно, прекрасную Анжелику де Пейрак. Но, как бы не старались писатели, придумывая приключения, интриги и "сказочно красивых" героинь, им все равно "слабо" состязаться с Реальностью.
Посудите сами: что необычного в том, что той или иной прекрасной авантюристке удавалось на время пленить любвеобильного короля? А попробовали бы господа сочинители сделать героиню романа женщиной средних лет, скорее приятной, чем красивой, скромной и очень набожной, попробовали бы уверить нас, что она потрясла пресыщенного Людовика ХIV настолько, что, не устояв перед ее чарами, он женился на ней, и тридцать лет - до его смерти - они прожили в любви и согласии. "Ну, - скажете вы, - это из области фантастики!" Ничего подобного! Этот невероятный роман сочинила Реальность. Сочинила, чтобы в очередной раз доказать: миром правит ум, а не красота, а жизнь куда разнообразнее, чем наши о ней представления.
История эта началась нетривиально: у нищего графа д'Обинье, протестанта, заключенного в Ниортскую тюрьму вместе с женой, прямо в заточении родилась дочь. По велению властей жена тюремного коменданта графиня де Нейльян крестила девочку по католическому обряду, и - с позволения родителей - нарекла ее Франциской. Тюремные казематы были не лучшим местом для младенца, а потому через пару месяцев крохотную Франциску на несколько лет отправили к тетке-протестантке. Но, когда малышке было четыре года, ее католичка-мать, обеспокоенная тем, что девочка находится в доме еретички, потребовала дочь назад - и четырехлетняя Франциска была возвращена в тюрьму. В заточении малышка часто играла с дочкой тюремщика. Та держалась высокомерно, считая Франциску "нищей". "Но зато я дворянка, а ты - нет!" - резонно замечала мадемуазель д'Обинье. Уже в этом возрасте девочка прекрасно понимала, что блага, дарованные ей природой, на этом и заканчиваются: судя по всему, ее ждала несчастливая жизнь.
Через несколько лет графа и графиню д'Обинье освободили, но Франциска была совсем не уверена, что это - к лучшему. Ее отец по-прежнему не желал отречься от протестантской веры, а потому семье приказали покинуть Францию и уехать на остров Мартинику. В пути малышка заболела и впала в летаргический сон. Решив, что она умерла, девочку хотели выбросить за борт, но в последний момент матери показалось, что дочка дышит. Она стала целовать ее, плакать - и ребенок открыл глаза.
На Мартинике дела семейства д'Обинье поначалу шли хорошо: стараниями предприимчивой графини удалось даже сколотить небольшое состояние. Но, увы, стоило мадам д'Обинье ненадолго уехать, как, добравшийся до денег, муж пропил и прогулял их - как и свою пенсию, взятую за десять лет вперед. Разгул окончательно подорвал его здоровье, и вскоре по возвращении жены он умер.
Будучи католичкой, вдова решила вернуться во Францию. Но королевский чиновник, по глупости выплативший больше пенсии, чем причиталось ее мужу, решил, что мадам д'Обинье возместит ему убытки. А для надежности он оставил у себя "в заложницах" маленькую Франциску. Ее мать не сопротивлялась. Она просто уехала. До кредитора только через год дошло, что за ребенком никто и не думает возвращаться. Обозленный, он отправил малышку во Францию первым же кораблем.
Но, вернувшись на родину, девочка продолжала чувствовать себя никому не нужной. Ее мать была так бедна, что не могла содержать даже себя. Франциску приютила тетка, которая обратила ее в протестантство. Узнав об этом, крестная девочки - графиня де Нейльян - забрала ее к себе в дом и стала всячески пытаться вернуть Франциску в католичество. Причем, методов она при этом не выбирала: ее несчастная крестница жила на положении служанки, страдала от голода и холода. Наконец, отчаявшись обойтись собственными силами, крестная поместила Франциску в монастырь урсулинок, которые, подержав девушку на хлебе и воде, быстро выбили из нее "протестантскую дурь". Но за пребывание в монастыре надо было платить, а графиня де Нейльян этого делать не собиралась. Поэтому через год монашки выгнали Франциску, и она снова - служанкой - вернулась к крестной.
К тому времени девушке было уже шестнадцать лет, и она страстно мечтала, что кто-нибудь внесет за нее залог, и она уйдет в монастырь навсегда. Но таких не находилось. Зато у мадемуазель д'Обинье появились поклонники и даже друзья. С первыми она была холодна, зато со вторыми - особенно с шевалье де Маре, учившим ее манерам и этикету - мила и радушна. Франциска не поражала красотой, но она была приятной, обаятельной и скромной. Желая ей помочь, шевалье де Маре рассказал о "бедной сиротке" поэту Скаррону, и тот, растрогавшись судьбой девушки, пообещал собрать деньги, необходимые для ее поступления в монастырь. Узнав об этом, Франциска прибежала благодарить доброго поэта - и сразила его наповал своей юностью, свежестью и обаянием. "Я передумал, - заявил ей Скаррон, - вы не уйдете в монастырь. Вы станете моей женой".
Поль Скаррон
Франциска была убита. Мало того, что поэт, предлагавший ей руку и сердце, был старше ее на четверть века - он был еще и полупализованным калекой, прикованным к инвалидному креслу. Но, поразмыслив, девушка вникла в суть его доводов: поэт был знаменит, в его доме она стала бы хозяйкой модного салона, да и вообще - Хозяйкой, тогда как в монастыре или у крестной ей пришлось бы влачить жизнь служанки-приживалки. Предложение было принято, и через месяц Франциска д'Обинье, по совету мужа чуть-чуть подправившая имя, стала Франсуазой Скаррон.
Окружающие удивлялись этому браку, но Франсуаза чувствовала себя счастливой. Ее больной и язвительный муж относился к ней куда лучше, чем родня. Кроме того, с ним было интересно: он был умен, остроумен, образован. Мадам Скаррон, воспитанием которой никто не занимался, быстро наверстывала упущенное. Она могла бы стать одной из некоронованных королев Парижа, но скромной добродетельной женщине это было ни к чему: даже в своем салоне Франсуаза предпочитала держаться в тени мужа.
Смерть поэта оставила 25-летнюю вдову без средств к существованию. Скаррон был небогат и жил на пенсион, который, естественно, прекратили выплачивать после его смерти. Напрасно Франсуаза обивала пороги королевских чиновников, моля о самой маленькой пенсии - даже личные прошения, адресованные королю, ничего не дали. Почти десять лет прожила вдова в привычной уже нищете, существуя, в основном, на пожертвования тех немногих друзей, которых она приобрела, будучи замужем.
Из этого мрака ее вытащила Атенаис де Монтеспан, которую Франсуаза знала еще как мадемуазель де Тонне-Шарант. Атенаис, ставшей к тому времени фавориткой короля, нужен был "верный человек" для воспитания своего внебрачного сына Луи-Огюста, будущего герцога Мэнского. В обмен на услуги подруга получала приличный пенсион - 200 пистолей в год. Правда, со временем число воспитанников мадам Скаррон выросло. Мадам де Монтеспан детьми интересовалась мало, Франсуаза же вкладывала в них всю душу. Ее любимцем был Луи-Огюст: в младенчестве, по недосмотру кормилицы он упал, сломал ногу - и остался прихрамывающим на всю жизнь. Чувствуя свою долю вины, воспитательница бесконечно баловала его и потихоньку от других разрешала называть себя "милой матушкой".
Мадам де Монтеспан с детьми
Но если маркиза де Монтеспан проведать малышей приезжала редко, то чадолюбивый отец - Людовик ХIV - напротив, зачастил к Франсуазе: ему нравилось наблюдать за детьми и беседовать с мудрой гувернанткой. Пресыщенный, уставший от доступных красавиц, король, встретив Франсуазу, был поражен до глубины души: чистые и добродетельные женщины, оказывается, еще существуют! Король и гувернантка редко говорили о земном: в основном, о Боге, загробной жизни, страхе перед адом и надежде на спасение. Людовику было уже за сорок, и, будучи набожным, он очень боялся ада - расплаты за жизнь, превращенную в череду удовольствий. Франсуаза казалась ему сосредоточием земных добродетелей, ангелом, призванным спасти его душу. Он повысил ей жалование, подарил маркизат Ментенон, по имени которого она стала теперь называться, а в один прекрасный день - признался в любви.
Людовик ХIV в 1673 г.
Другая была бы счастлива стать королевской фавориткой, но Франсуаза оказалась умнее. В ответ на признание она дала понять королю, что тоже любит его - но, увы, их роман невозможен. Людовик женат и принадлежит только супруге. Его Величество был потрясен... и обрадован - даже ради него Ангел не торопился спускаться с пьедестала. С этого дня положение Франсуазы резко изменилась: ей отвели роскошные покои в Версале, она стала придворной дамой. Но самым забавным было то, что к ней воспылала симпатией королева: ненавидя "потаскуху" Монтеспан, Мария-Терезия была счастлива, что король наконец-то увлекся подлинно благочестивой женщиной.
Зато Атенаис не могла прийти в себя от возмущения: король предпочел ей, красавице из рода Мортемаров, какую-то безродную Скарроншу, блеклую и на шесть лет старше! Чтобы заставить Людовика "одуматься", она уехала из Версаля, надеясь, что он вернет ее. Но мысли короля принадлежали теперь только Франсуазе. Тем более, что его любимые внебрачные дети были привязаны к своей гувернантке куда больше, чем к настоящей матери.
Атенаис де Монтеспан
В 1683 году умерла королева, и вскоре мадам де Ментенон стала официальной фавориткой Его Величества. Ее влияние на короля было огромно, но, чтобы его упрочить, Франсуаза представила Людовику иезуита де ла Шеза, ставшего личным духовником короля. У новой фаворитки было больше прав и привилегий, чем у наследного принца, но она хотела большего. Она хотела стать королевой.
Для этого мадам де Ментенон, ее любимый "сын" Луи-Огюст Мэнский, ее друг Боссюэ и отец де Ла Шез разыграли комедию, которой позавидовал бы и Мольер. Для начала Франсуаза впала в уныние и призналась Людовику, что не может больше "жить во грехе" и хочет уйти в монастырь. Вслед за ней явился заплаканный Луи-Огюст, который заявил, что умрет от тоски, если "матушка" покинет двор. Отчаявшийся король бросился за помощью к духовнику, и тот посоветовал "искупить грех" женитьбой на мадам де Ментенон. Идея Людовику понравилась, но он колебался, а потому обратился к "мудрому человеку" Боссюэ, который, понятно, только одобрил это решение.
Герцог Мэнский
Но против неравного брака восстали родичи короля, ненавидевшие "безродную" фаворитку. Веское слово сказал и военный министр, заявивший, что, женившись на вдове Скаррона, Людовик станет посмешищем всей Европы. Компромиссом, устроившим всех, стал тайный брак, и 10 октября 1685 года Франсуаза Скаррон стала морганатической женой Людовика ХIV, "королевой с левой руки". Через год она пыталась мягко склонить короля к открытому признанию их брака, но Людовик дал слово родным - и был вынужден его держать. Мудрая Франсуаза не стала давить на мужа, и этим только упрочила свое огромное на него влияние.
Луи ХIV
У мадам де Ментенон было много недругов, и постепенно все они узнали, что у "богомолки" твердая рука и отличная память. Каждому, кто был высокомерен или невежлив с ней, рано или поздно приходилось просить прощения - и Франсуаза проявляла поистине королевское великодушие. Она никогда не спрашивала короля о делах - зато он частенько просил ее советов и почти всегда им следовал. Прогневить мадам де Ментенон означало "прогневить короля" - куда с большим правом, чем Людовик, бывшая нищая сирота могла теперь говорить: "Государство - это я!" Но она была слишком умна, чтобы делать это.
Людовик и Франсуаза прожили вместе тридцать лет. Все это время привязанность короля и его восхищение женой только увеличивались. Даже на смертном одре 77-летний монарх сказал своей 80-летней возлюбленной: "Меня утешает в смерти только то, что мы скоро опять соединимся". Это последнее признание в любви мало растрогало мадам де Ментенон. Выйдя из покоев короля, она пробормотала: "Эгоист! Ну и свидание он мне назначает!"
Франсуаза не торопилась на встречу с мужем. Она удалилась в монастырь Сен-Сир, где жила очень уединенно. Навещать мадам де Ментенон разрешалось только ее любимцу - Луи-Огюсту Мэнскому. "Вдовствующая королева" пережила мужа на четыре года. Говорят, перед смертью она велела сказать Луи-Огюсту, что любила его больше всех на свете - куда больше, чем боготворившего ее Людовика ХIV.
(с) Елена ЦЫМБАЛ