Дастин Хоффман: Место под солнцем
Одна из моих самых любимых статей
Сколько бы мы не считали себя мэтрами по части надувательства, как ближнего, так и мира в целом, стоит снять шляпу и признать: самый красивый обман столетия придумали все-таки американцы. Ибо что, как не обман, есть "великая американская мечта"? Скольких людей поманила она своим призрачным сиянием за океан, скольких вовлекла в дело, в котором преуспеть можно было только чудом, скольких заставила годами жестоко расплачиваться за юношеские мечты. Конечно, некоторым везло - ведь срывает же кто-то банк, играя в рулетку. А те, кто об этом услышал, твердо уверены - повезет и им! Они упрямо не желают брать в расчет того, что в выигрыше всегда остается казино, а на одного счастливчика приходятся десятки тысяч неудачников, спустивших все и безжалостно выброшенных за борт жизни. Да и те, кто всеми правдами и неправдами прорвался наверх, напоминают скорее не победителей, а голодных волков. Место под солнцем далось им дорого, и они готовы на все - даже превратить его в выжженную землю - лишь бы не допустить врага на завоеванную территорию. Этим чаще всего объясняется беспринципность известных политиков и финансистов, это же заставляет знаменитых актеров "тянуть одеяло на себя" и сметать на своем триумфальном пути к славе всех, кто имеет несчастье оказаться рядом. Впрочем, и их трудно осуждать: никто ведь не знает, сколько нервов, крови, усилий стоило им это возвышение, чем пришлось ради него пожертвовать, сколько раз - унижаться, юлить, ломать себя. Лучше всех из нынешних голливудских актеров об этом мог бы рассказать Дастин Хоффман. Его путь к успеху - это классический пример терний, после которых на звезды смотришь уже другими глазами.
Правда, в своей семье Дастин был не первой жертвой, попавшей под обаяние "американской мечты". Еще его дед в 20-е годы подался из родной Румынии в Америку, рассчитывая, что в "стране грез" он сможет открыть собственное дело и разбогатеть. Увы, его иллюзии скоро рухнули: "Парикмахерская Хоффмана" не приносила дохода, а отложенное на "черный день" быстро таяло - страна погрузилась в Великую Депрессию. Разочарование главы семьи было столь велико, что он повредился в уме и в конце концов пришлось отправить его в "психушку". Его жена - женщина с сильным характером - управляла парикмахерской более толково, но ее подросший сын Гарри решил, что на этом бизнесе отныне лежит проклятие. У него была своя "американская мечта" - Калифорния, богатый и прибыльный край, где наверняка сытнее, чем на голодном восточном побережье.
Но в Калифорнии Хоффманов тоже ничего не ждало. Гарри приехал в Голливуд и нашел там работу реквизитора. Более того, умный, талантливый и инициативный, он сумел выдвинуться и стать декоратором. От судьбы Хоффман хотел совсем немногого - место ассистента при каком-нибудь режиссере. Ради одной надежды на это он отдал Голливуду десять лет - пока знаменитый режиссер Капра, дружески относившийся к талантливому пареньку, не объяснил ему популярно: "Гарри, я бы взял тебя с удовольствием, но у нас на студии ассистентами режиссеров становятся только родственники руководства". Хоффман понял - и вскоре бросил работу в Голливуде, найдя более надежное для себя место агента по продаже мебели.
Наученный горьким опытом, он искренне хотел предостеречь своих сыновей от таких же ошибок. Но у тех уже были свои планы: Рональд хотел стать политиком, а Дастин - актером. И если на старшего - блестящего умницу - семья возлагала хоть какие-то надежды, то амбиции младшего казались отцу лишь проявлением упрямства - ну какой из Дастина актер?
Никому, кроме родителей Хоффман про свои мечты даже не заикался - его бы просто затравили. Маленький некрасивый еврей, он и так невыносимо страдал: соседи, одноклассники - высокие англосаксы - избрали его объектом для жестоких шуточек, подколов и издевательств. Юноша ненавидел даже свое имя: данное в честь высокого, плечистого киноковбоя Дастина Фарнума, оно само по себе было насмешкой, тем более обидной, что было созвучно другому слову, означавшему "мусорник". Именно так и называли Хоффмана мучители, когда уставали "проезжаться" по его росту. "Для них я был не просто "карликом" или "коротышкой" - я был "обрубком человечины", - горько бросил впоследствии уже знаменитый актер.
Но пока ничто не предвещало будущего успеха, и родители отчаянно пытались предостеречь сына от рокового шага. Чтобы Дастин прочувствовал, что с его внешними данными в театр и кино соваться нечего, отец пристроил его в Плэйхаус, школу для начинающих киноактеров, поставлявшую Голливуду, в основном, ковбоев. Естественно, что коротконогий Хоффман вызывал там всеобщее презрение. Учителя давали юноше понять, что он "ошибся дверью", а из сокурсников ему симпатизировал только такой же "нетипажный" актер, как и он, - Джин Хэкмен. "Дастин, может, ты переключишься на музыку?" - молила мать. Сын попытался сделать ей приятное, но, проучившись год в колледже, понял, что тяга к театру сильнее его. "Я поеду в Нью-Йорк и стану театральным актером", - заявил он родителям. Отец лишь развел руками: в Нью-Йорке у них не было ни друзей, ни жилья. Но увещевания были бесполезны. Гарри понимал, что "вправить мозги" упрямцу сможет только жизнь.
И жизнь занялась этим очень энергично. В театральных школах, которые пытался штурмовать Дастин, ему сразу указывали на дверь: "Вы нам не подходите". Эта фраза стала заклятьем: через год Хоффман мог процитировать сотню ее эквивалентов разной степени грубости. Ни один, даже самый дешевый агент не соглашался представлять его интересы, а частные учителя, видя, с каким бешеным усердием трудится актер на репетициях, лишь сочувственно вздыхали: бедный, он не понимает, что все это бесполезно! На учителей, агентов и жизнь требовались деньги, и Дастин брался за любую работу. Официант в ресторане, продавец игрушек в супермаркете - эти должности он считал синекурами. Ведь были и другие: санитар в "психушке" (Хоффман вскоре понял, что или уволится, или сам превратится в больного), машинистка (после этой работы он не чувствовал своих пальцев), ночной сторож в парке. По сравнению с ним старый приятель Хэкмен жил по-королевски: у него было постоянное место грузчика в мебельном магазине и крошечная однокомнатная квартирка. Хэкмен был уже женат, но щедро предоставлял бездомному другу свою кухню, где тот спал прямо на полу. Но это было уже что-то: до этого Дастин ночевал в рефрижераторе, работавшем в половину мощности.
Шли годы, а сдвиги, которых титаническими усилиями добивался актер, были крайне незначительными. Уверенность в своих силах таяла, и только природное упрямство удерживало Хоффмана от самоубийства. На Бродвее его не брали даже на "Кушать подано!", и Дастин решил попробовать себя в авангардных театрах. В конце тоннеля наконец забрезжил свет: кто-то заметил страсть, исполнительность и бескорыстие актера - большую роль тот был готов играть почти бесплатно. И не просто играть, а выкладываться полностью, каждый раз показывая все, на что способен.
Это оценили. Его имя промелькнуло в газетах, а телевариант одной из пьес с его участием - на образовательном канале. В 1967 году Хоффману предложили и первую роль в кино - как водится, почти эпизод в низкобюджетном фильме. А дальше наконец-то вмешался Его Величество Случай: модный режиссер Майк Николс, искавший актера на главную роль в фильме "Выпускник", увидел Хоффмана в спектакле - и прислал ему приглашение на пробы. Это было настолько невероятным, что, разволновавшись, блестящий актер Хоффман пробу "завалил": был закомплексованным, неуклюжим. Но по иронии судьбы именно это и требовалось для роли - вскоре, не верящий собственным ушам, Дастин услышал, что взяли именно его.
"Выпускник" был тем самым принцем, который сделал изрядно замученную жизнью Золушку-Хоффмана знаменитым. Не просто знаменитым: бешено популярным! У актера появились деньги, поклонники, им заинтересовались газеты, и - наконец-то! - девушки! Дастин был так счастлив, что своих фанатов приглашал домой и поил соком, никому не отказывал в интервью, и вскоре женился - на первой же красавице, сделавшей ему аванс, - балерине Энн Бирн. Но семья была на втором плане: Дастину хотелось работать, работать и работать! Понимая, что пока пользуется спросом, он отвергал однотипные предложения и искал что-то, что дало бы возможность в полную мощь проявить свой талант. Чем невероятнее и тяжелее была роль, тем больше Хоффман хотел ее сыграть. Актер, десять лет ждавший возможности показать себя, теперь делал это с блеском - номинации на "Оскар" сыпались одна за другой.
Правда, все, кто с ним работал, жаловались на трудный характер новой "звезды". "Хоффман капризен, как примадонна" - говорила Джессика Ланж. "Актер "тянет одеяло на себя" и терпеть не может тех, кто играет не хуже его", - вторила ей Фэй Данауэй. Дастин и сам не скрывал, что, смотря каждый фильм со своим участием, судорожно подсчитывает, кого в ленте больше - его или партнера. Из-за этого он неоднократно ссорился с режиссерами, требуя допустить его к окончательному монтажу картины, и злился на партнерш, которых оператор "снимал более удачно". А его конфликт с Сидни Поллаком на съемках "Тутси" стал почти хрестоматийным: после него режиссер зарекся когда-либо работать с Хоффманом. "Но фильм-то получился хорошим, - оправдывался актер. - Да, очень личным. Я хотел - и показал все, что мне пришлось пережить на пути к славе. И зрителям это понравилось. Между прочим, "Тутси" - самый кассовый фильм за всю карьеру Поллака".
Чрезмерное увлечение Хоффмана работой привело к тому, что в конце 70-х он расстался с первой женой. Та тоже решила делать карьеру, - и бросила на мужа двух маленьких детей. Вскоре актер поставил вопрос ребром: или хозяйством занимаешься ты, или мы расстаемся. Энн выбрала карьеру. Но, будучи "семейным" по складу характера, Дастин недолго оставался холостяком. Его первый же серьезный роман - с молоденькой юристкой Лайзой Готтзеген - вскоре закончился свадьбой. Сейчас у пары уже шестеро детей, и Лайза считает, что у нее нет оснований жаловаться на жизнь: Хоффман - один из самых верных мужей Голливуда.
Отношения Хоффмана со своими "звездными" партнерами всегда оставляли желать лучшего. Дастин не скрывал, что был очень расстроен, когда третьего "Оскара" в 1997 году получил не он, а недолюбливаемый им Джек Николсон. С другим представителем "большой четверки" - Аль Пачино - у актера вообще взаимная тихая ненависть: продюсерам давно известно, что лучший способ заставить Хоффмана согласиться на роль - распустить слух, что она предложена и Пачино. А вот с Робертом Де Ниро Хоффман даже подружился. Они дважды вместе играли в фильмах, причем в одном из них Де Ниро не только уступил приятелю главную роль, но и согласился "стать" одного с ним роста (в реальности Де Ниро выше Хоффмана на 20 сантиметров). В одном интервью, называя Хоффмана в числе своих друзей, Де Ниро заметил: "О Дастине говорят много глупостей. На самом деле его самый большой недостаток - святая вера в то, что только он знает, как все делать правильно. Но, поверьте, никто не страдает от этого больше, чем сам Дастин. В "Плутовстве" он сыграл в какой-то мере самого себя - большого ребенка, иногда невыносимого, но, в целом, симпатичного".
Сам же Хоффман никак не реагирует на отзывы коллег и выпады газетчиков. Правда, в одном интервью он заметил: "Почему я должен кому-то уступать? Я и так отдал славе слишком много - времени, здоровья, сил. И потом - место под солнцем должно принадлежать лучшим. А разве я - не лучший?"
(с) Елена Цымбал
Сколько бы мы не считали себя мэтрами по части надувательства, как ближнего, так и мира в целом, стоит снять шляпу и признать: самый красивый обман столетия придумали все-таки американцы. Ибо что, как не обман, есть "великая американская мечта"? Скольких людей поманила она своим призрачным сиянием за океан, скольких вовлекла в дело, в котором преуспеть можно было только чудом, скольких заставила годами жестоко расплачиваться за юношеские мечты. Конечно, некоторым везло - ведь срывает же кто-то банк, играя в рулетку. А те, кто об этом услышал, твердо уверены - повезет и им! Они упрямо не желают брать в расчет того, что в выигрыше всегда остается казино, а на одного счастливчика приходятся десятки тысяч неудачников, спустивших все и безжалостно выброшенных за борт жизни. Да и те, кто всеми правдами и неправдами прорвался наверх, напоминают скорее не победителей, а голодных волков. Место под солнцем далось им дорого, и они готовы на все - даже превратить его в выжженную землю - лишь бы не допустить врага на завоеванную территорию. Этим чаще всего объясняется беспринципность известных политиков и финансистов, это же заставляет знаменитых актеров "тянуть одеяло на себя" и сметать на своем триумфальном пути к славе всех, кто имеет несчастье оказаться рядом. Впрочем, и их трудно осуждать: никто ведь не знает, сколько нервов, крови, усилий стоило им это возвышение, чем пришлось ради него пожертвовать, сколько раз - унижаться, юлить, ломать себя. Лучше всех из нынешних голливудских актеров об этом мог бы рассказать Дастин Хоффман. Его путь к успеху - это классический пример терний, после которых на звезды смотришь уже другими глазами.
Правда, в своей семье Дастин был не первой жертвой, попавшей под обаяние "американской мечты". Еще его дед в 20-е годы подался из родной Румынии в Америку, рассчитывая, что в "стране грез" он сможет открыть собственное дело и разбогатеть. Увы, его иллюзии скоро рухнули: "Парикмахерская Хоффмана" не приносила дохода, а отложенное на "черный день" быстро таяло - страна погрузилась в Великую Депрессию. Разочарование главы семьи было столь велико, что он повредился в уме и в конце концов пришлось отправить его в "психушку". Его жена - женщина с сильным характером - управляла парикмахерской более толково, но ее подросший сын Гарри решил, что на этом бизнесе отныне лежит проклятие. У него была своя "американская мечта" - Калифорния, богатый и прибыльный край, где наверняка сытнее, чем на голодном восточном побережье.
Но в Калифорнии Хоффманов тоже ничего не ждало. Гарри приехал в Голливуд и нашел там работу реквизитора. Более того, умный, талантливый и инициативный, он сумел выдвинуться и стать декоратором. От судьбы Хоффман хотел совсем немногого - место ассистента при каком-нибудь режиссере. Ради одной надежды на это он отдал Голливуду десять лет - пока знаменитый режиссер Капра, дружески относившийся к талантливому пареньку, не объяснил ему популярно: "Гарри, я бы взял тебя с удовольствием, но у нас на студии ассистентами режиссеров становятся только родственники руководства". Хоффман понял - и вскоре бросил работу в Голливуде, найдя более надежное для себя место агента по продаже мебели.
Наученный горьким опытом, он искренне хотел предостеречь своих сыновей от таких же ошибок. Но у тех уже были свои планы: Рональд хотел стать политиком, а Дастин - актером. И если на старшего - блестящего умницу - семья возлагала хоть какие-то надежды, то амбиции младшего казались отцу лишь проявлением упрямства - ну какой из Дастина актер?
Никому, кроме родителей Хоффман про свои мечты даже не заикался - его бы просто затравили. Маленький некрасивый еврей, он и так невыносимо страдал: соседи, одноклассники - высокие англосаксы - избрали его объектом для жестоких шуточек, подколов и издевательств. Юноша ненавидел даже свое имя: данное в честь высокого, плечистого киноковбоя Дастина Фарнума, оно само по себе было насмешкой, тем более обидной, что было созвучно другому слову, означавшему "мусорник". Именно так и называли Хоффмана мучители, когда уставали "проезжаться" по его росту. "Для них я был не просто "карликом" или "коротышкой" - я был "обрубком человечины", - горько бросил впоследствии уже знаменитый актер.
Но пока ничто не предвещало будущего успеха, и родители отчаянно пытались предостеречь сына от рокового шага. Чтобы Дастин прочувствовал, что с его внешними данными в театр и кино соваться нечего, отец пристроил его в Плэйхаус, школу для начинающих киноактеров, поставлявшую Голливуду, в основном, ковбоев. Естественно, что коротконогий Хоффман вызывал там всеобщее презрение. Учителя давали юноше понять, что он "ошибся дверью", а из сокурсников ему симпатизировал только такой же "нетипажный" актер, как и он, - Джин Хэкмен. "Дастин, может, ты переключишься на музыку?" - молила мать. Сын попытался сделать ей приятное, но, проучившись год в колледже, понял, что тяга к театру сильнее его. "Я поеду в Нью-Йорк и стану театральным актером", - заявил он родителям. Отец лишь развел руками: в Нью-Йорке у них не было ни друзей, ни жилья. Но увещевания были бесполезны. Гарри понимал, что "вправить мозги" упрямцу сможет только жизнь.
И жизнь занялась этим очень энергично. В театральных школах, которые пытался штурмовать Дастин, ему сразу указывали на дверь: "Вы нам не подходите". Эта фраза стала заклятьем: через год Хоффман мог процитировать сотню ее эквивалентов разной степени грубости. Ни один, даже самый дешевый агент не соглашался представлять его интересы, а частные учителя, видя, с каким бешеным усердием трудится актер на репетициях, лишь сочувственно вздыхали: бедный, он не понимает, что все это бесполезно! На учителей, агентов и жизнь требовались деньги, и Дастин брался за любую работу. Официант в ресторане, продавец игрушек в супермаркете - эти должности он считал синекурами. Ведь были и другие: санитар в "психушке" (Хоффман вскоре понял, что или уволится, или сам превратится в больного), машинистка (после этой работы он не чувствовал своих пальцев), ночной сторож в парке. По сравнению с ним старый приятель Хэкмен жил по-королевски: у него было постоянное место грузчика в мебельном магазине и крошечная однокомнатная квартирка. Хэкмен был уже женат, но щедро предоставлял бездомному другу свою кухню, где тот спал прямо на полу. Но это было уже что-то: до этого Дастин ночевал в рефрижераторе, работавшем в половину мощности.
Шли годы, а сдвиги, которых титаническими усилиями добивался актер, были крайне незначительными. Уверенность в своих силах таяла, и только природное упрямство удерживало Хоффмана от самоубийства. На Бродвее его не брали даже на "Кушать подано!", и Дастин решил попробовать себя в авангардных театрах. В конце тоннеля наконец забрезжил свет: кто-то заметил страсть, исполнительность и бескорыстие актера - большую роль тот был готов играть почти бесплатно. И не просто играть, а выкладываться полностью, каждый раз показывая все, на что способен.
Это оценили. Его имя промелькнуло в газетах, а телевариант одной из пьес с его участием - на образовательном канале. В 1967 году Хоффману предложили и первую роль в кино - как водится, почти эпизод в низкобюджетном фильме. А дальше наконец-то вмешался Его Величество Случай: модный режиссер Майк Николс, искавший актера на главную роль в фильме "Выпускник", увидел Хоффмана в спектакле - и прислал ему приглашение на пробы. Это было настолько невероятным, что, разволновавшись, блестящий актер Хоффман пробу "завалил": был закомплексованным, неуклюжим. Но по иронии судьбы именно это и требовалось для роли - вскоре, не верящий собственным ушам, Дастин услышал, что взяли именно его.
"Выпускник" был тем самым принцем, который сделал изрядно замученную жизнью Золушку-Хоффмана знаменитым. Не просто знаменитым: бешено популярным! У актера появились деньги, поклонники, им заинтересовались газеты, и - наконец-то! - девушки! Дастин был так счастлив, что своих фанатов приглашал домой и поил соком, никому не отказывал в интервью, и вскоре женился - на первой же красавице, сделавшей ему аванс, - балерине Энн Бирн. Но семья была на втором плане: Дастину хотелось работать, работать и работать! Понимая, что пока пользуется спросом, он отвергал однотипные предложения и искал что-то, что дало бы возможность в полную мощь проявить свой талант. Чем невероятнее и тяжелее была роль, тем больше Хоффман хотел ее сыграть. Актер, десять лет ждавший возможности показать себя, теперь делал это с блеском - номинации на "Оскар" сыпались одна за другой.
Правда, все, кто с ним работал, жаловались на трудный характер новой "звезды". "Хоффман капризен, как примадонна" - говорила Джессика Ланж. "Актер "тянет одеяло на себя" и терпеть не может тех, кто играет не хуже его", - вторила ей Фэй Данауэй. Дастин и сам не скрывал, что, смотря каждый фильм со своим участием, судорожно подсчитывает, кого в ленте больше - его или партнера. Из-за этого он неоднократно ссорился с режиссерами, требуя допустить его к окончательному монтажу картины, и злился на партнерш, которых оператор "снимал более удачно". А его конфликт с Сидни Поллаком на съемках "Тутси" стал почти хрестоматийным: после него режиссер зарекся когда-либо работать с Хоффманом. "Но фильм-то получился хорошим, - оправдывался актер. - Да, очень личным. Я хотел - и показал все, что мне пришлось пережить на пути к славе. И зрителям это понравилось. Между прочим, "Тутси" - самый кассовый фильм за всю карьеру Поллака".
Чрезмерное увлечение Хоффмана работой привело к тому, что в конце 70-х он расстался с первой женой. Та тоже решила делать карьеру, - и бросила на мужа двух маленьких детей. Вскоре актер поставил вопрос ребром: или хозяйством занимаешься ты, или мы расстаемся. Энн выбрала карьеру. Но, будучи "семейным" по складу характера, Дастин недолго оставался холостяком. Его первый же серьезный роман - с молоденькой юристкой Лайзой Готтзеген - вскоре закончился свадьбой. Сейчас у пары уже шестеро детей, и Лайза считает, что у нее нет оснований жаловаться на жизнь: Хоффман - один из самых верных мужей Голливуда.
Отношения Хоффмана со своими "звездными" партнерами всегда оставляли желать лучшего. Дастин не скрывал, что был очень расстроен, когда третьего "Оскара" в 1997 году получил не он, а недолюбливаемый им Джек Николсон. С другим представителем "большой четверки" - Аль Пачино - у актера вообще взаимная тихая ненависть: продюсерам давно известно, что лучший способ заставить Хоффмана согласиться на роль - распустить слух, что она предложена и Пачино. А вот с Робертом Де Ниро Хоффман даже подружился. Они дважды вместе играли в фильмах, причем в одном из них Де Ниро не только уступил приятелю главную роль, но и согласился "стать" одного с ним роста (в реальности Де Ниро выше Хоффмана на 20 сантиметров). В одном интервью, называя Хоффмана в числе своих друзей, Де Ниро заметил: "О Дастине говорят много глупостей. На самом деле его самый большой недостаток - святая вера в то, что только он знает, как все делать правильно. Но, поверьте, никто не страдает от этого больше, чем сам Дастин. В "Плутовстве" он сыграл в какой-то мере самого себя - большого ребенка, иногда невыносимого, но, в целом, симпатичного".
Сам же Хоффман никак не реагирует на отзывы коллег и выпады газетчиков. Правда, в одном интервью он заметил: "Почему я должен кому-то уступать? Я и так отдал славе слишком много - времени, здоровья, сил. И потом - место под солнцем должно принадлежать лучшим. А разве я - не лучший?"
(с) Елена Цымбал