Из поездок по Семиречью. Санташ и северо-восток Иссык-куля.
Прохождение пограничного перехода Кеген/Каркыра у нас заняло 20 минут, т.к., приехав к моменту открытия, в очереди мы были четвертые. Говорят, что иногда приходится стоять час - полтора, но это если не повезет, в то время как переход границы с западной стороны хребта за такое время наоборот - везение. На Кордае в сезон отпусков запросто простоять на границе и пять часов. Тем более в этом году, когда киргизские фуры отстояв очередь заезжают к нам на ближайшую заправку, заправив полный бак, торопятся опять в очередь на границу к себе.
КПП лежит в южной части плато Каркара километрах в десяти от села Каркара. Еще пару лет назад асфальт заканчивался в селе, а дальше шла грунтовка. Сейчас грунтовки осталось только 4 километра. С киргизской же стороны как было 40 километров, так и осталось, не смотря на обещания довести асфальт до границы. Работы там и в самом деле ведутся, но как-то не сильно интенсивно.
[Spoiler (click to open)]Сразу после развала Союза было принято решение о совместном использовании этого места населением обоих государств, но к 2001-му году от этого отказались и подписали новое соглашение о границе, определив четкую линию, немного отличающуюся от внутренней советской границы. Сейчас плато пересекает добротный, высокий забор с колючей проволокой от реки и до возвышения Кунгея, километров 10 длиною. От КПП до склонов Терскея надо будет проехать еще километров 6, потом дорога расходится, правая идет на Санташ, а левая к киргизскому селу Каркара и урочищу Чаркудук в верховьях р. Каркары. В этом месте стоит указатель, судя по которому Алма-Ата сохранилась не только в России, но и в Киргизии. Похоже, что на новый указатель денег за 30 лет не нашлось.
От этого указателя до перевала примерно 10 километров на запад. Если не знать где он находится, то наверняка можно проскочить его не заметив, т.к. подъем и спуск с него очень плавные. В этом месте Кунгей и Терскей разделены проходом шириной менее полутора километров. Граница между двумя странами проходит по перевалу, и дорога после КПП идет то по казахской, то по киргизской территории. Каких-то указателей здесь нет, как и забора, который проходит в районе КПП.
Санташ разделяет не только хребты и страны, но и два бассейна. Стекающие восточнее Каркара и Текес - Балхашский бассейн, а западнее Тюп и Жергалан - Исыккульский. От Санташа до Тюпа меньше 5 километров, а до Каркары чуть более 10.
На советской и гугл карте перевал называется не Санташ, а Сыптас. Санташ на этих картах тоже есть, но он западнее и разделяет бассейны рек Тюп и Жергалан по хребту Тосма. И это не просто опечатка на картах, а устоявшаяся вековая ошибка.
Первое письменное упоминание об этом перевале из тех, что мне известны, датировано 1825-м годом. В августе того года в этих местах побывал русский отряд, в составе которого был лекарь омского гарнизона по фамилии Зибберштейн. Кроме всего прочего интересного он в своем дневнике оставил и следующую запись:
Горы Сентажа, где находятся четыре китайские караула, имеют название свое от двух разнородных причин: торговцы имянуют их Сын-тажем, что на русском слоге означает прорыв чрез горы; это название кажется справедливее другого: ибо тут действительно оканчивается последняя цепь гор Алатау, а далее простираются уже ровные места. Но следуя киргизскому баснословию, они в слове Сентаж принимают на себя событие. Сентаж в русском переводе есть миллион камней. Название сие, как уверяют киргизы, произошло от того, что бывший владетель Азии Чингис-Хан, намереваясь завоевать нынешние пограничные города Китая, на этом месте захотел исчислить свое войско и, как закон магометанской считать оное воспрещает, то Чингис-Хан приказал каждому всаднику взявши камень бросать в одну кучу, где и было насчитано целый миллион тех камней.
После ночлега нашего в горах Сентажа, мы около половины другого дня, появились у самых китайских караулов, имянуемых Мерке, Чарын, Каркоры и Корджар, но не желая ими быть замечен, я старался сколь можно иметь от них скрытное направление, довольствуясь одним поверхностным взглядом разведанием, на коих и делаю мое о них заключение.
Следующее упоминание о перевале есть у Ч. Валиханова и П. Семенова, они оба посетили его в 1856-м году, первый весной, а второй осенью. Но Семенов, в отличии от Валиханова, не упоминает названия Санташ, хотя судя по маршруту он проходил это место. У него описание перевала есть в дневнике экспедиции 1857-го года. Оба они повторяют ту же самую легенду, что и Зибберштейн, но только вместо Чингисхана появляется Тамерлан. С тех пор эту легенду, записанную почти 200 лет назад, повторяют все, кто говорит о перевале. Понятно дело, что ничего общего эта легенда с реальностью не имеет. На Каркаре более сотни курганов и все они стояли здесь еще за тысячу лет до Чингиз-хана. Это сакские курганы, а санташский отличается от остальных только тем, что камни не засыпали грунтом. Это редкий курган, но он не является каким-то исключением, так как даже в Семиречье подобные курганы есть и на плато Асы, и на перевале Уйгентас, а так же они есть и на Алтае, и в Южной Сибири.
Т.е. вплоть до революции перевал назывался именно Санташ. Впервые название переместилось в другое место осенью 1916-го года в докладной записке хорунжего Фон Берга, где он рассказывает о боевых действиях на Каркаре. По его записям Санташ помещается туда же куда и на советских картах. Через десять лет А. Брискин пишет книгу «В краю семи рек» в которой утверждает, что с Санташа видно село Лизогубовку, но при этом на нем есть два каменных кургана. В послевоенном советском издании мемуаров Семенова есть карта его маршрутов, где Санташ перемещен на тоже место, что и на советских картах, хотя самому тексту эта карта не соответствует. Семенов называет это место Кызылкия, а не Санташ, но говорит не о перевале, а о хребте, т.е. тоже путается, как и люди издававшие его мемуары. Хребет, разделяющий реки Жергалан и Тюп, называется Тосма, а перевал через него - Кызылкыя. Это же имя сейчас дали и бывшей русской Лизогубовке, которая в советское время была Советским и лежит к западу от перевала. Кургана только на нем нет, так что и Брискин тоже говорил не правду.
Кроме кургана здесь есть и другие памятники. Один советский, второй американский, третий киргизский.
Когда я ехал от основной дороги к кургану на машине, то удивился перилам моста, которые, как мне тогда показалось, стоят на ровном месте. На самом деле, не на ровном, это мост через запущенный перепускной арык. Его видно и на советских и на гугл картах. Прорыт он был в советское время между реками Каркара и Тюп как средство от постоянного падения уровня Иссык-куля с целью переправить в него часть воды из Каркары. Очевидно, пятнадцатикилометровый канал какое-то время действовал, но с развалом пришел в негодность. В независимой Киргизии были планы его восстановить и деньги на это даже закладывали в бюджет, т.к. проблема никуда не делась, но планам так и не суждено было сбыться. После межгосударственного раздела Каркары 2001-го года начало и конец канала остались в Киргизии, а середина в Казахстане, который категорически против его восстановления. В Советские время Мойнакской ГЭС не было, и вода эта была не нужна, а сейчас она есть, и отбор воды из Каркары будет влиять на ее работу. Вот и остались эти перила моста в пяти километрах от ближайшей реки как напоминание о стране, которой больше нет.
После развала Союза здесь появился еще одни памятник в честь события затрагивающего казахский и киргизский народы. Он был посвящен казаху Валиханову, который в этих местах записал один из эпизодов киргизского эпоса Манас, ныне включенного в наследие Юнеско. Подробности мне не известны, но говорят, что поставили его на деньги гражданина США. Фото я нашел в интернете. Существует ли памятник сейчас, я не могу сказать, т.к. об его наличии узнал только после поездки и на месте внимания не обратил. На глаза он не попался, если и остались, то, скорее всего, лежат на земле эти камни.
Зато внимание мое привлек третий памятник, киргизский. Стоит он там же где стоял американский и поставили его в августе 2011-го. Ни слова на русском на нем нет (да и вообще, текст сложно прочесть, буквы выцвели), поэтому пришлось обратиться к внучке автора строк на камне, которая живет сейчас в городе Москва. Она любезно поделилась информацией о том, что это первые строчки одного из произведений киргизского писателя Жусупа Турсунбекова из книги «Слушай земля». Эту книгу, насколько я знаю, на русский язык никто не переводил, она есть только на киргизском и то ее не найти. Строчки там следующего содержания, в переводе Асель Данияровой:
На этой земле - дух печали,
На этой земле - дух прошлых страданий.
Мой друг умер здесь от голода
И теперь лежат его незахороненные останки!
И другие жертвы истощения здесь лежат,
Их останки достались стервятникам.
Когда я думаю об этом,
Картина встает перед моими глазами,
И я преисполняюсь гневом и печалью.
Автор этих строк - киргиз рода богу, 1910-го года рождения. После восстания, в возрасте 6 лет, он вместе с родителями бежал в Китай. После революции его семья вернулась в эти места, но родители умерли и его забрали в детский дом который располагался в помещениях бывшего православного монастыря на берегах Иссык-куля, который частично сожгли его соплеменники во время восстания. Потом работал во Фрунзе, учился в Твери, ушел на фронт в 1941-м и погиб в 1944 на Калининском фронте.
Километрах в шести западнее Санташа, у Тюпа, дорога раздваивается, одна идет вдоль Тюпа, а вторая на перевал Кызылкия к Караколу. Чуть западнее этого места стоит ферма и, наверное, раньше был пост милиции, т.к. есть шлагбаум с большой надписью МИЛИЦИЯ. Для меня это, так же как и «Алма-Ата» было отсылкой к детству, когда я еще видел такую надпись на желтых жигулях-копейке с синей полоской. В Казахстане милиции уже как четверть века нет, а в Киргизии и Узбекистане она сохранилась.
Сейчас ферма называется Кек-Джайык, а в советское время носила название Бошарино и, в отличии от более восточных сел Санташ и Каркыра, относится к Акссуйскому району, а не Иссыкульскому.
У упомянутого ранее Фон Берга есть упоминание об этом месте, которое проясняет советского название фермы.
Разогнав киргиз и приняв меры охранения я двинулся далее, приехал на пасеку Башарина ущелья Санташского перевала. Первое мое впечатление было такое, что помощь моя уже тут не нужна, ибо по видимому все жители перебиты, ворота был открыты настеж, окна выбиты, двери выломаны, в комнатах все разграблено, переломано, кровати опрокинуты, на полу лежали: топор, вилы и косы, обошедши весь дом, двор и соседние постройки и не находя ни одной живой души, я думал, что все убиты и куда либо брошены, кроме того было лишь 2 часа ночи и за темнотой трудно было, что либо осмотреть. Решил ехать далее искать пасеки, для чего вернулся немного назад, влево по течению р. Тюпа, наткнулся на пасеку Зубова. После долгих усилий и криков, мне удалось вызвать хозяина пасеки, оказавшегося целым, у него же находился и Башарин. Расспросив в чем дело, я узнал следующее: около 9 часов вечера, киргизы числом около 300 человек спустились с гор и кинулись на пасечников, угоняли у них скот и затем начали грабить и убивать. Семья Башарина спаслась лишь потому, что во время грабежа убежала в лес, сам же Башарин, получил рану серпом в спину и отбиваясь от киргиз тоже кинулся в лес, наблюдая за грабежом киргиз. Грабеж этот, продолжался бы и далее, но в это время киргизы услышали наши выстрелы, что были произведены нами по засаде и кинулись бежать обратно в горы.
К слову сказать, пасеки в этом месте стоят, как и более века назад стояли. Их тут намного больше казахстанской части Каркары. В некоторых местах мед продается и, судя по продавцам, держат пасеки, как и раньше, русские. Литр 300 сом стоит, примерно столько же сколько и в окрестностях Алматы. Есть горный и степной, оба хороши, но я бы не сказал, что он сильно отличается от меда наших гор или меда российского и казахстанского Алтая. Между пасек стоят киргизские юрты и бродит скот. Не узнавал, но больше похоже на этноаулы, т.е. это платные места отдыха на природе.
От бывшей пасеки Бошарина дорога, как и раньше, идет вдоль реки Тюпа к бывшему русскому старожильческому селу Преображенскому, 1869 года основания. Еще с царских времен параллельно с Преображенским использовалось туземное название Тюп, которое после революции, как и во многих других местах, стало единственным.
Долина Тюпа.
До Тюпа по дороге стоят возникшие в советское время селения: Сары Тологой, Кен Суу, Санташ, Жилубулак, Чонташ, Кайнар, Корумды, Куочи и Талдысуу. Немного севернее дороги стоят Шаты и Ичкесу. Некоторые названия повторяют имена казахских аулов по ту сторону хребта. На вид села чисто киргизские, ни самих русских, ни русских кладбищ, я нигде не видел. Поля возле сел все засеяны и если возле Алматы пшеницу местами уже убрали к тому времени, то здесь она еще не вызревшая была. Больше всего в этих местах мое внимание привлеки киргизские кладбища, они определенно отличаются от казахских. Русское кладбище было только на окраине Тюпа на высоком берегу реки. Обходя само Преображенское дорога за ним расходится. Восточная идет в Каракол, а западная, вдоль озера к бывшему Рыбачьему. К западу от Тюпа идут села, особо ничем не отличающиеся от тех, что я видел перед Тюпом. Бывшие Сары-булак и Луговое сейчас объединенные под одним именем Балбай, бывшее Курменты и Акбулак сейчас получившие название последнего. За Акбулаком есть поворот в сторону озера к небольшому поселку под нынешним названием Ак-булун (в советское и царское время это место называлось Светлый мыс). Не знал его историю, да и времени не было, поэтому не заезжал туда, а зря как оказалось. Предполагается, что в этом месте стоял христианский храм еще до крещения Руси, толи армянский, толи несторианский. Таких храмов было несколько на Иссык-куле и по всему Семиречью. Уровень воды в озере постоянно ходит, поэтому часть построек и даже древних поселений, типа столицы усуней, сейчас скрыты под водой. Во времена «великой замятни» эти храмы исчезли в наших местах. В 1881-82 году уже РПЦ здесь был основан Свято-Троицкий мужской монастырь. В Туркестанской епархии он был скорее местом ссылки, чем чем-то желанным для служителей церкви. К тому же постройки были разрушены землетрясением 1887 года, и после этого там оставалось только три монаха. Но места были хорошие. В следующее десятилетие монастырь был восстановлен и, по сути, находился на само обеспечении. На приданных ему землях, были распаханы поля, разбиты пасеки, имелась своя кузня и скот, налажено рыболовство. В 1898-м монахами была открыта школа для русских и киргизских детей (в которой учили не только грамоте, но и азам земледелия), а так же первый приют на 36 мальчиков, причем так же - и киргиз, и славян. В 1916-м году монастырь, как и большая часть окрестных русских сел, был разграблен и уничтожен, невредимыми остались лишь несколько построек. 7 из 35 монахов были убиты, а церковную утварь находили казаки Фон-Берга у избиваемых ими киргиз и дунган на Каркаре. В 1919 году монастырь был официально закрыт.
В 1926-м году здесь был открыт второй детский дом, в котором как раз и воспитывался Жусуп Турсунбеков. Потребность в этом заведении была, так как в крае оставалось много беспризорных детей после восстания и последовавшей за ним гражданской войной. В 30-е годы приют опять закрылся, чтобы в третий раз открыться уже в 1941-м и принять эвакуированных детей Ленинграда. В 1948-м дети были возвращены в Ленинград, а приют опять закрыт. В 1950-м детский дом был в четвертый раз восстановлен, но теперь рядом с ним появился и техникум под названием - специальное технический училище №1, где воспитанники сразу получали образование. Учебное заведение вроде и сейчас существует, а вот детский дом к 80-м закрыли. Ну и пятый раз детский приют открылся через сто лет после первого, когда внучка директора второго детского дома выкупила здесь землю и открыла частный детский дом Мээрим булагы (Источник милосердия). На воспитании находятся дети 10 национальностей из различных стран СНГ. Хозяйка - киргизка, но принявшая православие. На территории осталась пара зданий не сожжённых в 1916-м, трапезная и часовня, кажется. Какое-то из зданий нынешние хозяева восстановили лет десять назад под православный храм. Так же как и у монастыря у нынешнего детского дома свое подсобное хозяйство, которым они живут. Говорят дети на двух языках, русском и киргизском.
За Акбулаком будут Беловодск и Фрунзе, а за ними Кутурга и Ойтал. Если первые два основаны при Союзе, то последние - еще до революции. Кутурга - 1911 года изначально была Полтавским (по месту откуда прибыли поселенцы), но еще в первые годы стала Озерно-Фольбаумовским, очевидно, в честь русского немца, губернатора Семиреченской области, усмирителя мятежа на броненосце «Князь Потемкин-Тавлический», ну и, как некоторые считают, человека причастного к организации восстания 1916-го года.
Ойтал - бывшее Алексеевское, 1872-го года основания. Оба села, как и монастырь, были сожжены в 1916-м и восстанавливались уже в гражданскую или после нее под нынешними именами. Именно в этих селах мне показалось, что здесь были русские, хотя их прошлые названия и историю я узнал только после поездки. На обратном пути бабулю видел здесь русскую и дома некоторые хоть и обветшалые изрядно, но все же того же типа постройки, что и в наших бывших русских селах. До этих сел по той дороге, что мы ехали намека на присутствие здесь русских я не заметил, т.к. кладбище тюпское лишь на обратном пути увидел.
За Ойталом шли три села Орюктю, одно из сел дореволюционное, но не русское, а киргизское, как и Темировка которая дальше стоит. Такие села появились перед восстанием, потому, что землю под кочевки у киргиз отобрали и им приходилось переходить на оседлый образ жизни.
За Орюктами идет Жаркынбаево, бывшая русская Каменка 1912-го года, переименованная в честь местного героя ВОВ в 80-е. Далее идут еще три бывших русских села, старожильческое Ананьево и столыпинские Семеновка и Григорьевка.
Ананьево официально было основано в 1871-м году. Ну а не официально люди здесь, как и в моем родном селе, которое стоит ровно за хребтом по прямой в 70 километрах, жили здесь и до этого. Село основано, такими же, как и в Тургени, воронежскими крестьянами, которые отправились на поиски свободной земли после отмены крепостного права на тогдашнюю окраину страны. Село было основано под именем Сазановки, то ли из-за сазана которым был в то время богат Иссык-куль, то ли по тюркскому слову саз - грязь (именно эта версия дана у Брискина в 1926-м году). Это слово, как и некоторые другие, позаимствованное у казахов и киргиз местными сельскими русскими и сейчас используется в обиходной речи. Село, вроде как, изначально было ближе к озеру, в более низком месте, и только потом, после землетрясений и изменения уровня воды, оно было перенесено ближе к горам на нынешнее место. Еще в начале 70-х годов позапрошлого века, как и в Тургени здесь был построен православных «каменный» храм, в честь Николая Чудотворца. В 1916-м, на ряду в Преображенским это было одно из двух сел на пути от Рыбачьего до Каракола где смогли найти спасение русские во время восстания киргиз. В село собрались люди из окрестных сел и отбивались в саду от киргиз с 9 по 16 августа. Отбиться то отбились, но село было сожжено и пришло в упадок после тех событий. Всю осаду вместе с русскими выдержали и азиатские купцы, которые после ее снятия были переведены в Тюп, где их перебило и ограбило озлобленное русское население.
Нынешнее название село получило в 1942 году по фамилии своего уроженца, которому на момент восстания не было и 4 лет. Николай Яковлевич Ананьев стоит первым в списке на представление к званию Героя Советского Союза из 28 панфиловцев. Погиб он 16.11.1941 под Дубосеково.
Село крупное, если сто лет назад там проживало около 2,5 тысяч человек, то сейчас около 8. Сколько из них русских - не знаю, но на беглый взгляд по улицам, примерно так же как и в Тургени, т.е. и пятой части не будет.
За Ананьево идет Семеновка названная в честь Петра Петровича Семенова. За ним киргизское село основанное при Союзе, а потом опять бывшее русское Григорьевка. Григорьевка названа не в честь политического или научного деятеля, а в честь одного из первых поселенцев Григория Лытикова, который благодаря своей предприимчивости, пусть и не с первого раза, смог выбить у тогдашней администрации разрешения на основание села, к тому времени уже несколько лет существовавшего. То ли ленивые киргизы, то ли денег у них намного меньше чем у казахов, но многие села еще сохранили свои дореволюционные русские названия. Недалеко от Чилика у нас тоже была Григорьевка, ровесница этой, только уйгурская и названная в честь чиновника, так вот она успела побывать и Кызылджигидой, и Милянфаной, и Кызылжиде, и последние лет тридцать Актоганом.
Улица в Григорьевке, типичный вид для русских сел Семиречья.
Русские во всех этих трех селах есть, хотя видно, что большую часть населения там составляют киргизы. Те киргизы с которыми я разговаривал, говорили на русском не то, что свободно, но даже без акцента и были по азиатски вполне дружелюбны. Есть в этих селах и православные храмы, хотя и намного беднее чем церкви в окрестностях Алматы. Вообще показалось, что население в материальном плане живет, примерно, как и у нас на таком же удалении от купного города или немного беднее. Ассортимент товаров на базаре и в некоторых магазинах в Ананьево мне показался примерно таким же как и в Тургени.
За Григорьевкой шла дореволюционная Темировка и советское Корумду. А за ними - цель нашей поездки советский Комсомол или нынешний Булан Согетту. Похоже, что это бывший послевоенный советский курортно-санаторный поселок, в котором помимо детского летнего лагеря находился санаторий «Аврора» находящийся на балансе ЦК КПСС. Санаторий проектировался в 1969-м, в Москве, а строили его в 1972-79 годах. Пионерского лагеря сейчас нет, а на его месте, как это водится, стоят коттеджи, но коттеджи эти сдаются отдыхающим. Часть коттеджей или корпусов двухэтажные еще советские, кажется, в них и отдыхали дети, а часть новые деревянные одноэтажные.
Сайт вроде у всего этого один, а администрация и въезды разные. Территория бывшего детского лагеря и санатория разделена забором, но в нем есть дыры и калитки, которые отрываются днем. Кроме того на территории бывшего лагеря на берегу искусственного озера есть несколько домов которые отделены забором вместе с частью озера. Наверное, там или хозяева всего этого живут или их друзья. Сам санаторий так и называется «Аврора», а территория с коттеджами «Аврора +».
Само здание санатория, построенное в виде корабля с более чем сотней номеров, и сейчас выглядит красиво. Но больше всего понравилась территория между ним и Иссык-кулем. В плане природы очень красивое место, но допустим, детские площадки там стояли на уровне моего детства (в очередной раз испытал ностальгию), по Алматы сейчас намного интереснее и безопаснее, и во дворах, и просто так стоят.
В этом году помимо Иссык-куля мы отдыхали в Чунже и под Алматой на 8 озерах. В обоих местах зоны отдыха были созданы всего несколько лет назад, на голом месте и в обоих местах мне понравилось намного больше, чем в «Авроре+», выходные в которой обошлись в 100 тысяч тенге, но сам номер и услуги были ощутимо слабее, чем на казахстанских зонах. Думаю дело просто в хозяевах и их отношении к отдыхающим, потому, что природные условия в этом красивом месте намного лучше, чем у нас.
