Рехавия, мои квартиры, мои соседи и вообще. Длинное
Давно хотелось свести старые зарисовки в один текст. И признаться в любви. Вот, что получилось. Кстати, коменты очень приветствуются, как и советы в этом случае.
"Много лет назад известный архитектор наметил планировку Рехавии, водя карандашом по бумаге, он видел тенистые переулки-аллеи, такие, как улица Аль-Харизи, ухоженный бульвар, получивший название Сдерот бен-Маймон, площади-скверы, такие, как площадь Магнеса, где в самый знойный день задумчиво шуршат сосновые кроны. Зеленое дачное предместье, квартал-укрытие, квартал-санаторий для беженцев, на долю которых выпали тяжелые испытания. Улицам дали имена средневековых еврейских мыслителей, чтобы добавить еще одно измерение, - глубину времени, а вместе с ней атмосферу учености и умудренности.
Но постепенно новый город раскинул руки и заключил Рехавию в кольцо безобразных построек. Ее улочки стали выходить из берегов под напором потока автомобилей. А когда открыли западную магистраль и районы Шейх-Бадр и Неве-Шаанан превратились не только в центр города, но и в эпицентр всего государства, Рехавия перестала быть зеленым дачным предместьем. Стройки с головокружительной быстротой перескакивали с пригорка на пригорок. Маленькие виллы были пущены на снос, на их месте выросли дома в несколько этажей. Исходный замысел был смыт приливом новых кипучих сил. Только ночи возвращают Рехавии малую толику ее несбывшихся надежд. Вбирая темноту, уцелевшие деревья приобретают былую осанистость и временами ведут себя так, будто они лес. Обитатели Рехавии, уставшие от дневных трудов, неторопливо выходят на вечернюю прогулку. С Эмек ха-Мацлева поднимается другой воздух, а вместе с ним горьковатый запах сосен и ночные птицы. Оливковые рощи взбираются по склонам, вступают в переулки, заходят во дворы. В окнах в электрическом свете видны полки, уставленные книгами. В некоторых домах женщины играют на рояле. Может быть, чтобы развеять печаль." Амос Оз. Чужой Огонь.
Наконец то я нашла этот рассказ. Амос Оз обманул меня. Этот кусок был намного прекраснее, я помнила его все эти годы и он был другим. Слова поменялись местами и утратили краски. Но я читала этот рассказ еще в Питере, перед отъездом. Рехавия, в отличие от рассказа очаровала меня, но я была уверена, что мне вряд ли придется жить в ней. Я ошибалась. Только один год я прожила не в Рехавии. Я не прилагала для этого никаких усилий. Иерусалим привел меня в Рехавию и поселил там. Мои квартиры становились все лучше и лучше, но расстояние между ними сокращалось.
Я ужасно гордилась своим районом. И очень любила им хвастаться. Объясняла, какие интересные люди здесь живут и вообще. В первый раз, когда ко мне приехал друг из Питера я, рассказав ему о Рехавии, повела его на прогулку. Ровно через минуту навстречу нам вышел огромный дебил, который пИсал в процессе неторопливой прогулки. Так он и шел, оставляя за собой след, счастливо улыбающийся и рассказывающий что-то хорошее себе самому.
"Да.. Действительно хороший район. Что и говорить. Особенно люди. Запоминаются", заметил мой друг. В чем то он был прав. Нигде нет такого количества местных сумашедших, чем здесь. Иногда они видны сразу, а иногда они просто оказываются твоими соседями. Иногда такими соседями являешься ты сама.
Моя первая квартира. Узкая и длинная, разделенная на кухню и две маленькие комнаты, под самой крышей. С крошечного балкончика можно было увидеть угол Кнессета, я до сих пор не знаю, это был плюс или минус квартиры. Дом был ультрарелигиозным, но в основном мы друг другу не мешали. Меня, правда, несколько настораживала реакция моих соседей. Иногда они бросались ко мне, и начинали выспрашивать о здоровье, а иногда вообще не обращали внимания и даже не здоровались. Я привыкла к этому и даже не сопротивлялась, будучи внутренне готовой к любому варианту. Так продолжалось несколько лет, пока после долгого периода игнорирования меня, ко мне подошел сосед и явно преодолевая неприязнь спросил:
- Простите, а когда придет ваша сестра? Она такая хорошая девочка и мы очень волнуемся, давно ее не видели.
- Какая сестра?
- Ваша сестра-близнец.
Пришлось признаться, что я единственный ребенок, после этого мы просто стали здороваться. Как верно заметила моя подруга: "Ты должна была сказать:"У меня нет сестры близнеца. Пожалуйста, не обращайте внимания, я просто шизофреничка".
Кстати, раз в какое то время меня перестают узнавать люди, с которыми мы сталкиваемся годами. Мы опять знакомимся, проходит еще какое-то время и это опять повтораяется. Кстати, вчера мне отказались выдать моих детей в детском саду. Опять не узнали.
Напротив дома была ешива. Опять таки, мы сосуществовали не мешая друг другу, до первого визита мамы-Веронюши. В какой то день она ворвалась в квартиру, и радостно защебетала.
- Мне кажется нужно серьезнее заняться иудаизмом. Мне очень нравятся традиции. Скоро какой-нибудь праздник?
- Да нет вроде. Суббота только.
- Ах! Какие красивые традиции празднования субботы! Какой то очень религиозный человек зашел за мной в подъезд и стал целовать мне руки!
Мне не хватило жестокости разрушить ее иллюзии.
В той же квартире, в пятницу, Верик родила одну из самых красивых фраз, обращенных к гостю
"Вы уже уходите? Ну что вы! Так рано... Ведь звук шафара еще не прозвучал."
Действительно, каждый же может перепутать сирену, возвещающую о начале шаббата и звук Шофара. До звука шофара оставалось месяцев пять. Вполне в ее духе.
Моя вторая квартира на Пальмахе. Я прожила в ней дольше всех. Тоже слегка безумная квартирка. Во-первых у дома было два адреса. С одной стороны он действительно был на Пальмахе, а с другой у него был адрес Итамар кто-то и совсем другой номер дома, естественно. Так что я жила в двух квартирах одновременно.
Квартира состояла из двух комнат, одной нормальной, а второй метров 5, во всяком случае я могла раскинув руки упререться ими в обе стены, кухни 1,5 метра и балкона. В квартиру всегда набивалось неограниченное количество людей, причем в маленькой комнате сидело друг на дружке человек десять, а еще пара-тройка выглядывала с балкона, в прихожей до 15 человек каким то образом помещались, при этом открывались двери ванной и туалета, и в результате это давало еще пять посадочных мест. Ну а в нормальной комнате оставались все остальные. Однажды на какой то мой день рождения все стихийно ночью направились в Ган Сакер. Там как раз был съезд или скорее сполз КСП. Почему мы туда пошли не знал никто, видимо просто перестали помещаться в квартире. Мы с подругой, в черных вечерних платьях, медленно проходили мимо костра, беседуя.. ну о Камю, например. У костра сидел молодой человек в тельняшке и ватнике. Он посмотрел на нас долгим взглядом, потом сообщил неизвестному невидимому собеседнику "Ну все. С меня хватит" и упал на спальник лицом вниз. По-моему именно тогда у меня на дне рождения неожиданно оказался покойный Дюша из Аквариума. Опять таки уже не спросить о его впечатлениях.
Еще там была люстра. Прямоугольная решетка из черного чугуна. Очень странная вещь. Я ее называла "Решетка для поджаривания мелких животных первых христиан". Такого вполне пыточно-римского вида. Когда квартиру продали, люстру я забрала. О ней даже никто не вспомнил. А ее надо любить и ценить, и тогда все будут удивляться "Откуда такая красивая вещь?". С тех пор она переезжает со мной с квартиры на квартиру. Один нижний шарик был отбит головой моей подруги в специальном танговом па. Но ей это не мешает. Точнее им. Ни подруге, ни люстре.
Но соседи.. Соседи это отдельная песня. Тут просто было из кого выбрать. Во-первых ровно надо мной жила одинокая старуха, приехавшая в 20-х годах из России строить Израиль. По совместительству она была главой домового комитета. И каждый месяц, когда я заносила ей деньги она каждый раз два часа объясняла мне, что русских не любят, потому что они не работают на стройке.
- Вот ты работаешь на стройке?
На стройке я не работала и не очень хотела заниматься строительством. Так же у нее была еще одна любимая тема - правильный иврит. Темы не менялись никогда. Ответить ей на вопрос, какого хуя в Израиле жалюзи называются трисами, когда есть старинное ивритское слово - я тоже не могла. Приходилось мрачно терпеть.
Над нею жили остатки семьи Пастернак. Дело в том, что когда то давно в этом доме жил адвокат по фамилии Пастернак, у которого было много детей. Причем часть из них очень преуспели в жизни, а часть страдала разной степени тяжести психическими расстройствами. Вот догадайтесь, какая часть жила надо мной? Правильно. Вторая. Брат и сестра. Сначала они решили разнообразить мою жизнь водной стихией. Однажды зайдя в дом я обнаружила, что ковер гостеприимно выплывает ко мне из комнаты в прихожую. Кстати красиво было очень. Луна отражалась в воде, и сияла, как ненормальная. Я сначала даже не поняла, где оказалась. Попытка достучаться до разума старушки сверху ни к чему не привели. В результате мне пришлось обследовать ее квартиру и выяснить, что вода течет сверху, но у нее почему-то не задерживается, а мрачно по стене вливается мне в квартиру. И отказывается оттуда вытекать. Видимо ей было у меня просто зашибись. Мы с ковром так не считали. Как вы понимаете с Пастернаками было еще тяжелее. Они вообще отказались войти в контакт. Возможно просто не умели этого делать. А на дворе ночь. И я могу сыграть последнюю сцену из Титаника, не фильма, а парохода, буквально в любую минуту. То есть не бриллианты топить, а самой того-с. Пришлось брать городскую телефонную книгу и немедленно обзванивать всех Пастернаков со следующим вопросом: "Простите, вы не являетесь родственником покойного адвоката Пастернака? Нет? Извините" Из, примерно 30 Пастернаков, 23 родственниками покойного не являлись. Явился двадцать четвертый. После чего вопрос был решен. Вы представляете, как мне повезло, что их фамилия была довольно редкой. А если бы это были Коэны? Мне бы пришлось звонить месяца два, и точно уж воплотить в жизнь судьбу связиста на Титанике. Но Пастернаки на этом не остановились и их можно понять. Примерно через год они устроили мне испытание огнем. По каким соображениям эта пара решила разжечь костер в квартире, осталось загадкой. Но им удалось. После чего брат ломанулся в окно и раскроил себе череп ровно за стеной у которой стояла моя кровать. Буквально голова к голове со мной, спящей мирным сном, на расстоянии сантиметров 40. Не подумайте только, что это меня разбудило. Разбудить меня практически невозможно. Сестра же, обладая недюженным весом до окна не добралась и была спасена. После смерти брата там поселилась очередная сестра Пастернак. Она даже иногда разговаривала, только вот при этом подергивалась всем телом и в особенности лицом, что непринужденности беседе не придавало.
Третья квартира была на улице Аза на первом этаже. И с балконом. Балкон был намного ближе к улице, чем дверь, поэтому гости обычно входили ко мне в спальню через балкон. Видимо некоторые задерживались, слушая наши беседы с подругами. А потом все удивляются, что в Иерусалиме столько сумашедших. А не надо подслушивать, просто. Мое счастье, что ложилась спать я очень поздно и очень быстро научилась запирать решетку. Так что из неожиданных гостей у меня наблюдались только кошки и ежики. У квартиры было несколько особенностей. Во-первых она находилась в непосредственной близости от одного из самых крупных бомбоубежищ города, которое сверху было оформлено, как милый садик. Что не могло меня, как потомственного психотоника, не радовать. Во-вторых она располагалась практически напротив квартиры небезызвестного Биби Нетанияху. А Биби охраняли не по детски. Поэтому когда один мой приятель решил положить мне подарок на Новый год прямо на балкон, а я услышав шум направилась туда, то дойти не успела. Раздался стук в дверь. Открыв дверь я увидела двух мужественных красавцев в штатском, между которыми болтался мой приятель с расскрытым удостоверением личности в руках. "Знаете ли вы этого человека?", спросили меня вместо здрасьте. Каюсь. Первое желание было немедленно сказать "В первый раз вижу".
Квартира невзлюбила мой компьютер. Видимо ревновала. Приехавший папа помогал мне обустроиться и прибил книжные полки. Они были прибиты ровно над моим компом. Каким то чудом я вывезла все это хозяйство в другую комнату. Ровно через час раздался бум. Все полки упали на пол, ровно на то место, где должен был стоять монитор. Я, дура, расслабилась, а зря. Через три дня монитор все равно погиб смерью храбрых. Я, какого то хрена, солила красную рыбу. Почему я поставила блюдо на монитор не знает никто. Видимо от кошки. Но кошка не лыком шита. Ночью монитор взорвался, потому что в него вылился весь сок рыбы. И этого количества хватило вполне, чтобы уничтожить монитор навсегда. Ему, сердешному, было от роду всего две недели. На робкий вопрос "А гарантия?" меня спросили о причине странного запаха. Пришлось покупать новый.
В плане соседей выступали, собственно, соседка и старый садовник араб. Причем их подход ко мне был схож до изумления. Чудный садовник араб очень меня полюбил и имел обыкновение стучаться ко мне в 8 утра. Ко мне. В 8 (прописью: восемь) утра. Видимо он по ошибке считал меня приличным человеком. Я открыла ему дверь в восемь утра три раза. Собственно он просил чая. Два раза что-то напоминающее чай он получил. На третий мне пришлось объяснить ему, что он не прав и раньше 11 чай здесь не подают даже мне. Он явно почуствовал свою вину. Иначе я не могу объяснить его последующие действия. Балкон у меня выходил на улицу Аза. Между ним и, собственно улицей, был заросший садик, который не позволял напрямую наблюдать за моей жизнью прохожим. Какое то время. Пока садовник, светясь от гордости, не подошел ко мне и не сказал "Посмотри! Ты такая хорошая! Я решил сделать тебе приятное. Посмотри, как красиво я все сделал". Я обомлела. Передо мной расстилалась пустыня. Все кусты были срезаны под корень и даже трава уничтожена. Ну на случай, если мимо будут проходить гномики и им вдруг помешает травка, рассмотреть что-нибудь особенно интересное. По моему мне даже не удалось улыбнуться. Зато идея о разном восприятии эстетики стала мне понятна вполне. А ведь он действительно хотел сделать мне приятное.
Соседка тоже была необычна. Собственно она была англичанкой. Это я выяснила опытным путем. Я устраивала день рождения, а тогда они у меня были довольно шумными, и, как честная, обходила соседей с известием о том, что событие назначено на такое то время и извинениями за неудобства. Я, ничтоже сумняшись, постучала и к ней. "Зравствуйте, я ваша соседка" только и успела я сообщить, как из за закрытой двери с непередаваемым британским акцентом послышалось "Фак офф, бич". Бич малость охуела, написала объявление и затаилась. Вот с шизиками что хорошо - абсолютная непредсказуемость. На следующий день она уже висела у меня на шее, рассказывая трагическую историю своего кота. (возможно она просто увидела, как утром я подхожу к мусорке, светски улыбаясь вытаскиваю оттуда два пакета и иду домой, непринужденно ими помахивая. Ну я же не могла ей объяснять, что вечером я закупилась продуктами, которых утром не обнаружила. Легкое использование дедукции прояснило ситуацию. Просто я их вечером же и отправила вместо мусора в мусорку. И лежали они на самом верху в двух пакетах. И что мне было делать? Невыброшенным мусором питаться?) Какое счастье, что она все же поделилась со мною историей о своем домашнем любимце. Потому что когда ночью я услышала дикий мяв моей кошки Тушки, проснулась и увидела... Я даже не очень понимаю, как это описать. Увидела я персонажа Эдгара По. Огромного черного кота с одним сверкающим в темноте глазом. Нет, конечно первые несколько минут я не могу назвать незапоминающимися. Зато я быстро сообразила, что это не ночной кошмар, а соседский кот, по сути добродушнейшее существо, страдающее диабетом, а так же счастливый обладатель только одного, но выразительного глаза и искусственной ноги.
Англичанки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любят животных. Черт меня попутал через какое-то время пожаловаться ей, что моя кошка заболела, а антибиотики жрет только в том случае, если я ей три раза в день в дикую жару поджариваю свежую куриную печенку. На следующий день мне в дверь позвонили в ШЕСТЬ ТРИДЦАТЬ утра. Ага. Это была она.
"Я всю ночь из-за вас с кошкой переживала и пришла научить ее принимать антибиотики. Вот смотри".
Схватив с дивана кошку она сжала ее между колен, открыла ей рот и пальцем запихнула в нее антибиотик.
На морде Тушки было такое "Вы охуели!", что она даже забыла царапаться. Немножко посидев с такой мордой она интеллигентно рыгнула и выплюнула таблетку.
"Ничего!", отважно заверещала англичанка. "Сейчас она точно ее проглотит". Схватив несчастное животное она повторила маневр. Кошка даже не успела среагировать. Только на этот раз она зажала ей морду, после запихивания таблетки. Кошка вообще потеряла дар речи. Повторяю. Все это происходит в 6:30 утра. Мы с Тушкой в это время не особо расположены к гостям и не очень сосредоточены. После экзеркуции Тушка осталась сидеть в кресле в полном охуении, а англичанка вылетела из квартиры.
Мы с Тушкой посмотрели друг на друга. Уверена, выражение лиц у нас было одно, говорящее "Что это было???". Во всяком случае у нее оно было такое. По-моему она чуть не заговорила. Естественно, таблетку я нашла днем под тем же креслом.
Но я тоже давала прикурить, хотя бы прохожим, если не соседям. Дело в том, что в этот момент довольно большое количество моих друзей учились танцевать танго. Ну и тренировались на мне, как на коте. Апофигей настал, когда ко мне пришел Аркан и сообщил, что ему подарили вечернее платье, для того, чтобы он научился женским партиям (абсолютно нормальный ход конем для помешанных на танго). Я, естественно завопила, что у меня давно не было нового вечернего платья и я готова поменяться с ним на бархатное: "Пепел Клааса стучит в мое сердце", наполовину черное, а наполовину красное, причем вдоль, а не поперек. Аркан заинтересовался, решил примерить, потом мы заговорились и он решил показать мне новые шаги танго. Прохожие некоторое время наблюдали следующую сцену: Высокий, брутальный и абсолютно лысый мужик в длинном вечернем платье, танцующий с девушкой в черных брюках и белой рубашке. Кстати, по-моему это было красиво.
Прожила я там только год и переехала в эту квартиру. Тоже, знаете ли, накопилось пару вопросов.
Во-первых, почему 89 летний сосед сверху сначала хватал за филейные части моих домработниц, а во-вторых почему он упорно ссал мне под дверь? По причине его ухода в мир иной спросить уже некого. В-третьих мне не совсем понятно, почему наш домовой комитет с упорством, достойным лучшего применения, обустраивает дом. Зафигачивает сад, чугунные узорчатые ворота, новые почтовые ящики с медными табличками, но сообщает, что на отопление нет денег. Хотелось бы понять логику. В-третьих почему сосед из второго подъезда, когда он недоволен действиями домового комитета, кладет им на площадку дохлых крыс? А они живут ровно подо мной. И я успеваю обнаружить их раньше домового комитета. Квартира моя находится по соседству с домом премьер министра. В первый раз я ломанулась к охране Шарона. В домашних тапочках. Ага. Со следующим текстом.
"Простите, пожалуйста, вы всех тут проверяете. Вы не видели, кто подбрасывает дохлых крыс на прощадку первого подъезда этого дома? Вы же здесь все время."
По реакции я поняла, что хорошего ждать не придется.
"Дохлых крыс? Ага. Вы знаете, вы бы домой шли. А мы обязательно. Как только увидим - сразу вам сообщим. Позвоним и зайдем" Причем таким специальным успокаивающим тоном. Надо ли удивляться, что они так ко мне и не зашли. Не говоря уже о позвонить. Тем более те охранники были настоящие. Орлы. Соколы. А когда власть сменилась... Знаете как танцует третий состав маленьких лебедей? Гулко топает и поднимает пыль. Так вот нынешние мальчики и есть этот самый третий состав. Они заговаривают с людьми на улице, угощают сигаретами, покидают пост. То есть понятно, что премьер там не живет, особенно после того, как напротив его резиденции случайно упал дом и теперь его вместо реконструкции удачно строят заново. То есть на месте премьера меня бы там тоже не было. Но у меня просто нет выхода. А у него, сцуко, видимо есть. Но не надо же это так афишировать!
Дома на этой улице стоят плотненько. Поэтому с соседями из соседнего дома мы здороваемся не повышая голос. Буквально шопотом. Однажды я летом проснулась от странного ощущения, что на меня кто-то смотрит. Ощущение не подвело. На крыше соседнего дома меняли бойлер. То есть хозяева думали, что рабочие его меняют, а рабочие столпившись у края крыши наблюдали за тем, как я сплю. Вот и оставляй балконную дверь открытой в жару. И не в жару.
А этажом ниже есть очень странная квартира. Вообще весь дом несколько странен. Он прилепился, как ласточкино гнездо к стене соседнего, намного более основательного многоквартирного дома. А в этом всего три этажа, и соответсвенно три квартиры и три больших балкона. Вот с видом на эти балконы и расположен балкон моего девичьего будуара. На первом и третьем этаже все намано, а вот на втором... Просторные окна и балконные двери там забрикадированы большими темнокоричневыми железными ящиками, передняя стенка которых устроена по принципу жалюзей. И вот долгое время я любовалась на эту мрачную заброшенность. Квартира была оставлена уже очень давно судя по огромному количеству засохших растений на балконе, которые не оживил даже дождь. И вот однажды ночью, не спалось мне. Не подозревая ничего дурного вышла я на балкон. Тишина. Все окна темные. И только сквозь щели заброшенной квартиры виден яркий свет внутри, и,если присмотрется - пустые освещенные комнаты. И никого. Ощущение возникло жуткое. Надо сказать, я довольно долго прождала продолжение банкета на балконе, и потом еще несколько раз выходила. И все с тем же результатом. Потом рассказала эту историю приятелю в аське. Он рассудительно заметил, что это были видимо воры. Это мне не пришло в голову, потому что свет был не нервный и куда то торопящийся, а спокойный и наглый. И я видимо была права. Потому что утром, вместо сухих растений, огромный балкон был усажен по всему периметру совершенно замечательно себя чуствующими зелеными кустами, цветами и еще какой то растительностью. И все. Прошло уже 5 лет. Раз в году, причем в произвольный день, история повторяется. Всегда ночью. Цветы меняли за это время один раз. А еще один раз вынесли стул. Людей до сих пор я не видела.
Любите ли вы Рехавию, как люблю ее я? Это надо говорить с придыханием Дорониной. Вот вам придыхание:
Вы замечали, что дома в Рехавии похожи на ивритский алфавит? Ими написана история, а разноцветные кошки работают блуждающими огласовками, которые меняют смысл написанного. Я знаю, что не я одна читаю эти улицы. Я встречаю, таких, как я. Мы никогда не разговариваем, но уважительно приветствуем друг друга. Мы заняты. Кто будет читать истории Рехавии, если не мы? Что нам время? Даже если дом перестроили, я же все равно знаю, что здесь жил старый профессор-немец. И через венецианские окна я все равно вижу тяжелые старые тома, свечи и пианино. Я вижу его тень в отражении окна, когда нибудь он заговорит со мной и я буду понимать его немецкий. А может быть он подарит мне книгу, ту, которой мне так не хватает.
Иногда я вижу знакомые черты тех, кого нет в повороте головы проходящего мимо человека, иногда вижу знакомую фигуру, поворачивающую за угол. И тех, кого больше нет и даже тех, кто уехал из Рехавии. Мимо некоторых окон я хожу очень редко. Я ведь знаю, что там живет моя бабушка. Конечно не одна. Она живет там со мной. И эта тень для меня самая дорогая. И она болит во мне до сих пор. Если я задерживалась в гостях, еще несколько лет, после того, как ее не стало, я набирала домашний номер, чтобы предупредить ее, чтобы она не волновалась. Я специально забыла тот номер. Я могу позвонить и сейчас. Потом, когда нибудь потом я вспомню его и позвоню. И она мне ответит. Это же Рехавия. Здесь возможно все.
Рехавия затягивает тебя в глубину, усыпляя твои чувства, когда тебе больно и всегда вытаскивает, когда это необходимо. Какими нибудь фантастическими подарками или дорогами, меняя тебя и себя. Реальность здесь зыбка и не всегда такая, какой кажется. В ней можно запутаться, чтобы понять ее ей надо доверять. Как мне объяснить тебя, Рехавия, когда слова изреченные, есть ложь? Да и нужно ли. Может быть ты, как и Иерусалим сама выбираешь себе людей.
Иерусалим отравил меня Рехавией. Она вошла в мою кровь. Иногда мне кажется, что если я проведу ножом по руке, то польется не кровь. Из вен посыпятся золотистые камни Рехавии и лепестки жасмина. Рехавия подарила мне много прекрасных людей. Она может действовать даже за время короткого визита. Очень приличная подруга, зайдя в первый раз ко мне домой спросила "А на шкафу у тебя лежит труп?".Никто, знакомый с нею, от нее такого не слышал. Нет, мог бы лежать, конечно, но сегодня не лежит. Не его день. Мне так везет с людьми... Может быть это тоже подарок Рехавии. Возможно лучший. Многим нравится обаяние этого места. Некоторые отсеиваются, но большинство остается. Даже если они исчезают надолго, они потом появляются снова. Отсюда непросто уйти навсегда. Здесь очень странно и хорошо. А я просто ловец человеков.
Рехавия, мне не уйти от твоего веселого безумия, безумия от которого иногда хочется плакать, но чаще всего смеяться. Потому что это действительно смешно, если правильно на все это посмотреть. Иногда просто хочется написать сценарий и снять фильм. Какой материал пропадает! Кстати, это был бы очень хороший и добрый фильм. Может быть совсем немножечко грустный, но невероятно смешной и очень сюрный. Эх, Рехавия, мне уже никогда не стать нормальной. Мэйнстрим так притягивает. Он спокойный и надежный, но он абсолютно недостижим и даже смешон здесь. Возможно когда нибудь след музыки Курехина, мой смех от постов Горалик останутся в этих камнях, как и моя тень, сольется с другими историями и тенями и, я надеюсь, добавит Рехавии еще немножко тайны, боли, очарования и юмора. Хотя уж чем-чем, а отсутсвием чувства юмора Рехавия не страдает.
История совсем еще не закончена, но теперь я буду записывать в улицы Рехавии только совсем хорошее. По-моему остальные темы уже вполне раскрыты. Пусть будет покой, веселье, кураж и, конечно, свобода.
И все будет хорошо.
"Много лет назад известный архитектор наметил планировку Рехавии, водя карандашом по бумаге, он видел тенистые переулки-аллеи, такие, как улица Аль-Харизи, ухоженный бульвар, получивший название Сдерот бен-Маймон, площади-скверы, такие, как площадь Магнеса, где в самый знойный день задумчиво шуршат сосновые кроны. Зеленое дачное предместье, квартал-укрытие, квартал-санаторий для беженцев, на долю которых выпали тяжелые испытания. Улицам дали имена средневековых еврейских мыслителей, чтобы добавить еще одно измерение, - глубину времени, а вместе с ней атмосферу учености и умудренности.
Но постепенно новый город раскинул руки и заключил Рехавию в кольцо безобразных построек. Ее улочки стали выходить из берегов под напором потока автомобилей. А когда открыли западную магистраль и районы Шейх-Бадр и Неве-Шаанан превратились не только в центр города, но и в эпицентр всего государства, Рехавия перестала быть зеленым дачным предместьем. Стройки с головокружительной быстротой перескакивали с пригорка на пригорок. Маленькие виллы были пущены на снос, на их месте выросли дома в несколько этажей. Исходный замысел был смыт приливом новых кипучих сил. Только ночи возвращают Рехавии малую толику ее несбывшихся надежд. Вбирая темноту, уцелевшие деревья приобретают былую осанистость и временами ведут себя так, будто они лес. Обитатели Рехавии, уставшие от дневных трудов, неторопливо выходят на вечернюю прогулку. С Эмек ха-Мацлева поднимается другой воздух, а вместе с ним горьковатый запах сосен и ночные птицы. Оливковые рощи взбираются по склонам, вступают в переулки, заходят во дворы. В окнах в электрическом свете видны полки, уставленные книгами. В некоторых домах женщины играют на рояле. Может быть, чтобы развеять печаль." Амос Оз. Чужой Огонь.
Наконец то я нашла этот рассказ. Амос Оз обманул меня. Этот кусок был намного прекраснее, я помнила его все эти годы и он был другим. Слова поменялись местами и утратили краски. Но я читала этот рассказ еще в Питере, перед отъездом. Рехавия, в отличие от рассказа очаровала меня, но я была уверена, что мне вряд ли придется жить в ней. Я ошибалась. Только один год я прожила не в Рехавии. Я не прилагала для этого никаких усилий. Иерусалим привел меня в Рехавию и поселил там. Мои квартиры становились все лучше и лучше, но расстояние между ними сокращалось.
Я ужасно гордилась своим районом. И очень любила им хвастаться. Объясняла, какие интересные люди здесь живут и вообще. В первый раз, когда ко мне приехал друг из Питера я, рассказав ему о Рехавии, повела его на прогулку. Ровно через минуту навстречу нам вышел огромный дебил, который пИсал в процессе неторопливой прогулки. Так он и шел, оставляя за собой след, счастливо улыбающийся и рассказывающий что-то хорошее себе самому.
"Да.. Действительно хороший район. Что и говорить. Особенно люди. Запоминаются", заметил мой друг. В чем то он был прав. Нигде нет такого количества местных сумашедших, чем здесь. Иногда они видны сразу, а иногда они просто оказываются твоими соседями. Иногда такими соседями являешься ты сама.
Моя первая квартира. Узкая и длинная, разделенная на кухню и две маленькие комнаты, под самой крышей. С крошечного балкончика можно было увидеть угол Кнессета, я до сих пор не знаю, это был плюс или минус квартиры. Дом был ультрарелигиозным, но в основном мы друг другу не мешали. Меня, правда, несколько настораживала реакция моих соседей. Иногда они бросались ко мне, и начинали выспрашивать о здоровье, а иногда вообще не обращали внимания и даже не здоровались. Я привыкла к этому и даже не сопротивлялась, будучи внутренне готовой к любому варианту. Так продолжалось несколько лет, пока после долгого периода игнорирования меня, ко мне подошел сосед и явно преодолевая неприязнь спросил:
- Простите, а когда придет ваша сестра? Она такая хорошая девочка и мы очень волнуемся, давно ее не видели.
- Какая сестра?
- Ваша сестра-близнец.
Пришлось признаться, что я единственный ребенок, после этого мы просто стали здороваться. Как верно заметила моя подруга: "Ты должна была сказать:"У меня нет сестры близнеца. Пожалуйста, не обращайте внимания, я просто шизофреничка".
Кстати, раз в какое то время меня перестают узнавать люди, с которыми мы сталкиваемся годами. Мы опять знакомимся, проходит еще какое-то время и это опять повтораяется. Кстати, вчера мне отказались выдать моих детей в детском саду. Опять не узнали.
Напротив дома была ешива. Опять таки, мы сосуществовали не мешая друг другу, до первого визита мамы-Веронюши. В какой то день она ворвалась в квартиру, и радостно защебетала.
- Мне кажется нужно серьезнее заняться иудаизмом. Мне очень нравятся традиции. Скоро какой-нибудь праздник?
- Да нет вроде. Суббота только.
- Ах! Какие красивые традиции празднования субботы! Какой то очень религиозный человек зашел за мной в подъезд и стал целовать мне руки!
Мне не хватило жестокости разрушить ее иллюзии.
В той же квартире, в пятницу, Верик родила одну из самых красивых фраз, обращенных к гостю
"Вы уже уходите? Ну что вы! Так рано... Ведь звук шафара еще не прозвучал."
Действительно, каждый же может перепутать сирену, возвещающую о начале шаббата и звук Шофара. До звука шофара оставалось месяцев пять. Вполне в ее духе.
Моя вторая квартира на Пальмахе. Я прожила в ней дольше всех. Тоже слегка безумная квартирка. Во-первых у дома было два адреса. С одной стороны он действительно был на Пальмахе, а с другой у него был адрес Итамар кто-то и совсем другой номер дома, естественно. Так что я жила в двух квартирах одновременно.
Квартира состояла из двух комнат, одной нормальной, а второй метров 5, во всяком случае я могла раскинув руки упререться ими в обе стены, кухни 1,5 метра и балкона. В квартиру всегда набивалось неограниченное количество людей, причем в маленькой комнате сидело друг на дружке человек десять, а еще пара-тройка выглядывала с балкона, в прихожей до 15 человек каким то образом помещались, при этом открывались двери ванной и туалета, и в результате это давало еще пять посадочных мест. Ну а в нормальной комнате оставались все остальные. Однажды на какой то мой день рождения все стихийно ночью направились в Ган Сакер. Там как раз был съезд или скорее сполз КСП. Почему мы туда пошли не знал никто, видимо просто перестали помещаться в квартире. Мы с подругой, в черных вечерних платьях, медленно проходили мимо костра, беседуя.. ну о Камю, например. У костра сидел молодой человек в тельняшке и ватнике. Он посмотрел на нас долгим взглядом, потом сообщил неизвестному невидимому собеседнику "Ну все. С меня хватит" и упал на спальник лицом вниз. По-моему именно тогда у меня на дне рождения неожиданно оказался покойный Дюша из Аквариума. Опять таки уже не спросить о его впечатлениях.
Еще там была люстра. Прямоугольная решетка из черного чугуна. Очень странная вещь. Я ее называла "Решетка для поджаривания мелких животных первых христиан". Такого вполне пыточно-римского вида. Когда квартиру продали, люстру я забрала. О ней даже никто не вспомнил. А ее надо любить и ценить, и тогда все будут удивляться "Откуда такая красивая вещь?". С тех пор она переезжает со мной с квартиры на квартиру. Один нижний шарик был отбит головой моей подруги в специальном танговом па. Но ей это не мешает. Точнее им. Ни подруге, ни люстре.
Но соседи.. Соседи это отдельная песня. Тут просто было из кого выбрать. Во-первых ровно надо мной жила одинокая старуха, приехавшая в 20-х годах из России строить Израиль. По совместительству она была главой домового комитета. И каждый месяц, когда я заносила ей деньги она каждый раз два часа объясняла мне, что русских не любят, потому что они не работают на стройке.
- Вот ты работаешь на стройке?
На стройке я не работала и не очень хотела заниматься строительством. Так же у нее была еще одна любимая тема - правильный иврит. Темы не менялись никогда. Ответить ей на вопрос, какого хуя в Израиле жалюзи называются трисами, когда есть старинное ивритское слово - я тоже не могла. Приходилось мрачно терпеть.
Над нею жили остатки семьи Пастернак. Дело в том, что когда то давно в этом доме жил адвокат по фамилии Пастернак, у которого было много детей. Причем часть из них очень преуспели в жизни, а часть страдала разной степени тяжести психическими расстройствами. Вот догадайтесь, какая часть жила надо мной? Правильно. Вторая. Брат и сестра. Сначала они решили разнообразить мою жизнь водной стихией. Однажды зайдя в дом я обнаружила, что ковер гостеприимно выплывает ко мне из комнаты в прихожую. Кстати красиво было очень. Луна отражалась в воде, и сияла, как ненормальная. Я сначала даже не поняла, где оказалась. Попытка достучаться до разума старушки сверху ни к чему не привели. В результате мне пришлось обследовать ее квартиру и выяснить, что вода течет сверху, но у нее почему-то не задерживается, а мрачно по стене вливается мне в квартиру. И отказывается оттуда вытекать. Видимо ей было у меня просто зашибись. Мы с ковром так не считали. Как вы понимаете с Пастернаками было еще тяжелее. Они вообще отказались войти в контакт. Возможно просто не умели этого делать. А на дворе ночь. И я могу сыграть последнюю сцену из Титаника, не фильма, а парохода, буквально в любую минуту. То есть не бриллианты топить, а самой того-с. Пришлось брать городскую телефонную книгу и немедленно обзванивать всех Пастернаков со следующим вопросом: "Простите, вы не являетесь родственником покойного адвоката Пастернака? Нет? Извините" Из, примерно 30 Пастернаков, 23 родственниками покойного не являлись. Явился двадцать четвертый. После чего вопрос был решен. Вы представляете, как мне повезло, что их фамилия была довольно редкой. А если бы это были Коэны? Мне бы пришлось звонить месяца два, и точно уж воплотить в жизнь судьбу связиста на Титанике. Но Пастернаки на этом не остановились и их можно понять. Примерно через год они устроили мне испытание огнем. По каким соображениям эта пара решила разжечь костер в квартире, осталось загадкой. Но им удалось. После чего брат ломанулся в окно и раскроил себе череп ровно за стеной у которой стояла моя кровать. Буквально голова к голове со мной, спящей мирным сном, на расстоянии сантиметров 40. Не подумайте только, что это меня разбудило. Разбудить меня практически невозможно. Сестра же, обладая недюженным весом до окна не добралась и была спасена. После смерти брата там поселилась очередная сестра Пастернак. Она даже иногда разговаривала, только вот при этом подергивалась всем телом и в особенности лицом, что непринужденности беседе не придавало.
Третья квартира была на улице Аза на первом этаже. И с балконом. Балкон был намного ближе к улице, чем дверь, поэтому гости обычно входили ко мне в спальню через балкон. Видимо некоторые задерживались, слушая наши беседы с подругами. А потом все удивляются, что в Иерусалиме столько сумашедших. А не надо подслушивать, просто. Мое счастье, что ложилась спать я очень поздно и очень быстро научилась запирать решетку. Так что из неожиданных гостей у меня наблюдались только кошки и ежики. У квартиры было несколько особенностей. Во-первых она находилась в непосредственной близости от одного из самых крупных бомбоубежищ города, которое сверху было оформлено, как милый садик. Что не могло меня, как потомственного психотоника, не радовать. Во-вторых она располагалась практически напротив квартиры небезызвестного Биби Нетанияху. А Биби охраняли не по детски. Поэтому когда один мой приятель решил положить мне подарок на Новый год прямо на балкон, а я услышав шум направилась туда, то дойти не успела. Раздался стук в дверь. Открыв дверь я увидела двух мужественных красавцев в штатском, между которыми болтался мой приятель с расскрытым удостоверением личности в руках. "Знаете ли вы этого человека?", спросили меня вместо здрасьте. Каюсь. Первое желание было немедленно сказать "В первый раз вижу".
Квартира невзлюбила мой компьютер. Видимо ревновала. Приехавший папа помогал мне обустроиться и прибил книжные полки. Они были прибиты ровно над моим компом. Каким то чудом я вывезла все это хозяйство в другую комнату. Ровно через час раздался бум. Все полки упали на пол, ровно на то место, где должен был стоять монитор. Я, дура, расслабилась, а зря. Через три дня монитор все равно погиб смерью храбрых. Я, какого то хрена, солила красную рыбу. Почему я поставила блюдо на монитор не знает никто. Видимо от кошки. Но кошка не лыком шита. Ночью монитор взорвался, потому что в него вылился весь сок рыбы. И этого количества хватило вполне, чтобы уничтожить монитор навсегда. Ему, сердешному, было от роду всего две недели. На робкий вопрос "А гарантия?" меня спросили о причине странного запаха. Пришлось покупать новый.
В плане соседей выступали, собственно, соседка и старый садовник араб. Причем их подход ко мне был схож до изумления. Чудный садовник араб очень меня полюбил и имел обыкновение стучаться ко мне в 8 утра. Ко мне. В 8 (прописью: восемь) утра. Видимо он по ошибке считал меня приличным человеком. Я открыла ему дверь в восемь утра три раза. Собственно он просил чая. Два раза что-то напоминающее чай он получил. На третий мне пришлось объяснить ему, что он не прав и раньше 11 чай здесь не подают даже мне. Он явно почуствовал свою вину. Иначе я не могу объяснить его последующие действия. Балкон у меня выходил на улицу Аза. Между ним и, собственно улицей, был заросший садик, который не позволял напрямую наблюдать за моей жизнью прохожим. Какое то время. Пока садовник, светясь от гордости, не подошел ко мне и не сказал "Посмотри! Ты такая хорошая! Я решил сделать тебе приятное. Посмотри, как красиво я все сделал". Я обомлела. Передо мной расстилалась пустыня. Все кусты были срезаны под корень и даже трава уничтожена. Ну на случай, если мимо будут проходить гномики и им вдруг помешает травка, рассмотреть что-нибудь особенно интересное. По моему мне даже не удалось улыбнуться. Зато идея о разном восприятии эстетики стала мне понятна вполне. А ведь он действительно хотел сделать мне приятное.
Соседка тоже была необычна. Собственно она была англичанкой. Это я выяснила опытным путем. Я устраивала день рождения, а тогда они у меня были довольно шумными, и, как честная, обходила соседей с известием о том, что событие назначено на такое то время и извинениями за неудобства. Я, ничтоже сумняшись, постучала и к ней. "Зравствуйте, я ваша соседка" только и успела я сообщить, как из за закрытой двери с непередаваемым британским акцентом послышалось "Фак офф, бич". Бич малость охуела, написала объявление и затаилась. Вот с шизиками что хорошо - абсолютная непредсказуемость. На следующий день она уже висела у меня на шее, рассказывая трагическую историю своего кота. (возможно она просто увидела, как утром я подхожу к мусорке, светски улыбаясь вытаскиваю оттуда два пакета и иду домой, непринужденно ими помахивая. Ну я же не могла ей объяснять, что вечером я закупилась продуктами, которых утром не обнаружила. Легкое использование дедукции прояснило ситуацию. Просто я их вечером же и отправила вместо мусора в мусорку. И лежали они на самом верху в двух пакетах. И что мне было делать? Невыброшенным мусором питаться?) Какое счастье, что она все же поделилась со мною историей о своем домашнем любимце. Потому что когда ночью я услышала дикий мяв моей кошки Тушки, проснулась и увидела... Я даже не очень понимаю, как это описать. Увидела я персонажа Эдгара По. Огромного черного кота с одним сверкающим в темноте глазом. Нет, конечно первые несколько минут я не могу назвать незапоминающимися. Зато я быстро сообразила, что это не ночной кошмар, а соседский кот, по сути добродушнейшее существо, страдающее диабетом, а так же счастливый обладатель только одного, но выразительного глаза и искусственной ноги.
Англичанки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любят животных. Черт меня попутал через какое-то время пожаловаться ей, что моя кошка заболела, а антибиотики жрет только в том случае, если я ей три раза в день в дикую жару поджариваю свежую куриную печенку. На следующий день мне в дверь позвонили в ШЕСТЬ ТРИДЦАТЬ утра. Ага. Это была она.
"Я всю ночь из-за вас с кошкой переживала и пришла научить ее принимать антибиотики. Вот смотри".
Схватив с дивана кошку она сжала ее между колен, открыла ей рот и пальцем запихнула в нее антибиотик.
На морде Тушки было такое "Вы охуели!", что она даже забыла царапаться. Немножко посидев с такой мордой она интеллигентно рыгнула и выплюнула таблетку.
"Ничего!", отважно заверещала англичанка. "Сейчас она точно ее проглотит". Схватив несчастное животное она повторила маневр. Кошка даже не успела среагировать. Только на этот раз она зажала ей морду, после запихивания таблетки. Кошка вообще потеряла дар речи. Повторяю. Все это происходит в 6:30 утра. Мы с Тушкой в это время не особо расположены к гостям и не очень сосредоточены. После экзеркуции Тушка осталась сидеть в кресле в полном охуении, а англичанка вылетела из квартиры.
Мы с Тушкой посмотрели друг на друга. Уверена, выражение лиц у нас было одно, говорящее "Что это было???". Во всяком случае у нее оно было такое. По-моему она чуть не заговорила. Естественно, таблетку я нашла днем под тем же креслом.
Но я тоже давала прикурить, хотя бы прохожим, если не соседям. Дело в том, что в этот момент довольно большое количество моих друзей учились танцевать танго. Ну и тренировались на мне, как на коте. Апофигей настал, когда ко мне пришел Аркан и сообщил, что ему подарили вечернее платье, для того, чтобы он научился женским партиям (абсолютно нормальный ход конем для помешанных на танго). Я, естественно завопила, что у меня давно не было нового вечернего платья и я готова поменяться с ним на бархатное: "Пепел Клааса стучит в мое сердце", наполовину черное, а наполовину красное, причем вдоль, а не поперек. Аркан заинтересовался, решил примерить, потом мы заговорились и он решил показать мне новые шаги танго. Прохожие некоторое время наблюдали следующую сцену: Высокий, брутальный и абсолютно лысый мужик в длинном вечернем платье, танцующий с девушкой в черных брюках и белой рубашке. Кстати, по-моему это было красиво.
Прожила я там только год и переехала в эту квартиру. Тоже, знаете ли, накопилось пару вопросов.
Во-первых, почему 89 летний сосед сверху сначала хватал за филейные части моих домработниц, а во-вторых почему он упорно ссал мне под дверь? По причине его ухода в мир иной спросить уже некого. В-третьих мне не совсем понятно, почему наш домовой комитет с упорством, достойным лучшего применения, обустраивает дом. Зафигачивает сад, чугунные узорчатые ворота, новые почтовые ящики с медными табличками, но сообщает, что на отопление нет денег. Хотелось бы понять логику. В-третьих почему сосед из второго подъезда, когда он недоволен действиями домового комитета, кладет им на площадку дохлых крыс? А они живут ровно подо мной. И я успеваю обнаружить их раньше домового комитета. Квартира моя находится по соседству с домом премьер министра. В первый раз я ломанулась к охране Шарона. В домашних тапочках. Ага. Со следующим текстом.
"Простите, пожалуйста, вы всех тут проверяете. Вы не видели, кто подбрасывает дохлых крыс на прощадку первого подъезда этого дома? Вы же здесь все время."
По реакции я поняла, что хорошего ждать не придется.
"Дохлых крыс? Ага. Вы знаете, вы бы домой шли. А мы обязательно. Как только увидим - сразу вам сообщим. Позвоним и зайдем" Причем таким специальным успокаивающим тоном. Надо ли удивляться, что они так ко мне и не зашли. Не говоря уже о позвонить. Тем более те охранники были настоящие. Орлы. Соколы. А когда власть сменилась... Знаете как танцует третий состав маленьких лебедей? Гулко топает и поднимает пыль. Так вот нынешние мальчики и есть этот самый третий состав. Они заговаривают с людьми на улице, угощают сигаретами, покидают пост. То есть понятно, что премьер там не живет, особенно после того, как напротив его резиденции случайно упал дом и теперь его вместо реконструкции удачно строят заново. То есть на месте премьера меня бы там тоже не было. Но у меня просто нет выхода. А у него, сцуко, видимо есть. Но не надо же это так афишировать!
Дома на этой улице стоят плотненько. Поэтому с соседями из соседнего дома мы здороваемся не повышая голос. Буквально шопотом. Однажды я летом проснулась от странного ощущения, что на меня кто-то смотрит. Ощущение не подвело. На крыше соседнего дома меняли бойлер. То есть хозяева думали, что рабочие его меняют, а рабочие столпившись у края крыши наблюдали за тем, как я сплю. Вот и оставляй балконную дверь открытой в жару. И не в жару.
А этажом ниже есть очень странная квартира. Вообще весь дом несколько странен. Он прилепился, как ласточкино гнездо к стене соседнего, намного более основательного многоквартирного дома. А в этом всего три этажа, и соответсвенно три квартиры и три больших балкона. Вот с видом на эти балконы и расположен балкон моего девичьего будуара. На первом и третьем этаже все намано, а вот на втором... Просторные окна и балконные двери там забрикадированы большими темнокоричневыми железными ящиками, передняя стенка которых устроена по принципу жалюзей. И вот долгое время я любовалась на эту мрачную заброшенность. Квартира была оставлена уже очень давно судя по огромному количеству засохших растений на балконе, которые не оживил даже дождь. И вот однажды ночью, не спалось мне. Не подозревая ничего дурного вышла я на балкон. Тишина. Все окна темные. И только сквозь щели заброшенной квартиры виден яркий свет внутри, и,если присмотрется - пустые освещенные комнаты. И никого. Ощущение возникло жуткое. Надо сказать, я довольно долго прождала продолжение банкета на балконе, и потом еще несколько раз выходила. И все с тем же результатом. Потом рассказала эту историю приятелю в аське. Он рассудительно заметил, что это были видимо воры. Это мне не пришло в голову, потому что свет был не нервный и куда то торопящийся, а спокойный и наглый. И я видимо была права. Потому что утром, вместо сухих растений, огромный балкон был усажен по всему периметру совершенно замечательно себя чуствующими зелеными кустами, цветами и еще какой то растительностью. И все. Прошло уже 5 лет. Раз в году, причем в произвольный день, история повторяется. Всегда ночью. Цветы меняли за это время один раз. А еще один раз вынесли стул. Людей до сих пор я не видела.
Любите ли вы Рехавию, как люблю ее я? Это надо говорить с придыханием Дорониной. Вот вам придыхание:
Вы замечали, что дома в Рехавии похожи на ивритский алфавит? Ими написана история, а разноцветные кошки работают блуждающими огласовками, которые меняют смысл написанного. Я знаю, что не я одна читаю эти улицы. Я встречаю, таких, как я. Мы никогда не разговариваем, но уважительно приветствуем друг друга. Мы заняты. Кто будет читать истории Рехавии, если не мы? Что нам время? Даже если дом перестроили, я же все равно знаю, что здесь жил старый профессор-немец. И через венецианские окна я все равно вижу тяжелые старые тома, свечи и пианино. Я вижу его тень в отражении окна, когда нибудь он заговорит со мной и я буду понимать его немецкий. А может быть он подарит мне книгу, ту, которой мне так не хватает.
Иногда я вижу знакомые черты тех, кого нет в повороте головы проходящего мимо человека, иногда вижу знакомую фигуру, поворачивающую за угол. И тех, кого больше нет и даже тех, кто уехал из Рехавии. Мимо некоторых окон я хожу очень редко. Я ведь знаю, что там живет моя бабушка. Конечно не одна. Она живет там со мной. И эта тень для меня самая дорогая. И она болит во мне до сих пор. Если я задерживалась в гостях, еще несколько лет, после того, как ее не стало, я набирала домашний номер, чтобы предупредить ее, чтобы она не волновалась. Я специально забыла тот номер. Я могу позвонить и сейчас. Потом, когда нибудь потом я вспомню его и позвоню. И она мне ответит. Это же Рехавия. Здесь возможно все.
Рехавия затягивает тебя в глубину, усыпляя твои чувства, когда тебе больно и всегда вытаскивает, когда это необходимо. Какими нибудь фантастическими подарками или дорогами, меняя тебя и себя. Реальность здесь зыбка и не всегда такая, какой кажется. В ней можно запутаться, чтобы понять ее ей надо доверять. Как мне объяснить тебя, Рехавия, когда слова изреченные, есть ложь? Да и нужно ли. Может быть ты, как и Иерусалим сама выбираешь себе людей.
Иерусалим отравил меня Рехавией. Она вошла в мою кровь. Иногда мне кажется, что если я проведу ножом по руке, то польется не кровь. Из вен посыпятся золотистые камни Рехавии и лепестки жасмина. Рехавия подарила мне много прекрасных людей. Она может действовать даже за время короткого визита. Очень приличная подруга, зайдя в первый раз ко мне домой спросила "А на шкафу у тебя лежит труп?".Никто, знакомый с нею, от нее такого не слышал. Нет, мог бы лежать, конечно, но сегодня не лежит. Не его день. Мне так везет с людьми... Может быть это тоже подарок Рехавии. Возможно лучший. Многим нравится обаяние этого места. Некоторые отсеиваются, но большинство остается. Даже если они исчезают надолго, они потом появляются снова. Отсюда непросто уйти навсегда. Здесь очень странно и хорошо. А я просто ловец человеков.
Рехавия, мне не уйти от твоего веселого безумия, безумия от которого иногда хочется плакать, но чаще всего смеяться. Потому что это действительно смешно, если правильно на все это посмотреть. Иногда просто хочется написать сценарий и снять фильм. Какой материал пропадает! Кстати, это был бы очень хороший и добрый фильм. Может быть совсем немножечко грустный, но невероятно смешной и очень сюрный. Эх, Рехавия, мне уже никогда не стать нормальной. Мэйнстрим так притягивает. Он спокойный и надежный, но он абсолютно недостижим и даже смешон здесь. Возможно когда нибудь след музыки Курехина, мой смех от постов Горалик останутся в этих камнях, как и моя тень, сольется с другими историями и тенями и, я надеюсь, добавит Рехавии еще немножко тайны, боли, очарования и юмора. Хотя уж чем-чем, а отсутсвием чувства юмора Рехавия не страдает.
История совсем еще не закончена, но теперь я буду записывать в улицы Рехавии только совсем хорошее. По-моему остальные темы уже вполне раскрыты. Пусть будет покой, веселье, кураж и, конечно, свобода.
И все будет хорошо.