Корвос. Ч1
Лилике. Лекарь, работающий с охраной и заключенными при необходимости. Обычно ее можно встретить вместе с Миклошем. Очень обаятельна, но, кажется, застенчива. Никогда не покидает Альмандин и редко выходит с нижних этажей - только в храм и сразу назад.
Лилике отлетела в стену и больно ударившись головой сползла на пол. Он еще говорил что-то, но она не прислушивалась, стараясь подавить боль. Вот почему мужчины всегда бьют так? На отмажь, со всей силы и обязательно по лицу?
- Не смей перечить мне никогда, - сквозь зубы прошипел Миклош, нависая над девушкой и злобно сощурив глаза.
Ну конечно, узников он не трогает, не пачкает свои драгоценные руки о всякую падаль. Она знала, что теперь всегда будет так. И она знала, что будет это терпеть. Ради Невены. Так надо. Пусть хоть кто-нибудь в ее семье вырастет нормальной виверной. У Невены должен быть такой шанс. Пусть ее маленькая девочка еще не готова бороться. Слишком ранимая и добрая, слишком хрупкая. Даже удивительно, как такое нежное создание могло родиться от такого мелочного ублюдка, как Миклош.
Когда-то давно Лилике сама была такой, и теперь всю жизнь будет расплачиваться за свои ошибки. Двенадцать лет назад когда в Карпатах зацветали нарциссы за ней стал ухаживать Миклош, заносчивый и гордый, лучший ученик на пути маски. Она отказала ему и выбрала Гордана, который следовал по пути железа. Она сама назначила ему свидание и пришла к назначенному часу. Маски очень изобретательны, хитры и изворотливы. Никогда не знаешь, где же они подставят подножку, улыбаясь тебе в лицо. Никогда не узнаешь, какие они - настоящие. Возможно, что за чередой образов их натура совершенно стирается. Они могут быть кем угодно, или казаться кем угодно. Когда Лилике поняла, что она в объятьях Миклоша было уже поздно. Совсем поздно. Ей стало жутко и плохо. Она понимала, что надо молчать, но слезы обиды душили ее. Тогда она рассказала своей подруге Эльжбетте, что произошло. Эльжбетта обещала не рассказывать ученикам. Но Эльжбетта не обещала не рассказывать мастерам.
Миклоша с позором исключили из школы. Надо сказать, это не самая приятная процедура. Сначала трибунал, а потом самое интересное. Провинившегося сажают в ближайшую камеру к глыбе на целые сутки и каждый ученик должен приди с ним попрощаться. Лилике долго не хотела спускаться туда. Она предпочла бы вообще его не видеть. Но правила есть правила. Зайдя в камеру и вглядываясь в темноту она долго молчала, отрешенно разглядывая Миклоша. Он сидел у дальней стенки, обхватив колени руками и опустив голову.
- Надеюсь, мы больше никогда не встретимся,- шепотом произнесла девушка, - то, что ты сделал не заслуживает прощенья.
- Прощения? Ты говоришь о прощении?! - Он ненавидяще посмотрел на нее. - Да кто ты такая, чтобы даровать прощение?! Не тебе меня судить... Не тебе... Настанет день, и ты пожалеешь о своем выборе... - При последних словах Миклош закашлялся и отодвинулся настолько далеко, насколько позволяло помещение.
Но Лилике несло: - Поверь, придет еще день, когда кто-нибудь поступит так же, как ты, и разрушит все, что дорого тебе. А главное ты ничем не сможешь противостоять этому. И этот день не сегодня.
Миклош уже явно был не в себе от холода и позора, который, как он считал, совершенно не заслужил. Он начал бормотать что-то бессвязное и мало различимое о недостойных слепцах, потом постарался собраться с силами, но тщетно. Лилике были видны только полные ненависти глаза.
Точно так же он смотрел на нее сейчас, а она валялась на полу, не в силах подняться. Да уж, сивиллы из нее не вышло. А вот Миклош оказался гораздо ближе к правде. Теперь она у него в руках. Она обязана ему подчиняться и слушаться его, ведь иначе он отдаст ее под трибунал.
Надо было быть такой дурой, чтобы попасться. Вот подсыпать охранникам снотворное у нее ума хватило, а вымыть за собой посуду почему-то нет. Но теперь совершенно без разницы. И ведь второй раз уже она попалась, спасая своего брата. Хорошо, пусть названного брата, но все-таки семью. Рамона взяли на воспитания ее родители в возрасте года. Мальчик потерялся в Карпатах и не выжил бы. Они не могли дать ребенку умереть от холода и голода, даже понимая, что скорее всего он окажется драконом. Рамон и Лилике росли как родные брат и сестра. Когда Рамону исполнилось 12 его родители неожиданно нашлись. Семью Лилике на этот раз не тронули. Но отец настоял на том, чтобы отправить дочь в Альмандин. Там хоть и суровые порядки, но защищать себя она должна была научится. Они не ожидали ее появления так рано, но узнав, что дочь беременна простили и решили, что никому не скажут о реальном положении вещей. Для всего внешнего мира Невена стала младшей сестрой Лилике. Вернувшись в Альмандин Лилике быстро нагнала пропущенный материал. Подходило время дипломной работы. По мнению мастеров Рамон был идеальной целью, чтобы доказать верность виверны своим братьям и сестрам. Но Лилике не смогла. Она честно призналась своему брату, зачем пришла навестить его, он ответил, что знает, но все равно любит ее. И она не смогла хладнокровно прирезать его, отчетливо понимая, чем теперь ей это грозит. Сначала она призналась мастерам, потом родителям. Они привыкли ее прощать, у них была еще одна надежда - Нивена. Это был первый раз, когда отказ от убийства брата испортил ей карьеру и лишил многих возможностей.
Второй же раз случился совсем недавно. На границе Альмандина был пойман дракон из серебряной спирали. Этим драконом был Рамон. Миклош спал в тот вечер, а Вайолка и Воимир были пьяны и суетливы. Они решили, чтобы материал не пропадал начать допрос вотпрямщаз. Лилике неслышной тенью проследовала за ними. Присутствие штатного медика при допросах часто необходимо. Подсыпать снотворное в полутемном помещении, да еще и нетрезвым людям - это даже обезьяна сможет выполнить, а не то, что идущая по пути шепота. Вайолка вырублась сразу, Воймир схватил хук слева и тоже рухнул без сознания.
- Я все придумала, - быстро, почти неслышно говорила Лилике Рамону, снимая цепи, - Сейчас ты берешь меня в заложники, и я вывожу тебя отсюда. Не забудь разбить мне губу…
Это была их последняя встреча. Рамон не смог преодолеть три круга защиты Альмандина. Когда Миклош проснулся, он бушевал и неистовствовал. А потом сел, подумал хорошенько и все понял. Он устроил ей долгий и проникновенный разговор, суть которого можно было свести к следующему: или она будет во всем ему послушной и покорной, да-да, совершенно во всем, или трибунал. Тогда и Невену могли выгнать из школы. Ведь договор с мастерами заключался в том, что пока Лилике работает в тюрьме, девочку держат в учениках. И хотя Миклош не знал об этом, у Лилике просто не было выбора, и она согласилась.
- Встань и скажи Воимиру, чтоб притащил этого мелкого засранца сюда, пора его проучить - Лилике поднялась неслышно вышла из кабинета Миклоша в общее помещение тюрьмы. Там было как всегда темно и холодно. Холод глыбы пронизывал до костей, остужал сердца и замораживал души. Своеобразным наказание было видеть ледяную глыбу - воплощение хаоса каждый день. Как будто отбывая с заключенными их срок. Холод менял характер, ужесточал эмоции и вредные привычки, но вопреки всему Лилике удавалось держаться. Миклош просил привести Григора, которого метр Смилян привел накануне сам, сказав, что тот убил другого старшего ученика. Нужно было его допросить без особого пристрастия и больше напугать, нежели узнать правду. Григор так и сидел не шелохнувшись с момента прибытия. Говорил только шепотом, явно подражая учителю.
Лилике отлетела в стену и больно ударившись головой сползла на пол. Он еще говорил что-то, но она не прислушивалась, стараясь подавить боль. Вот почему мужчины всегда бьют так? На отмажь, со всей силы и обязательно по лицу?
- Не смей перечить мне никогда, - сквозь зубы прошипел Миклош, нависая над девушкой и злобно сощурив глаза.
Ну конечно, узников он не трогает, не пачкает свои драгоценные руки о всякую падаль. Она знала, что теперь всегда будет так. И она знала, что будет это терпеть. Ради Невены. Так надо. Пусть хоть кто-нибудь в ее семье вырастет нормальной виверной. У Невены должен быть такой шанс. Пусть ее маленькая девочка еще не готова бороться. Слишком ранимая и добрая, слишком хрупкая. Даже удивительно, как такое нежное создание могло родиться от такого мелочного ублюдка, как Миклош.
Когда-то давно Лилике сама была такой, и теперь всю жизнь будет расплачиваться за свои ошибки. Двенадцать лет назад когда в Карпатах зацветали нарциссы за ней стал ухаживать Миклош, заносчивый и гордый, лучший ученик на пути маски. Она отказала ему и выбрала Гордана, который следовал по пути железа. Она сама назначила ему свидание и пришла к назначенному часу. Маски очень изобретательны, хитры и изворотливы. Никогда не знаешь, где же они подставят подножку, улыбаясь тебе в лицо. Никогда не узнаешь, какие они - настоящие. Возможно, что за чередой образов их натура совершенно стирается. Они могут быть кем угодно, или казаться кем угодно. Когда Лилике поняла, что она в объятьях Миклоша было уже поздно. Совсем поздно. Ей стало жутко и плохо. Она понимала, что надо молчать, но слезы обиды душили ее. Тогда она рассказала своей подруге Эльжбетте, что произошло. Эльжбетта обещала не рассказывать ученикам. Но Эльжбетта не обещала не рассказывать мастерам.
Миклоша с позором исключили из школы. Надо сказать, это не самая приятная процедура. Сначала трибунал, а потом самое интересное. Провинившегося сажают в ближайшую камеру к глыбе на целые сутки и каждый ученик должен приди с ним попрощаться. Лилике долго не хотела спускаться туда. Она предпочла бы вообще его не видеть. Но правила есть правила. Зайдя в камеру и вглядываясь в темноту она долго молчала, отрешенно разглядывая Миклоша. Он сидел у дальней стенки, обхватив колени руками и опустив голову.
- Надеюсь, мы больше никогда не встретимся,- шепотом произнесла девушка, - то, что ты сделал не заслуживает прощенья.
- Прощения? Ты говоришь о прощении?! - Он ненавидяще посмотрел на нее. - Да кто ты такая, чтобы даровать прощение?! Не тебе меня судить... Не тебе... Настанет день, и ты пожалеешь о своем выборе... - При последних словах Миклош закашлялся и отодвинулся настолько далеко, насколько позволяло помещение.
Но Лилике несло: - Поверь, придет еще день, когда кто-нибудь поступит так же, как ты, и разрушит все, что дорого тебе. А главное ты ничем не сможешь противостоять этому. И этот день не сегодня.
Миклош уже явно был не в себе от холода и позора, который, как он считал, совершенно не заслужил. Он начал бормотать что-то бессвязное и мало различимое о недостойных слепцах, потом постарался собраться с силами, но тщетно. Лилике были видны только полные ненависти глаза.
Точно так же он смотрел на нее сейчас, а она валялась на полу, не в силах подняться. Да уж, сивиллы из нее не вышло. А вот Миклош оказался гораздо ближе к правде. Теперь она у него в руках. Она обязана ему подчиняться и слушаться его, ведь иначе он отдаст ее под трибунал.
Надо было быть такой дурой, чтобы попасться. Вот подсыпать охранникам снотворное у нее ума хватило, а вымыть за собой посуду почему-то нет. Но теперь совершенно без разницы. И ведь второй раз уже она попалась, спасая своего брата. Хорошо, пусть названного брата, но все-таки семью. Рамона взяли на воспитания ее родители в возрасте года. Мальчик потерялся в Карпатах и не выжил бы. Они не могли дать ребенку умереть от холода и голода, даже понимая, что скорее всего он окажется драконом. Рамон и Лилике росли как родные брат и сестра. Когда Рамону исполнилось 12 его родители неожиданно нашлись. Семью Лилике на этот раз не тронули. Но отец настоял на том, чтобы отправить дочь в Альмандин. Там хоть и суровые порядки, но защищать себя она должна была научится. Они не ожидали ее появления так рано, но узнав, что дочь беременна простили и решили, что никому не скажут о реальном положении вещей. Для всего внешнего мира Невена стала младшей сестрой Лилике. Вернувшись в Альмандин Лилике быстро нагнала пропущенный материал. Подходило время дипломной работы. По мнению мастеров Рамон был идеальной целью, чтобы доказать верность виверны своим братьям и сестрам. Но Лилике не смогла. Она честно призналась своему брату, зачем пришла навестить его, он ответил, что знает, но все равно любит ее. И она не смогла хладнокровно прирезать его, отчетливо понимая, чем теперь ей это грозит. Сначала она призналась мастерам, потом родителям. Они привыкли ее прощать, у них была еще одна надежда - Нивена. Это был первый раз, когда отказ от убийства брата испортил ей карьеру и лишил многих возможностей.
Второй же раз случился совсем недавно. На границе Альмандина был пойман дракон из серебряной спирали. Этим драконом был Рамон. Миклош спал в тот вечер, а Вайолка и Воимир были пьяны и суетливы. Они решили, чтобы материал не пропадал начать допрос вотпрямщаз. Лилике неслышной тенью проследовала за ними. Присутствие штатного медика при допросах часто необходимо. Подсыпать снотворное в полутемном помещении, да еще и нетрезвым людям - это даже обезьяна сможет выполнить, а не то, что идущая по пути шепота. Вайолка вырублась сразу, Воймир схватил хук слева и тоже рухнул без сознания.
- Я все придумала, - быстро, почти неслышно говорила Лилике Рамону, снимая цепи, - Сейчас ты берешь меня в заложники, и я вывожу тебя отсюда. Не забудь разбить мне губу…
Это была их последняя встреча. Рамон не смог преодолеть три круга защиты Альмандина. Когда Миклош проснулся, он бушевал и неистовствовал. А потом сел, подумал хорошенько и все понял. Он устроил ей долгий и проникновенный разговор, суть которого можно было свести к следующему: или она будет во всем ему послушной и покорной, да-да, совершенно во всем, или трибунал. Тогда и Невену могли выгнать из школы. Ведь договор с мастерами заключался в том, что пока Лилике работает в тюрьме, девочку держат в учениках. И хотя Миклош не знал об этом, у Лилике просто не было выбора, и она согласилась.
- Встань и скажи Воимиру, чтоб притащил этого мелкого засранца сюда, пора его проучить - Лилике поднялась неслышно вышла из кабинета Миклоша в общее помещение тюрьмы. Там было как всегда темно и холодно. Холод глыбы пронизывал до костей, остужал сердца и замораживал души. Своеобразным наказание было видеть ледяную глыбу - воплощение хаоса каждый день. Как будто отбывая с заключенными их срок. Холод менял характер, ужесточал эмоции и вредные привычки, но вопреки всему Лилике удавалось держаться. Миклош просил привести Григора, которого метр Смилян привел накануне сам, сказав, что тот убил другого старшего ученика. Нужно было его допросить без особого пристрастия и больше напугать, нежели узнать правду. Григор так и сидел не шелохнувшись с момента прибытия. Говорил только шепотом, явно подражая учителю.