Корвос. Ч.4
В общем зале послышалось нехарактерное оживление. Это Смилян опять привел Григора вниз. Пора все-таки организовать в тюрьме полноценный класс. Сегодня Смиляну нужно было провести Григора к глыбе. Изощренный метод убийства на сей раз выбрал мастер шепота. Лилике отлично помнила - умирать безумно обидно. Боль вторична и понятна, гораздо неприятнее то, что ты прокололся. Как это бывает? Одно неосторожное слово, или один правильный ответ, сути вопроса это не меняет… И вот ты уже лежишь на снегу, чувствуешь как жизнь медленно покидает тебя, а рядом никого нет. И ты понимаешь - это конец. Ты провел свою единственную жизнь совершенно бездарно и закончил глупо. Но потом ты приходишь в себя в больничном крыле. Ракишь внимательно смотрит на тебя, это обучение. Пора подниматься на следующую ступень.
- Лилике! - Резко и нервно позвал Миклош. Григор валялся без сознания рядом с глыбой. - Ты должна его вытащить.
- А если у меня не получится? - Лилике инстинктивно сжалась и потерла ладони.
- Тебе не понравится. - Он неприятно скривил губы.
В этом заключалась вся школьная система обучения. «Вчера ему нужно было, чтобы я пытала этого мальчика, сегодня, - чтобы спасла. - Что будет дальше?». Лилике зажгла свечи. Грирор был в полном оцепенении, температура тела быстро падала. Потребуется очень много тепла, ее тепла. Она стала отдавать свой жар осторожно и равномерно. Потихонечку, как теплый бульончик. Отдашь чуть больше - не выдержишь сам, чуть меньше - пациент не выживет. Миклош не ушел, как обычно, а внимательно наблюдал за ее действиями. Это напрягало и давило, но отвлекаться было нельзя, жизнь другого слишком хрупкая и дорогая субстанция. Удержать ее гораздо сложнее, чем отнять. Тут требуется мастерство и, конечно силы. Григор вздохнул, наморщился - значит уже что-то чувствует - хорошо, можно прерваться. Дальше залечит в храме. Сейчас он очнётся, только поспит сначала, крепким глубоким сном: «Так надо, мальчик. Потерпи, скоро все пройдет».
Лилике облокотилась на стену и посмотрела на Миклоша.
- Все в порядке - он будет жить, - устало произнесла она.
- Иди сюда. - Тон Миклоша настораживал, становилось понятно, что ничего хорошего от него сейчас ждать не придется.
Лилике оторвалась от стены, и, покачиваясь, стала приближаться. Голова кружилась. Миклош протянул руку. Лилике нехотя подала ему свою, и тут он больно сжал ее кисть и резко дернул на себя. Лилике не удержала равновесия и оказалась перед ним на коленях.
- Ты такая горячая, - полушипя выдохнул он, одной рукой крепко держа ее за запястье и заведя руку за спину, другой гладя по щеке. - Ты поделишься со мной своим теплом? Мне нужно немного, - он хищно облизнулся, - Ты же согласна?
Лилике опустила голову. Миклош, приподнял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Он начал без предупреждения. Тело Лилике скрутило судорогой, конечности немели. После лечения Григора у нее итак оставалось немного жара, Миклош же забирал последнее.
Ей опять казалось, что она умирает. Это так больно, как будто миллионы осколков глыбы одновременно впиваются в кожу, нет сил сопротивляться, хочется только одного, чтобы ЭТО наконец закончилось. Лилике прикусила губу, чтобы не закричать. Нет, этого удовольствия она ему не доставит. Теперь она лучше понимала, как именно у Миклоша выглядит долго и счастливо. Осознание приходило вместе с болью, жгучей, пронизывающей до костей. Он будет медленно высасывать из нее всю жизнь. Она так долго не протянет, тем более здесь, в вечной темноте, рядом с глыбой.
- Ты будешь слушаться меня. - Миклош улыбался, ему становилось лучше.
Лилике отрицательно покачала головой и пересохшими губами ответила - Нет.
- Будешь-будешь, ты никуда не денешься. Ты будешь моей покорной и послушной девочкой. - Миклош сжал ее еще сильнее, Лилике было не вздохнуть.
- А… - Звук не выходил из легких, Лилике замотала головой, в глазах потемнело. Дышать было уже никак и тут он отпустил ее. Как она может быть привязана к этому чудовищу Лилике не понимала. Это было совершенно точно нездоровое чувство.
Вайолка вошла неожиданно. Она увидела, что Лилике лежит у ног Миклоша и, кажется, верно поняла расстановку сил. Она не должна была это видеть, но Лилике не могла подняться самостоятельно. Оценив ситуацию, Вайолка с Зорой дотащили Лилике до храма. Там было тихо тепло и хорошо. Но по дороге на них наткнулась Невена и, испугавшись за сестру, увязалась следом.
«Невена.. Как не вовремя, девочка моя, ты не должна видеть меня такой слабой. Ты должна быть уверена что я всегда сильнее и защищу тебя, - думала Лилике сквозь пелену полузабытья». Невена опять плакала и обнимала Лилике. Не смотря на все просьбы и запугивание Зоры ее прогнать не удалось.
- Не плачь, сестренка. Теперь все будет хорошо у тебя, - Лилике выдавила из себя улыбку. Так надо. - Ты в безопасности, милая.
Невена смотрела на нее совершенно непонимающе.
- Жизнь складывается по-разному, но теперь ты в безопасности... Милая, не плачь, ты не должна беспокоиться обо мне, ты должна отвыкнуть. Быть сильной и пройти серебряную лестницу. А я всегда рядом в твоем сердце. - Лилике гладила дочь по голове, ей самой хотелось разрыдаться, - Ты не должна показывать им свой страх, они повернут его против тебя.
Кажется Невена начала понимать.
По дороге вниз к своему счастью Лилике наткнулась на Ракишь. Заметив бледность девушки Ракишь остановила ее.
- Кто это с тобой сделал? - Требовательно, но мягко спросила она. Вот она великая женщина-профессионал своего дела. Ей было прекрасно видно, что произошло -никакого смысла врать, поэтому Лилике молчала. - Тебе нельзя вниз в таком состоянии, замерзнешь и умрешь. Сейчас я тебе немного помогу.
Ракишь поделилась своим теплом. Как бы не относились к ней окружающие, как бы опасна она не была, для Лилике Ракишь стала настоящим примером для подражания. Она никогда не говорила этого в слух, потому что слова зачастую лгут. Они могу сказать о том, что виверна хочет втереться в доверие, а Лилике по-настоящему уважала Ракишь и не хотела ей досаждать своим обществом.
Сейчас Лилике нужно было участие. Она сидела около камеры Марселы и смотрела на огонь свечи. Много говорить было нельзя, Марсела была добрым ребенком, но детей проще ломать. Лилике прекрасно понимала, что нет таких секретов, которые останутся тайными после грамотного допроса. Марселла внимательно смотрела на нее, но Лилике была слишком уставшей, чтобы понять истинную причину этого взгляда.
- Я могу помочь тебе? - тихо спросила Марсела, взяв Лилике за руку.
Это было абсурдно, что пленник спрашивает у своего надзирателя такие вещи, но Лилике не удивилась.
- Нет, Марсела. Мне нельзя помочь. - Лилике вздохнула и Марселла поняла, что главная эмоция, заполняющая сердце виверны - это отчаяние. - Он сожрет меня, так все и будет. Я не смогу долго сопротивляться этому, но я должна. Для меня не должно быть слова «не могу». Наверху моя девочка…сестренка. Я должна терпеть ради нее.
- Это Миклош? - При свете свечи зеленые глаза феникса блестели.- Это он наказывает тебя?
Лилике покачала головой и невесело усмехнулась. А ведь она никогда не задумывалась над этим. У Миклоша действительно был повод именно наказывать ее. Ведь он считал, что из-за Лилике он торчит здесь, рядом с ненавистной глыбой и не может поднятья вверх по карьерной лестнице. Она все время мешала ему, сопротивлялась и нарушала правила. Ну что ж, он в своем праве, наверное… Тем более теперь.
Миклош возвратился, и злобно сверкая глазами, отдал распоряжение избить Марселлу. Он сказал, что фениксы слишком тормозят с выкупом и их надо поторопить. Лилике опасно было ослушаться его приказа. Она посмотрела на Зору, та застыла в нерешительности:
- Я не могу... - упавшим голосом произнесла она, ища у Лилике поддержки.
- Я тоже, но надо, - Лилике развела руками.
Марселла вырывалась и кричала, пока они за обе руки тащили ее до пыточной. Но Миклоша не было и Лилике поняла, что Зора на ее стороне. Что-то произошло с зимней лилией, возможно, она тоже привязалась к Марселе. Показав фениксу, что нужно молчать Лилике взяла что-то из инструментов. Марселла зажмурилась, но удар пришелся по столу, на котором сидела девушка.
- А теперь кричи, тихо приказала Лилике, - Только громко, чтобы все поверили.
И Марселла кричала. Удар-крик-удар- стон- удар- плач. Лилике весело переглядывалась с Зорой и они обе надеялись, что Миклош не полезет в камеру, смотреть насколько четко был исполнен его приказ.
Миклоша долго не было, сама того не понимая Лилике ждала его, каждый раз прислушиваясь к шагам, когда кто-то спускался вниз. Он вернулся через несколько часов после их последней встречи. Что-то изменилось, и она не понимала что именно, но это вызывало еще большую тревогу.
Он с остервенением содрал с себя мундир, забросив его в угол и остался в черном.
- Теперь все будет по-другому. Все изменится. - Ровным тоном сказал Миклош, обращаясь к личному составу.
Слишком безэмоционально, совершенно для него нехарактерно. Лилике напряглась. Она не понимала, что это значит. Она следила за каждым его движением, но, если раньше ей удавалась почувствовать его намеренья, то теперь нет, что-то мешало. И это пугало гораздо больше, чем откровенная ненависть с его стороны.
- Я вижу, тебе надо поговорить, - сказал Миклош, глядя на нее. - Пошли. - Он привычным движением взял ее за руку и повел в кабинет.
- Задавай вопросы, я буду отвечать.
Раньше они действительно так не общались. Лилике предпочитала отмалчиваться, или откровенно дерзить, но никогда не говорить на чистоту. Сейчас она видела перед собой собеседника. Он не обманывал и был готов слушать.
- Что с тобой? - Спросила она после длительной паузы, внимательно посмотрев ему в глаза и сделав шаг вперед.
- Я понял многое. Видишь ли, раньше я ненавидел всех вокруг, за то, что эти бездарности не имея моего таланта всегда будут выше меня по статусу. За то, что мастера выперли меня из школы, а других прощают за большие проступки. Но теперь я понял, какая огромная на нас возложена ответственность. Мы должны объяснить ученикам разницу межу Солнцем и Льдом. Мы должны научить их помнить свой страх и понимать его. Я должен стать воплощением глыбы для них. Что касается тебя, мое предложение в силе.
Лилике закрыла глаза - это новый вид боли, ее отсутствие.
- Я так не могу, - тихо произнесла она, подходя к нему ближе. - Я умру здесь, если ты будешь так себя вести. Я согласна на твои условия, потому что тебе лучше знать, какое наказание я заслуживаю. Но только… только сделай так, чтобы оно было мне по силам!
- Послушай, - Миклош смотрел на нее сверху вниз. - Я больше не трону тебя. Я был неправ, по отношению к тебе. Ты уже за все ответила. Я хочу, чтобы ты была со мной.
- Но зачем я тебе? - Лилике в недоумение смотрела на него, стараясь понять, зачем ему это, если он больше не хочет мучить ее. Неужели Миклош способен на эмоции? Неужели он испытывает к ней не только ненависть и желание отомстить?
- Из многих других ты единственная женщина, которая дорога мне. - Он говорил честно, но немного отстраненно.
- Но…я не чувствую этого.
- И не почувствуешь. Я выстроил стену между своими эмоциями и тем, что я теперь буду показывать. Я буду исполнять свой долг, и пока я его не исполню, все будет именно так.
Если бы у Лилике были силы, она бы расплакалась. Эмоции, вот то, что держало ее до сих пор. Пусть они были негативные и жестокие, зато вполне понятные. Что делать в обществе двух ледяных глыб она не понимала.
- Я не хочу терять тебя, - в полголоса произнесла Лилике. Сердце сжалось, но, кроме правды ей больше ничего не оставалось.
Он погладил ее по щеке, но его глаза не выражали ничего.
- Докажи мне, что я тебе нужна. Сделай что-нибудь и я не оставлю тебя никогда. Я дам тебе время.
Это было совсем не похоже на нее. Пожалуй, впервые за много лет что-то сдвинулось с мертвой точки. Но надо было вновь приниматься за работу. В тюрьму привели Дануту. Мастер Фархаш грубо швырнул ее в камеру. Виверну обвиняли в том, что она работает на Огненную россыпь. Кто бы мог подумать, все пять лет она писала письма своему связному, докладывая обстановку в Альмандине. Под носом у мастеров и никто ее не заподозрил. «Какой талант! На чем же ты попалась сейчас?» Зора должна была радоваться, она ненавидела Дануту за ее красоту.
Первый разговор с заключенным - это самое сложное. Надо напугать и не передавить. Лилике говорила по старой схеме. Хорошо заученные формулы, известные идиомы и прекрасно видела, что этим Дануту не пробьешь. Но сменить тактику уже не могла, потому что именно сейчас ей больше всего хотелось умереть. Две ледяные глыбы на столь небольшой площади были все-таки чересчур для нее. Она понимала, что во многом впадает в отчаянье, потому что ей не хватает жара. У нее не получилось восстановиться даже на половину, а порождение Ангры не давало завершить процесс. Данута была спокойна и более того эта проклятая маска прекрасно видела, что чувствует Лилике. Она жалела ее. Она сопереживала. Это так обманчиво, каждый раз покупаешься и хочешь начать доверять - лучшая ученица мастера Норики, что тут скажешь.
А на верху события разворачивались своим чередом. Не для кого не было секретом, что мастера ищут приемников. Но совершеннейшим нонсенсом казалось то, что они бросят школу сейчас. Когда первая разведка драконов была схвачена накануне. Когда прямым текстом диверсант говорила, что их много и они еще вернуться. А ученики столь малы и неопытны, что для того, чтобы они выполнили задания мастеров нужно отворачиваться или вовсе уходить.
Но Миклош подтвердил все худшее опасения. Мастера собирались передать управление школы своим приемником, а сами удалиться на покой. Какой покой?!? Через сутки-двое здесь будет армия драконов хорошо, если только драконов, а не фениксов. Драконы прямолинейны, а фениксы обладают фантазией. Они будут убивать долго и со вкусом.
Весь персонал тюрьмы собрался в кабинете Миклоша. Обманчивое спокойствие читалось в их позах. Самый темный час - это час перед рассветом. Самое спокойное время - время перед кровавой бойней. Каждый из них это прекрасно понимал, каждый думал о том, где же его место будет через несколько часов. Они сидели в полной тишине, слушая его прогноз, но погруженные в свои мысли. Сверху послышались шаги. Кто-то требовал срочно открыть дверь. Это Лукаш спустился вниз, чтобы позвать Лилике помочь на серебряной лестнице. Но он вел себя совсем иначе, чем обычно. Он зашел в кабинет, как к себе домой и, смотря прямо перед собой, не пряча взгляд, четко произнес:
- Мне нужна Лилике.
Миклош обернулся к нему, казалось, он побледнел, черты лица еще больше заострились:
- Что ты сказал, щенок? Как ты вообще посмел СЮДА зайти?
- Я мастер скрытых чувств Фарух. Я приказываю Лилике быть на серебряной лестнице.
«Ну вот и все, началось, - подумала она немного отрешенно».
- Ты приказываешь? - Миклош расхохотался, потом стал абсолютно серьезным. - Я сейчас убью тебя сам, своими руками, а ты ничего не сможешь сделать! - Его глаза заполнял гнев и ненависть. Лилике слишком хорошо знала этот взгляд, но даже она никогда не видела Миклоша в таком бешенстве. - Что ты знаешь о настоящих мастерах?
Лукаш застыл в углу, а Миклош в три шага оказался рядом с ним и схватил экс школьника за горло, слегка приподняв. Лилике было видно, как Лукаш дернулся, от боли. - Что ты понимаешь в братстве? - Миклош стал медленно сжимать хватку, Лукаш хрипел, заваливался на бок и не находил в себе силы противостоять натиску. - Ты решил здесь приказывать? Мы равны - запомни это! Даже когда Сивилле надо было что-то от меня, она никогда не приказывала мне, только всегда просила! Потому что мы равны, мы братья и сестры! Среди нас нет тех, кто приказывает и кто подчиняется. Только добровольное согласие и поддержка! Глупец! Ты ничего не понял! Ты ничему не выучился и называешь себя мастером! Ты знаешь кто я такой? - Миклош, готов был стиснуть пальцы в любой момент, лицо Лукаша выражало ужас и замешательство, он явно не понимал, что ему делать. - За что мне уважать тебя? Старых мастеров я знал за что уважать! Они были достойны, а ты всего лишь выскочка и ничтожество! Твоя жизнь в моих руках, а ты и не пробуешь сопротивляться!
Все свидетели этой сцены обступили противников вокруг. Они был так увлечены зрелищем, так напряжены, чтобы не пропустить момент, если Миклош отдаст приказ, что не заметили, как вошел Золтан. Князь стоял и смотрел на всех как всегда добрым участливым, всепонимающим взглядом. Миклош заметив его ослабил хватку. Он был все еще напряжен и распространял вокруг себя почти осязаемую ауру безумия. Внезапно он кинулся к князю и зарыдал у него на плече.
- За что ты так меня, брат? - Давясь слезами спрашивал он, - Как вы могли так поступить со мной? Вы доверяете нашу мечту этим бездарностям? Они же не понимают ничего!
Князь словно оцепенел. Он не понимал, что делать и старался успокоить Миклоша, предлагая ему покинуть Альмандин вместе со всеми. Но совсем не в этих словах нуждался надзиратель. Он только что чуть не сошел с ума и не потерял себя окончательно.
Лилике стояла и смотрела на все это со стороны. Кто-то из них должен был оставаться спокойным, чтобы помочь другому. Да, именно так думала она, ведь она видела настоящие эмоции Миклоша, те самые, которые так долго скрывала маска. Она была готова поддержать его. И поэтому она терпеливо ждала, пока все покинут помещение. Миклош обнял ее:
- Ты поедешь со мной? - С робкой надеждой спросил он, глядя на нее совершенно по-другому.
- Да. - Не колеблясь ни минуты, ответила Лилике, обняв его.
Миклош молча рыдал в объятьях Лилике, а она гладила его по голове и, кажется, напевала колыбельную. Она больше не видела в нем агрессора. Она видела его истинную суть. Она видела, что он действительно нуждается в ней. Она верила ему. С этого момента она больше не считала свое неожиданное чувство болезнью. Она вдруг единовременно поняла, что все испытания, дарованные ей на этом пути, были не зря. Они были для этого момента, когда она наконец со всей отчетливостью могла признаться себе в том, что любит Миклоша и он любит ее. Она чувствовала, что нужна ему. И знала, что не покинет его, что бы не ожидало их дальше. Она так же знала, что порвет любого, кто чем-то обидит Миклоша. Лилике стала сильнее и жестче. Это Миклош воспитал ее такой, горе тому, кто встает у них на пути.
Они покидали Альмандин, забрав с собой Невену. Они знали, что будет дальше, и что оторвутся от общей стаи и полетят к Новгороду. Они были друг у друга. А для виверн это уже большое счастье.