Кто живет в лесу? (1)

[mareicheva]

1.

Одна девочка заблудилась в лесу.

Ничего удивительного, хотя и грустно. В лесу что ни год заблуждается девочка - и не одна.
Но этот лес был необычный, он рос прямо в городе. Не то чтоб в центре, но и не на окраине. По-честному, его надо было бы называть лесопарком. Но "лес" - короче. Да и интереснее.
Все здесь было, как в настоящем лесу - деревья до небес, узкие тропки, валежник под ногами. По деревьям скакали белки. Говорили, что здесь и оленя можно встретить, но девочка не встречала.

Ходить в лес в одиночку ей не разрешали. Но когда они с мамой возвращались засветло, а спешить было не надо, они шли здесь, под деревьями. Сначала по асфальтовой дороге, мимо большой деревянной стрелки с названием парка. Потом по широкой грунтовой дороге - сюда нельзя было въезжать на машине, а вот велосипедисты иногда сигналили звоночками. А потом, если хотелось, продирались через кусты и крапиву там, где и тропки-то почти не было.

Не было там и городского шума. Словно не проходила совсем рядом оживленная улица, где они только что ехали в автобусе. Птицы чирикали, белки бегали вверх-вниз по стволам, возле корней иногда попадалась земляника. Как-то и грибов набрали - соседка ворчала "они ж тут всю городскую гадость собирают", а мама с папой ели и ей не запрещали.

Из школы тоже так возвращались. Но в этом году девочка стала ходить одна: "уже большая!", - сказали родители. Но строго настрого наказали возвращаться другой дорогой - скучной и короткой. Девочка слушалась.

Но сегодня последний урок отменили и она вышла из школы на целый час раньше.

Тогда еще она думала, что вернется домой как обычно. И когда заходила с одноклассницами в магазин за конфетами и соком, тоже так думала.

И когда села в автобус, тоже думала.

И когда вдруг вышла на остановку раньше - можно ведь пройтись немного по тротуару? По улицам ведь ходить не запрещали.

И даже когда заветная стрелка-указатель была совсем рядом, девочка даже не думала сворачивать.

Она вообще ни о чем не думала - подпевала музыке в наушниках, глазела на облака, радовалась тому, что солнышко опять пригревает. Тому, что деревья еще зеленые. Почти все - желтые листья иногда в них попадались, будто седые прядки в волосах, но до золотой осени было еще далеко. Солнце припекало, девочка упихала куртку в рюкзак и шагала в школьном пиджаке нараспашку. Над кронами деревьев висело облако, похожее на дирижабль, поодаль от дороги кто-то шумно возился в кроне: то ли птица, то ли белка...

Тут девочка остановилась и поняла, что свернула не туда. Ей вообще сворачивать было не надо - прямо-прямо, по тротуару, до следующей остановки, а там подняться по ступеням и только тут поворачивать налево.

А она стояла на перекрестке. Тут кончался асфальт, дальше дороги были уже почти лесные, они разбегались отсюда неширокой развилкой: одна так и тянулась прямо, а вторая забирала вправо. Ехать дальше на машине уже не разрешалось, но идти было удобно, особенно когда луж нет.

А влево убегала тропинка. Та самая, по которой они с мамой уходили в тихие места, где совсем не было слышно городского шума, а на припеке можно было найти землянику. Ягод сейчас, конечно, уже нет, но может грибы появятся?

Девочка подумала, что неплохо было бы вернуться домой с грибами. Вот мама удивится! Правда, может и отругать, если поймет, откуда грибы.

"Скажу, - решила девочка, - что за желудями сюда пошла!"

Им как раз задали осеннюю поделку смастерить. Желуди можно было набрать и не заходя далеко - вон дуб стоит, возле самой развилки. Могли там и грибы вырасти? Могли!

И если сказать маме, что забежала в лес совсем-совсем недалеко, только до дуба, а потом вернулась на улицу, наверное, и ругать будут несильно.

Так девочка и сделала. Набила желудями карманы, а потом пошла по тропинке налево.

Ох и вертлявая же была эта тропка! Как же она петляла, кружила, порой почти исчезала под ногами, а потом выныривала за пять шагов впереди - давай, добирайся через мелкий кустарник и грязь под ногами. И ведь дождя не было - а грязь хлюпает!

Сначала девочка не беспокоилась. Она вообще не думала о том, долго ли идет. Помнила, что не надо сворачивать, тогда над дорогой протянется толстая ветка, а когда пройдешь под ней, покажется огромный куст, названия она не помнила, ну и ладно... Весной он весь в цветах был, значит, сейчас в ягодах. Кажется, несъедобные они, ягоды эти.

Потом родник будет, а дальше - камень, большой и плоский. Там они с мамой отдыхали. И грибы где-то там нашли.

Но не было ни ветки, ни куста, ни родника. Вскоре девочка поняла, что и камня не будет. Может она не по той тропинке пошла?

Она решила вернуться, ведь если идти по своим следам, выйдешь туда, нде была. Главное - не сворачивать. Но тропинка все вертелась под ногами, вертела петли - словно кружево плела. И уводила все дальше.

Когда солнце уже склонилось к закату и стало так свежо, что пришлось вытащить куртку из рюкзака, и даже капюшон натянуть, девочка поняла: надо звонить домой. И ничего, что взбучка будет.

Но телефон пискнул и разрядился. Слишком долго она музыку слушала. Вот тогда стало страшно по-настоящему.

На дерево возле нее опустился филин. Девочка и не знала, что в лесу такое водится. Филин ухнул, сверкнул на нее желтым глазом и полетел вглубь леса. Потоптавшись, девочка решила идти за ним. Тропинке она больше не верила.

А под ногами у нее другая тропка оказалась, уже не такая запутанная, потверже и пошире. И холодом тянуть перестало. В сумерках она разглядела ветку над головой и подумала, что это та самая ветка, с правильной тропы. Значит, скоро она выберется.

Но ни куста, ни родника, ни камня она так и не увидела. Тропинка становилась все шире и прямее и вскоре вывела на открытое место. Здесь стоял дом.

Вплотную к лесу немало всего понастроили, ей вот тоже по ночам деревья в окно заглядывали. Но чтоб прямо в лесу кто-то жил - никогда девочка такого не видела, хотя лес давно был исхожен.

Девочка знала, что стучаться к чужим опасно. Но дом выглядел нестрашным, крыльцо чистое, под окнами - клумбы, а на окнах белые занавески. Пахло чем-то вкусным - овсянкой, яблоками, корицей и медом. И, главное, дверь была приоткрыта - словно приглашала войти.
Девочка устала. Ей хотелось посидеть, хотелось пить - сок давно кончился. Есть тоже хотелось. А главное - в доме можно было зарядить телефон.

Она честно постучала - по двери, по дверному косяку, в окно тоже стукнулась. А потом просто вошла и оказалась в большой комнате, служившей и кухней и столовой. Хозяев она так и не увидела, но они были где-то рядом: на стыле дымились красивые расписные миски с кашей. Сначала девочка села на скамеечку у стены - там как раз была розетка, а зарядку для телефона девочка с собой носила, даже у хозяев просить не пришлось. Потом ей захотелось рассмотреть миски, ей такие всегда нравились, а мама признавала только светлую посуду, лучше вообще без рисунка.

Ложки на столе тоже красивые лежали - деревянные, с узорами. Девочка думала, такими не едят, только как сувениры держат.

И скатерть красивая была - белая, а по краям вышита.

И каша так вкусно пахла... ой!

Девочка конечно проголодалась, она сама не заметила, как схватила ложку и попробовала. Совсем с краешку, из самой большой миски...
А потом из средней - тоже чуть-чуть.
А потом из маленькой. И тут желудок так заурчал, а есть захотелось так нестерпимо, что девочка не выдержала и съела полную ложку. Потом еще и еще. Опомнилась, когда в мисочке дно показалось.

"Что я наделала!", - ужаснулась девочка. Она метнулась в сторону, сдвинула стул, другой, споткнулась о половик и неуклюже упала на самый маленький стульчик.

Было очень больно, а еще хуже то, что стульчик опрокинулся и треснул - отломались шишечки на спинке. Девочка расплакалась - теперь хозяева ее возненавидят.

Телефон еще не зарядился, так и мигал красным глазом.

Соседняя комната оказалась спальней, там стояли две кровати рядышком - старые, с металлическими шарами и горой подушек, накрытых кружевной накидкой. Еще одна кровать, маленькая, пряталась в закутке, отгороженная от родительской спальни тяжелым шкафом и фанерной загородкой, оклеенной пестрыми картинками. Кроватка была очень красивая, деревянная, резная. На ней тоже громоздились подушки, прикрытые связанной крючком нарядной накидкой, а из-под вышитого покрывала выглядывал кружевной подзор. Как в музее.
Девочка присела на кровать, гладя рукой покрывало. Сама она спала на диване, постель стелили каждый день, а утром убирали в ящик. И так эта девочка устала и замерзла, что сама не заметила, как заснула.

Так сидя на чужой кровати и заснула!

Долго ли она спала, девочка не знала. Разбудили ее голоса.
- Кто это здесь? - говорил кто-то густым басом, словно гром ворчал.
- Говорила я: проверь, заперто ли! - недовольно отзывался другой голос, тоже низкий, но, похоже, женский.
- Похоже, кто-то мою кашу уже ел...
- Мою тоже. Стулья разбросали!
- Мою вообще съели! - встрял детский голос, - Ой! Маа-ма, стульчик...
И ребенок расплакался так неутешно, что девочка, еще не совсем проснувшись, сжалась в комочек. Стульчика и ей было жаль.
"Я забыла там телефон!", - ужаснулась девочка. Она и рюкзак там оставила, хозяева, похоже, его нашли.

Ребенок, все еще всхлипывая, рванул в спальню. Девочка вскочила, лихорадочно соображая - как объяснить, как извиниться? Но вдруг заорала диким голосом и рванула к окну.

Потому что в спальню влетел не ребенок, а мохнатое существо на четырех лапах. Потом оно все же встало на две, сверкнуло глазами и завопило детским голосом:

- Оно зде-есь!
За ним в комнату протиснулись еще две мохнатые туши - огромная и еще огромнее. Медлить было больше нельзя, девочка вскочила на подоконник, спрыгнула наружу и понеслась в ночь, не разбирая дороги. Было очень жаль телефона, рюкзака, который всего два дня назад купили, но себя жальче.
Тропинка, казалось, не подводила - была ровной, почти не петляла. Под ногами не хлюпало, кусты за джинсы не цеплялись. Впереди уже маячило желтое пятно света - фонарь на дороге, похоже, там была развилка, та самая, у дуба.
Но сзади ломились, трещали ветками, обжигали дыханием три существа, которых не могло и не должно было здесь быть. Потому что медведи не водятся в городах. Их и в настоящих лесах, которые за городом, немного осталось.
Девочка уже почти успела выбежать на дорогу, но тропинка все же ее подвела: скользкий корешок попался под подошву, устоять не удалось и девочка полетела на землю, понимая с ужасом, что убежать теперь не удастся.
А кусты трещали уже над головой, и звериное дыхание чувствовалось на затылке, и густой бас произнес "вот она".
И настала темнота. Больше девочка не помнила ничего.

- Маша! Машенька!
Откуда-то из темноты ее звал голос. Кажется, знакомый - и кажется ее.
Девочка терпеть не могла свое имя... Слишком простое. Могли бы назвать как-нибудь красиво, Розамунда, например. Или, как маму, Анна - тоже просто, но звучно.
Или хотя бы Марией звали - тоже громко и красиво. А Маша - это та мультяшная пучеглазая хулиганка в платочке из детского мультика... хорошо хоть дразнить перестали и картинки подсовывать .
Маша, Анна, Мария и Розамунда лежали в тепле и темноте, им было хорошо и уютно. Лес исчез, чудовища исчезли, вокруг никого не было. Только этот голос звал, да впереди разгорался свет, лез сквозь ресницы, разжимал веки и звал к себе.
- Машенька! - опять позвал голос. Девочка, наконец, его узнала и отозвалась:
- Мам?
- Очнулась!
Мама - заплаканная, с красными пятнами на лице, - держала ее за руку. У папы тоже был перепуганный вид.
Девочка лежала на своей кровати, в своей комнате. Одетая, с нее только куртку и ботинки сняли, даже пиджак оставили.
- Ну вот, все в порядке, - сказала женщина в одежде фельдшера неотложки, - просто перепугалась... Ты что же это, - набросилась она на девочку, - по темноте одна гуляешь? Родители уже в полицию звонили! Посмотри на маму, ей самой врач нужен...
- Спасибо вам, - вмешался папа. Женщина замолкла, но посмотрела на него неодобрительно.
Они вышли в прихожую, а мама осталась рядом.
Надо было попросить прощения. Объяснить, что она не хотела - само так получилось, очень уж хороший день стоял. Но девочка молчала, только стиснула мамину руку покрепче.
И тут раздался бас:
- Все с ней в порядке?
Девочка чуть опять не потеряла сознания, но нет, никакого чудища не было. В комнату вошел незнакомый мужчина, здоровенный, не толстый, но очень плотный.
- Да... спасибо вам! - кинулась мама благодарить. Мужчина смущенно запротестовал:
- Да что вы... мы сами перепугались. Хорошо, у нее телефон был.
Телефон?
- Он разрядился, - проговорила девочка, - я позвонить не могла...
- У меня ноутбук в рюкзаке, - объяснил мужчина, - подключили и позвонили маме.
В комнату заглянула женщина - не медик, а другая. Тоже не толстая, а просто очень крупная.
- Ну что, соседка? Жива?
Под руку женщины просунулся мальчишка, младше девочки, детсадовец наверное, и уставился на нее небольшими карими глазами.
- Это Мишук, - сказала женщина, - он первый тебя увидел.
Мишук нахмурился и сунул палец в рот.
- Это наши соседи, - объяснила мама, - они гуляли и тебя нашли.
- Я тетя Настя, - сказала незнакомка, - это дядя Миша. Мы недавно переехали.
- Спасибо, - сказала девочка.
- Да не за что, - женщина засмеялась, - мы сами рады, что с тобой все хорошо.
Дядя Миша тоже улыбнулся и сразу стал симпатичным. Мама почти совсем успокоилась, предлагала чаю - соседи отказались: вам не до того сейчас.
И только Мишук продолжал сверлить ее взглядом и хмуриться. И когда взрослые вышли, шагнул к кровати и прошептал зло и обиженно:
- Ты съела мою кашу!

2.
- Надо же! - вздохнула тетя Настя, - он даже с тобой заговорил.

Прошло дня три. Родители успокоились и даже отругали ее, но несильно. На следующий день она в школу не пошла, а потом и выходные настали. Время отдохнуть было.
Зато в одиночку ее не отпускали. В понедельник в школьном фойе оказалась мама. Несмотря на все протесты, отвела дочь домой, чуть ли не за руку держа. Потом кинулась к компьютеру и сидела за ним дольше, чем обычно.
Во вторник за ней пришел папа. Он не дома работал и вырваться ему удалось совсем ненадолго: пришлось идти к нему на работу, уроки делать за неудобным столиком в холле, а обедать бургером.
К четвергу родители сдались и позволили ей идти домой без взрослых. Еще раз взяв с нее слово, что в лес она не пойдет.
Она б и сама не пошла. Ей хватило.
Все три дня девочка терпела и не тратила деньги на завтраки. А в четверг забежала в магазинчик возле остановки и накупила сладостей.
Потом выспросила родителей - из какой квартиры соседи-то? Надо бы им спасибо сказать.
Мама одобрила. Но велела сначала уроки сделать.

Дверь открыла тетя Настя. Большая и красивая, в пушистом свитере, она нисколько не походила на чудовище из кошмара.
И Мишук тоже не был на монстра похож. Он хмурился, но когда девочка протянула ему конфеты и попросила:
- Прости меня за то, что я кашу съела!
- кивнул, сгреб шоколадки и даже буркнул:
- Спасибо!
- Надо же! - всплеснула тетя Настя руками, - он с тобой говорит!
А потом посмотрела на девочку очень внимательно и добавила очень тихо:
- Тебя, похоже, не проведешь?
Девочка кивнула:
- Вы не заряжали телефон от ноутбука. Это я его, в розетке. И кашу я съела... и стул сломала, но я нечаянно, извините.
- Ничего, - вздохнула тетя Настя, - наш папа его уже починил.

Потом они пили чай с медом и вкуснейшим яблочным пирогом, мама таких не пекла. Все конфеты Мишук вывалил на стол, есть их в одиночку отказался.
- Он всегда делится, - сказала тетя Настя.
Мишук сверкнул карим глазом и подвинул конфету девочке.
...То, что Мишук не простой ребенок, а "особенный", она уже знала. Подслушала, как родители об этом говорили. Они просто не знали, насколько.

Такое и раньше было. И в Литве бывало - какой-то француз даже книжку написал, и в России, и у финнов, и у шведов... редко, но бывало.
Просто родится вдруг медвежонок. Неведома зверушка.
Насте говорили: оставьте его, другого родите. Но разве так можно?
Хороший ребенок рос. Говорить, правда, не хотел. Но все понимал, в остальном нормально развивался. Сильный был.
И все равно трудно приходилось - оденешь его, усадишь в коляску, на детскую площадку повезешь - а у него вдруг морда медвежья... И не поговоришь с ним, не спросишь "что не так, сыночек?".
Когда им пришло в голову тоже в медведей перекинуться? Тогда примерно и пришло. Отец предложил - надо же как-то с сыном договариваться. А вот получилось у нее у первой. Наверное, потому что каждая мама - немного медведица, когда детей защищать надо.
И тогда он заговорил. Может для других это и слышалось поскуливанием и рычанием, но она явно расслышала:
- Мама!
А потом научила его и по-человечьи говорить. И превращаться в медведя только тогда, когда никто этого не видит. Но все равно он разговаривать только с родителями соглашался. И вот теперь с ней еще... чудо-то какое.

...Девочка снова полюбила лес.
С соседями ее туда отпускали. Сами родители в ту осень были очень загружены работой, а если куда выбирались всей семьей, то в кино, или в торговый центр - там и кино, и кафе, и магазины.
Чаще с ними гуляла тетя Настя. Иногда и дядя Миша.
В лесу Мишук любил превращаться в зверя. Девочка сначала этого побаивалась, потом привыкла. Даже весело было с ним играть.
Тетя Настя превращалась легко - останавливалась, закрывала глаза - и хоп! Вместо пушистого свитера - бурая шерсть. А вот дяде Мише приходилось труднее. Иногда получалось, иногда нет. Если не удавалась третья попытка, он шипел что-то сквозь зубы и просил:
- Мария! Помоги мне найти ель!
Жена говорила, что стараться надо, с елкой-то всякий может. А он шел к огромной ели и обходил ее трижды, "противосолонь", как он говорил.
- А что делать будешь, если елки не окажется? - вздыхала тетя Настя, - не расколдуешься, что в зоопарк сдашься?
- Цирк откроете, - отмахивался он лапой, - буду теорему Пифагора на песке лапой доказывать. Разбогатеете.
Мишук смеялся и тыкался девочке носом в руку.
Однажды их застал какой-то прохожий. Взрослые медведи немного отстали и на поляну выбежали только дети. Они возились, дурачились и не сразу заметили, что на них во все глаза смотрит незнакомый дядька.
- Медведь... - только и смог дядька пробормотать.
- Что вы! - не растерялась девочка, - собака!
- Соба...
Выручило то, что дядька был пьян и сам, похоже, понимал, что ему что угодно может примерещиться. К тому же на поляну выскочила тетя Настя - уже тетей, а не медведицей, - и высказала все, что думала о том, кто глаза залил и к детям цепляется.
Дядя Миша появился через минуту, довольно смущенный. Елка ему не понадобилась, но превратиться с ходу опять не удалось.
Потом они шли в тот тайный домик, ели кашу, разговаривали, или просто смотрели на огонь. В доме была печка.

...Долгой и теплой была осень. И уже казалось, что снег так и не выпадет. Так и перейдет осень в весну.
Этого не случилось. В одну неделю листья вдруг облетели, а на лужицах утром появилась ледяная корочка. Днем она растаяла - но утром-то была.
- Пойдем хоть прогуляемся, - предложила мама, - пока еще не совсем холодно.
Они шли по любимой тропинке, той самой, по которой выходили к плоскому камню, грибам и землянике. Девочка уже знала, где сбилась с дороги в прошлый раз. Сегодня они шли верно: ветка, куст, родник - совсем засыпанный листвой...
Вот и камень. Он немного прогрелся солнцем, на нем удобно было сидеть и попивать сладкий чай из термоса.
- Так мы за грибами и не съездили, - вздохнула мама.
Она любила ездить на природу - куда-нибудь подальше, не на шашлыки у мангала, а так, чтоб в чащу, в болотных сапогах, да с корзинкой. А папа не очень любил.
Да и машину менять надо было. На старой папа отказывался далеко забираться - "мы до трактора пешком не дойдем", - говорил.
Наверное, поэтому мама и любила здесь гулять. Тут пахло настоящим лесом. И можно было представить себе, что город далеко-далеко.
Девочка смотрела на маму и думала: сумела бы та в медведя превратиться? И чтобы без елки?
Чтобы попасть к медвежьему дому, надо было сделать три шага в сторону от большого клена на тропе. И резко свернуть. Тогда попадешь на ту самую тропку, которую филин показал.
Где она заплутала в прошлый раз, девочка тоже уже знала, сейчас бы не заблудилась. Они с Мишуком там все излазали.
Маме бы у медведей понравилось. Но - нельзя. Слово надо держать, а девочка обещала тете Насте, что никому не проболтается.
- Странно, - сказала мама, - пахнет печеными яблоками. И еще чем-то...
- Овсянкой с корицей, - машинально ответила девочка и прикусила язык. Но мама ничего не заподозрила.
- Тоже чувствуешь? Интересно, где это? Они что, кафе в лесу открыть решили?
Мама расстроилась.
- Такой уголок... ведь застроят, испакостят. Окультурят.
- Мам...
Девочке очень хотелось ее успокоить, объяснить, что ничего страшного не случится. Не будут этот лес застраивать.
Другой какой - могут. Луга у реки раскурочить могут, в центре города деревья вырубить тоже могут, а здесь не тронут ничего. Тут другая сила правит, которую не застроить.
Но она ничего не сказала, только прижалась к маминому плечу.
- Устала? - спросила мама.
- Немного. И замерзла.
...Проходя мимо нужного поворота, девочка опять очень захотела провести маму туда, к домику. Делать она этого, конечно, не стала, но все равно ей стало стыдно.
Словно врешь маме... ну что тут поделаешь! Либо перед мамой стыдно будет, либо перед медведями.
А запах каши с корицей все доносился и все дразнил ноздри.
Ничего, скоро этого не будет. И с мамой можно будет спокойно гулять, без всякого стыда. Ничем вкусным уже не запахнет.
Придет зима. А медведи зимой спят.

Тетя Настя предупреждала, что так будет.
Соседям они сказали, что в другую страну уезжают. По работе. Весной вернутся. Кто еще правду знал, кроме девочки - врачи, может быть? А может и им что-то другое сказали.
Перед тем, как залечь в спячку, медведи позвали девочку в гости.
Она ждала, что они в последний раз сходят в лес, но погода испортилась, зарядил снег с дождем - и мама в лес идти не разрешила. Да и тетя Настя сказала: "простынешь еще, школу пропустишь". Все-таки она была взрослой.
Поэтому девочка просто спустилась на два этажа. И они сидели, пили чай с пирогом и прощались.
Такой же пирог тетя Настя ей с собой завернула. И рецепт записала - мама будет печь, а девочка вспоминать друзей.
- Мам, - сказал Мишук, - я не хочу...
- Чего не хочешь? - склонилась к нему тетя Настя.
- Спать не хочу. Давай не будем.
Настя зевнула.
- Если бы можно было... Я уже сплю на ходу, папа тоже... А ты? Ну посмотри на себя?
Мишук и правда был сонным-сонным.
- А Маша? - спросил он, - она будет спать?
- Обязательно. Просто не всю зиму, а каждый день будет просыпаться...
- К сожалению! - отозвалась девочка. Ей бы понравилось спать до весны, а не тащиться темным студеным утром в школу - и так почти каждый день.
Хотя, каникулы, Рождество и Новый год тоже будут. А Мишук их проспит.
А он прижался щекой к ее руке и не хотел ее отпускать. Девочка потрепала его по волосам и подумала - что вот медвежью шкурку она постоянно трепала, а погладить Мишука по голове, как погладила бы младшего братишку, если бы он у нее был, почему-то даже не думала.
И она пообещала, что обязательно будет его ждать. И подарки приготовит. И даже придет посмотреть, как он спит.
Тетя Настя ей подмигнула - она отлично поняла, что приходить девочка не будет. И не разрешают, да и незачем. А Мишук обрадовался. Маленький еще.

(продолжение следует)