Курение на борту строго воспрещено
- Девушка! Де-вуш-ка!
Лариса собрала в кулак всю оставшуюся у неё волю и вместо кислой гримасы изобразила на лице вежливое внимание. Обед только-только закончился, последняя партия подносов с грязной посудой была собрана на тележку, сейчас бы самой кофейку глотнуть, так ведь нет.
- Минуточку, сейчас я к Вам подойду.
Лариса спешно откатила тележку и в три шага вернулась к нервной пассажирке из первого ряда.
- Я Вас слушаю.
- Девушка, у вас в туалете кто-то курит!
Лариса втянула в себя воздух, но решительно ничего не почувствовала. Впрочем, нос в полёте у неё всегда слегка закладывало, неудобно, но терпимо, участковый врач говорил, что-то типа сосудистого насморка.
- Это невозможно. Понимаете, у нас там детекторы дыма, они бы непременно сработали… - начала объяснять она, но пассажирка - средних лет дама с костистым лицом, на котором уже наметились две морщинки от вечно опущенных уголков губ, была настроена решительно:
- Знаю я эту технику - то там замкнёт что-нибудь, то залипнет. А я чувствую! Курят! А у меня, между прочим, тут ребёнок!
Ребёнок - тощий унылый пацанёнок лет двенадцати - сидел, уткнувшись в стопку чёрно-белых комиксов, словно небо облаками, усеянных разнокалиберными овалами с надписями «Трах!», «Бац-бац!» и «Трын!» внутри, время от времени подпинывал стенку перед собой и абсолютно не реагировал на жуткую угрозу для своего здоровья в виде лёгкого запаха табачного дыма, учуянного заботливой мамашей.
Для очистки совести Лариса заглянула в оба туалета. Левый был пуст, а во втором - конечно же! - сидел Борька, не удосужившийся даже запереть дверь. При виде стюардессы Борька прикинулся испуганным, поплевал в ладошку и сунул туда окурок, после чего извлёк откуда-то из-за спины мокрое полотенце и демонстративно принялся размахивать им в воздухе.
- В туалетах пусто, - вернулась Лариса к нервной пассажирке, - можете сами убедиться.
- Значит, уже вышел! - не сдавалась та, - Вы должны его оштрафовать!
- Да, но кого?
- Курильщика! - отрезала заботливая мать.
- Но как же я его найду?
В голове Ларисы тут же соткалась кинематографически яркая картинка: вот она надевает на социально активную даму ошейник, берёт её на поводок и ведёт по рядам - обнюхивать пассажиров. Старательно подавив смешок, она покачала головой:
- Извините, я этого сделать не могу. Вот если бы сработал детектор, пока он ещё был в туалете…
- Это безобразие! Теперь весь самолёт должен нюхать эту вонь!
- Безобразие, это точно, - добродушно отозвался массивный мужчина из второго ряда, - Пять часов лёту, да на посадке, считай, час, да пока багаж получишь… Курить охота - хоть сигареты жуй! Ну, не выдержал какой-то бедолага…
- Вот! - резко развернулась дама, - Он и курил! Точно!
- Да я и с места не вставал…
- Не выходил ещё никто в туалет, - отозвались через проход, - Может, у кого из соседей одежда дымом пропиталась, вот женщине и почудилось…
- Мне - почудилось?!
Когда Лариса принесла кофе в кабину, руки у неё заметно подрагивали.
- Ну, что там у тебя? - нехотя осведомился командир корабля, пилот первого класса Виталий Сергеевич Сонников, к тридцати девяти годам незаметно для себя самого превратившийся из просто Витальки в солидного Сергеича, что, впрочем, не мешало ему поглядывать на молоденьких стюардесс.
Автопилот работал, с погодой проблем не предвиделось - можно было и поболтать.
- Да в первом ряду опять запах дыма унюхали, - Лариса высоко вздёрнула тонкие бровки, - Ну, невозможно уже - каждый рейс такая история! Виталий Сергеевич, Вы попросите техников проверить, что ли - может, там в вентиляции чего? А то одной дым мерещится, другой курить хочет, третьему спать мешают - еле успокоила…
- Ладно, поговорю, - пилот в два глотка выхлебал чашку и вернул её на поднос, - Ничего, придумаем что-нибудь. А ты отдыхай пока.
- Опять Борька? - вполголоса осведомился второй пилот, дождавшись, пока за Ларисой закроется дверь.
- А кому ж ещё? - вздохнул Сергеич, - Не выдерживает, куряка, как ты его ни уговаривай. Непременно хоть одну в середине рейса да закурит.
- Так, может его того… - подал голос бортрадист Олег, - на короткие рейсы турнуть? А мы бы себе кого-нибудь некурящего подобрали…
- Ишь ты - турнуть! - Сергеич нахмурился и заговорил сурово, невольно подражая интонацией пожилому начальнику аэропорта, - Да я за Борьку кого хочешь не то, что на короткие рейсы - из отряда на конюшню турну, лошадям гривы заплетать! Ты вот сколько с нами летаешь?
- Ну… - замялся Олег, - года два…
- А я - тринадцатый год с Борькой, его ещё прежний командир, Денис Алексеевич нашёл где-то. И за всё это время… Ну, о серьёзных авариях я даже и говорить не буду - случись что, мы бы с тобой не здесь, а вон на том облачке беседы вели. Но даже и по мелочи - у нас ведь за эти годы ни одна лампочка не перегорела, ни одна кнопка вызова не сдохла! В турбулентность настоящую, такую, чтобы девчонки по салону только успевали с пакетами насаться, ни разу не попадали! Лёшка на триста двенадцатом на той неделе час над аэродромом кружил, сесть из-за тумана не мог, а у нас ты хоть что-нибудь похожее помнишь? Борьку турнуть! Да я вас всех турну, а с ним останусь - и пусть на меня хоть каждый рейс весь первый салон жалобы строчит!
- Да ладно, Сергеич, - умиротворяющее протянул второй пилот, пошарился где-то внизу, извлёк эмалированную детскую кружку и принялся переливать в неё сливки из пластиковых одноразовых упаковок, - Мы ж его все любим, Борьку… Только вот с куревом ему что-то действительно придумать надо. Может, пластырь антиникотиновый?
- И куда ты ему его налепишь? - хохотнул капитан, - А жвачку он не любит, плюётся… Ладно, пёс с ним, разорюсь, куплю ему на следующий рейс электронную сигарету - по телевизору рекламу видел.
- Дорого…
- А что делать? Жизнь ещё дороже, а хорошего домового поди-ка ещё замани на самолёт!
И Борька, услышав, что его уже не ругают, робко материализовался в углу кабины, бочком подобрался ко второму пилоту и протянул волосатую лапку за кружкой со сливками.
Лариса собрала в кулак всю оставшуюся у неё волю и вместо кислой гримасы изобразила на лице вежливое внимание. Обед только-только закончился, последняя партия подносов с грязной посудой была собрана на тележку, сейчас бы самой кофейку глотнуть, так ведь нет.
- Минуточку, сейчас я к Вам подойду.
Лариса спешно откатила тележку и в три шага вернулась к нервной пассажирке из первого ряда.
- Я Вас слушаю.
- Девушка, у вас в туалете кто-то курит!
Лариса втянула в себя воздух, но решительно ничего не почувствовала. Впрочем, нос в полёте у неё всегда слегка закладывало, неудобно, но терпимо, участковый врач говорил, что-то типа сосудистого насморка.
- Это невозможно. Понимаете, у нас там детекторы дыма, они бы непременно сработали… - начала объяснять она, но пассажирка - средних лет дама с костистым лицом, на котором уже наметились две морщинки от вечно опущенных уголков губ, была настроена решительно:
- Знаю я эту технику - то там замкнёт что-нибудь, то залипнет. А я чувствую! Курят! А у меня, между прочим, тут ребёнок!
Ребёнок - тощий унылый пацанёнок лет двенадцати - сидел, уткнувшись в стопку чёрно-белых комиксов, словно небо облаками, усеянных разнокалиберными овалами с надписями «Трах!», «Бац-бац!» и «Трын!» внутри, время от времени подпинывал стенку перед собой и абсолютно не реагировал на жуткую угрозу для своего здоровья в виде лёгкого запаха табачного дыма, учуянного заботливой мамашей.
Для очистки совести Лариса заглянула в оба туалета. Левый был пуст, а во втором - конечно же! - сидел Борька, не удосужившийся даже запереть дверь. При виде стюардессы Борька прикинулся испуганным, поплевал в ладошку и сунул туда окурок, после чего извлёк откуда-то из-за спины мокрое полотенце и демонстративно принялся размахивать им в воздухе.
- В туалетах пусто, - вернулась Лариса к нервной пассажирке, - можете сами убедиться.
- Значит, уже вышел! - не сдавалась та, - Вы должны его оштрафовать!
- Да, но кого?
- Курильщика! - отрезала заботливая мать.
- Но как же я его найду?
В голове Ларисы тут же соткалась кинематографически яркая картинка: вот она надевает на социально активную даму ошейник, берёт её на поводок и ведёт по рядам - обнюхивать пассажиров. Старательно подавив смешок, она покачала головой:
- Извините, я этого сделать не могу. Вот если бы сработал детектор, пока он ещё был в туалете…
- Это безобразие! Теперь весь самолёт должен нюхать эту вонь!
- Безобразие, это точно, - добродушно отозвался массивный мужчина из второго ряда, - Пять часов лёту, да на посадке, считай, час, да пока багаж получишь… Курить охота - хоть сигареты жуй! Ну, не выдержал какой-то бедолага…
- Вот! - резко развернулась дама, - Он и курил! Точно!
- Да я и с места не вставал…
- Не выходил ещё никто в туалет, - отозвались через проход, - Может, у кого из соседей одежда дымом пропиталась, вот женщине и почудилось…
- Мне - почудилось?!
Когда Лариса принесла кофе в кабину, руки у неё заметно подрагивали.
- Ну, что там у тебя? - нехотя осведомился командир корабля, пилот первого класса Виталий Сергеевич Сонников, к тридцати девяти годам незаметно для себя самого превратившийся из просто Витальки в солидного Сергеича, что, впрочем, не мешало ему поглядывать на молоденьких стюардесс.
Автопилот работал, с погодой проблем не предвиделось - можно было и поболтать.
- Да в первом ряду опять запах дыма унюхали, - Лариса высоко вздёрнула тонкие бровки, - Ну, невозможно уже - каждый рейс такая история! Виталий Сергеевич, Вы попросите техников проверить, что ли - может, там в вентиляции чего? А то одной дым мерещится, другой курить хочет, третьему спать мешают - еле успокоила…
- Ладно, поговорю, - пилот в два глотка выхлебал чашку и вернул её на поднос, - Ничего, придумаем что-нибудь. А ты отдыхай пока.
- Опять Борька? - вполголоса осведомился второй пилот, дождавшись, пока за Ларисой закроется дверь.
- А кому ж ещё? - вздохнул Сергеич, - Не выдерживает, куряка, как ты его ни уговаривай. Непременно хоть одну в середине рейса да закурит.
- Так, может его того… - подал голос бортрадист Олег, - на короткие рейсы турнуть? А мы бы себе кого-нибудь некурящего подобрали…
- Ишь ты - турнуть! - Сергеич нахмурился и заговорил сурово, невольно подражая интонацией пожилому начальнику аэропорта, - Да я за Борьку кого хочешь не то, что на короткие рейсы - из отряда на конюшню турну, лошадям гривы заплетать! Ты вот сколько с нами летаешь?
- Ну… - замялся Олег, - года два…
- А я - тринадцатый год с Борькой, его ещё прежний командир, Денис Алексеевич нашёл где-то. И за всё это время… Ну, о серьёзных авариях я даже и говорить не буду - случись что, мы бы с тобой не здесь, а вон на том облачке беседы вели. Но даже и по мелочи - у нас ведь за эти годы ни одна лампочка не перегорела, ни одна кнопка вызова не сдохла! В турбулентность настоящую, такую, чтобы девчонки по салону только успевали с пакетами насаться, ни разу не попадали! Лёшка на триста двенадцатом на той неделе час над аэродромом кружил, сесть из-за тумана не мог, а у нас ты хоть что-нибудь похожее помнишь? Борьку турнуть! Да я вас всех турну, а с ним останусь - и пусть на меня хоть каждый рейс весь первый салон жалобы строчит!
- Да ладно, Сергеич, - умиротворяющее протянул второй пилот, пошарился где-то внизу, извлёк эмалированную детскую кружку и принялся переливать в неё сливки из пластиковых одноразовых упаковок, - Мы ж его все любим, Борьку… Только вот с куревом ему что-то действительно придумать надо. Может, пластырь антиникотиновый?
- И куда ты ему его налепишь? - хохотнул капитан, - А жвачку он не любит, плюётся… Ладно, пёс с ним, разорюсь, куплю ему на следующий рейс электронную сигарету - по телевизору рекламу видел.
- Дорого…
- А что делать? Жизнь ещё дороже, а хорошего домового поди-ка ещё замани на самолёт!
И Борька, услышав, что его уже не ругают, робко материализовался в углу кабины, бочком подобрался ко второму пилоту и протянул волосатую лапку за кружкой со сливками.