В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Чужое)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Окончание. Начало:
http://uborshizzza.livejournal.com/1382455.html Звонок в дверь, на пороге наша подруга Леночка. В давние времена она работала на Первом канале ассистентом жены Эрнста Ларисы Синельщиковой. Леночка делилась со мной своими проблемами с ее немолодым человеком Яшей-цыганом, я с ней - своими семейными неурядицами. На общих горестях и сошлись. Потом она, в очередной раз расставшись с Яшей, месяц жила у нас, пока не сняла квартиру в соседнем доме.
Пришла. Виктор вызвал меня на кухню. И начался второй этап разговора. Пошли детали. Виктор размышлял: как же теперь Майка будет ездить в Париж, во Флоренцию? Я говорила, что с ним ребенка не отпущу.
Леночка подливала масла в огонь:
- Понятно, к чему ты ведешь. Сама хочешь ездить во Францию, Италию, всеми силами цепляешься за шикарную жизнь и спекулируешь ребенком. Давай уж начистоту! Не лукавь! Ты ведь этого добиваешься?
Что я могла ответить? Ведь она знала о моей «шикарной» жизни! Каждый меряет по себе.
Ерофеев распалялся все больше. Разговор начал перерастать в ссору.
- Виктор, уже светает, давай на сегодня закончим. Через два часа мне будить Майю.
Дочка училась в подготовительной школе при французском посольстве, и я возила ее туда каждый день к восьми тридцати.
Не тут-то было. Тогда я стала собирать Майкины вещи.
Ерофеев встал у кроватки и заслонил ее от меня:
- Не подходи! Ребенка не отдам! Уйди!
Майка кричала, просилась ко мне. Я бросилась к дочери, но Виктор, уже не владея собой от ярости, размахнулся и ткнул меня куда-то в висок. Раз - я отшатнулась, но устояла, два - меня вынесло в коридор, три - я полетела на пол и очутилась у входной двери. Тут я обрела дар речи и взвыла:
- Ну так убей уже меня, убей!!
- Папа, зачем ты уронил маму?! - рыдала Майка.
Леночка носилась кругами, кудахтая:
- Смотри, какой Виктор интеллигентный человек! Мой Яша на его месте уже убил бы!
Я валялась на полу и ждала, что сейчас Виктор пнет меня ногой, но он лишь плюнул и ушел на кухню. Схватив Майку на руки, я заперлась в гостиной. Остаток ночи провела, прижав дочку к груди, еле-еле удалось ее успокоить.
На следующий день Ерофеев сказал: «Я тебя не бил. Я защищал от тебя ребенка».
Когда страсти поутихли, мы вернулись к вопросу: как нам жить дальше?
«Я категорически не хочу, чтобы Майка переезжала в Крым, - заявил Ерофеев. - Мы можем с тобой договориться. Ты переписываешь участок в Коктебеле на Майкино имя. А я покупаю вам квартиру в Москве».
Проект строительства дома в Коктебеле возник много лет назад. Сначала приватизировали землю. Поскольку владеть ею здесь могут только граждане Украины, то часть участка находится в моей собственности, а часть - в собственности моей мамы. На земле стоят два недостроенных дома, в которые уже вбухано около трехсот тысяч долларов, но чтобы закончить строительство, требуется вложить еще тысяч двести.
Переписать землю с домами на дочку невозможно. Она несовершеннолетняя, и потом, у нее нет украинского гражданства, только российское. Рожала я во Франции, и Виктор тогда же оформил Майкино свидетельство о рождении в российском посольстве. Хвастался, как ловко это проделал. Ерофеева там попросили предъявить свидетельство о браке, а поскольку расписаны мы не были, Виктор наврал, что забыл его в Москве, но обязательно вышлет копию факсом. Ему, как известному человеку, поверили и выдали нашей дочке свидетельство о рождении, на основании которого он оформил ей российское гражданство.
У меня была мысль: может, эти дома с землей продать и на вырученные деньги купить ребенку квартиру в Москве, раз уж иначе не получается? Но после кризиса это нереально. Да и Виктор грозит судом, говорит, что хочет получить назад потраченные на строительство деньги. Хотя у него достаточно и другой недвижимости. Например, стометровая квартира в писательском доме на Можайском шоссе.
Был вариант получить двухкомнатную квартиру в новом доме в Ружейном переулке, примыкающем к Плющихе, где проживает Ерофеев. Майя могла бы общаться с отцом хоть каждый день. Но когда Виктор пошел смотреть этот элитный жилой комплекс, ему так понравилась четырехкомнатная стовосьмидесятиметровая квартира, что он решил приобрести ее для себя. А для этого нужно было заложить одну из уже имеющихся квартир и взять огромный кредит чуть не в миллион долларов. Себе он в итоге квартиру купил, а вот нам...
Решение квартирного вопроса все откладывалось, но оставаться под одной крышей с Виктором дольше было невозможно. Спала я в гостиной на полу на надувном матраце. Почти каждую ночь ко мне под бок перебиралась Майка, ей было спокойнее рядом с мамой. Виктор ходил вокруг меня кругами и спрашивал: «Ну, когда уже?»
Стала готовиться к отъезду, собирать свои «богатства». За девять с половиной лет совместной жизни накопилось немало. Книг - коробок пятнадцать. Видеокассеты. Теперь думаю: зачем взяла? У меня нет телевизора, не к чему подключить видеоплеер. Когда Виктор, возвращаясь домой, видел растущую в гостиной груду картонных ящиков, он менялся в лице.
- Здесь стояла Малая медицинская энциклопедия. Почему ты ее забрала?
- Потому что она из собрания книг моего деда.
- Зачем ты утащила гитару?
- Затем, что ее подарили мне друзья взамен сломанной, которую я привезла из Феодосии.
В день переезда Ерофеев был дома и лично следил, чтобы я, не дай бог, не прихватила лишнего. «Ты и так уже много набрала. Больше ничего не трогай. В конце концов, заедешь в следующий раз», - потребовал он.
Спорить не хотелось, и я оставила кухонную утварь. Ее потом вынесли на помойку, сказали - старая была. Старая, да. Но у меня не осталось и такой, пришлось покупать...
Виктор поставил условие: дочка первое время, пока я не устроюсь, остается на Плющихе. И ничего ей не говорить. Ни слова. Скрепя сердце, согласилась, ведь поначалу я арендовала квартиру со старым приятелем и его сестрой, комнаты смежные, в одной жил он, другую делили мы, девушки. Через десять дней я оттуда съехала, сняв для нас с дочкой «двушку» на «Алексеевской».
В тот последний день на Плющихе я, закрывая за собой дверь, оставляла перепуганного ребенка, которому никто ничего не объяснил. А видела дочка одно - мама с вещами уезжает. У меня разрывалось сердце. Поцеловала Майю, пообещала, что завтра увидимся.
Вернувшись утром на Плющиху, я открыла дверь и сразу же наткнулась на чужие тапочки. В кабинете стоял новый диван и растения в горшках. Прошла в детскую, спросила няню:
- Чье это?
- Вещи гостьи Виктора Владимировича. Сами они на кухне.
Увидев меня, Ерофеев сказал:
- Знакомься - это Катя.
Миловидная двадцатидвухлетняя блондинка, практически мой клон - тот же рост, те же цвет и длина волос, то же худощавое телосложение, маленькая грудь, только тип лица другой, - сидела, прижавшись к Виктору всем телом, и нежно ласкала его поцелуями, совсем не смущаясь присутствием Майи. Не прошло и суток после моего отъезда. Выходило, что Ерофеев перевез Катю к себе, как только за мной захлопнулась дверь. Дочке досталось по полной программе: мало того что мама уехала неизвестно куда, так еще папа привез новую тетю.
- Вот, - раздраженно накинулся на меня Виктор, - попросил домработницу пришить пуговицу к пиджаку, а в доме не оказалось ниток! Ты что, не могла подумать о том, что мне понадобятся нитки? Не могла хоть пару катушек оставить?
Как будто мне было до этого в бедламе сборов... Представилось, как Ерофеев рассказывает знакомым: «Увезла все! Даже НИТКИ!»
После моего отъезда домработница передавала мне слова Виктора: «Она приходит на Плющиху, ворует вещи, продает на блошином рынке и на это живет».
У Майи, наслушавшейся папиных россказней, вырвалось однажды:
- Мама, а это ты на Плющихе украла?
- Что ты сказала?! - оторопело переспросила я.
Дочка смутилась, почувствовала, что ляпнула что-то не то. Я промолчала: зачем втягивать в грязные разборки ребенка?
А жила я на деньги от проданного автомобиля. Очень жалко было первую модель «БМВ», записанную на мое имя. На ней ездили водители Виктора, убили машину в хлам, он платить за ремонт не хотел - машина не его. Продала. Как Ерофеев кричал! Но выбора-то у меня не было. Заработка катастрофически не хватало, он даже не покрывал расходы аренды, а на Майку Виктор давал десять тысяч рублей в месяц, не разгуляешься, только на еду.
Ерофеев поставил условие: дочь одну неделю живет с ним, другую - со мной. Пришлось согласиться, я не хотела лишать ребенка отца. Но даже на моей неделе Майка проводила три дня у папы, потому что рядом с его домом у нее занятия в кружках, а Виктор не желал, чтобы она ходила в кружки в моем районе.
Летом Майя рыдала на плече у бабушки: хочу жить с мамой! Я предложила Ерофееву:
- Пусть дочка живет у меня в будни, а выходные и каникулы проводит с тобой.
Виктор отрезал:
- Нет.
Он категорически не хочет, чтобы ребенок жил со мной постоянно. Если я буду настаивать - суд. Ведь он, Виктор, оплачивает мед-центр, школу... Школу! Каждый триместр у нас заканчивается разговором с учительницей: «Вы просрочили оплату на два месяца. Если не заплатите, Майя не сможет вернуться в класс».
Раньше, когда Майя была у меня, Виктор выделял ей семьсот рублей в день на питание. Недавно они с няней подсчитали, что это много, достаточно и пятисот. И «птички ему напели», что я варю большую кастрюлю супа и три дня ем его вместе с ребенком. «Непорядок, - возмутился Виктор, - готовить суп для нашей дочери следует отдельно и каждый день новый!» А тут я еще и замуж вышла. Ерофеев сказал, что теперь он давать деньги не обязан.
Если бы я подала на алименты, могла бы требовать с него не меньше двух тысяч долларов в месяц. Не делала этого, во-первых, потому, что Виктор обещал купить нам с дочкой квартиру, а во-вторых, хотелось договориться обо всем мирно. Но с каждым новым скандалом надежды на это остается все меньше.
Папа видит дочь нечасто. Виктор с молодой женой, как всегда, много путешествует по миру. Но расписание пребывания Майи на Плющихе неизменно, она живет там с няней.
Наши общие знакомые отмечают, что Катя оказалась девушкой не по годам практичной и покладистой. Мне описывали сцену, как Катя ползала на коленях, завязывая Виктору шнурки, а он с высоты своего роста спрашивал удовлетворенно: «Ну, Катень-ка, каково тебе быть женой великого писателя?»
Еще Катя, видимо, с удовольствием воплощает в жизнь старческие сексуальные фантазии великого писателя, которому идет седьмой десяток. По крайней мере, уже и шубка появилась, и гардероб быстро наполнился туалетами известных брендов. Пусть все это довольно безвкусно подобрано, пусть она продолжает быть такой же серой мышкой, зато уже помеченной заветными лейблами. Что ж, хоть кому-то из женщин удалось заставить Ерофеева раскошелиться. Да, и Катя больше не секретарь, теперь она - заместитель генерального директора издательства, учредителем которого является Ерофеев.
Светские тусовки я перестала любить давно, задолго до разрыва с Виктором. Скучно. Но юбилей «Эха Москвы» было жалко пропустить. Первые два часа прошли спокойно, потом появились Виктор с Катей.
Я уже выпила пару бокалов шампанского, храбрость разлилась по крови, и когда Ерофеев отвлекся, подошла к Кате - У меня единственный вопрос. Как у любой нормальной матери: Майя.
- Ой, - ответила Катя, - не думай, пожалуйста, ничего дурного! Я знаю, что никогда не смогу заменить ей тебя. Мы с ней только подруги!
Этот ответ меня удовлетворил, казалось, Катя не лукавит. Подошел Виктор. Я спросила его:
- А как вы будете отмечать твой день рождения?
Оказалось, что Ерофеев позвал по старой привычке человек пятьдесят, а Катя вообще не умеет и не любит готовить. И тогда я на волне возвышенных чувств вызвалась помочь:
- Если хотите, приду, помогу.
- Давай, - обрадовалась Катя, - а то у нас даже домработница в отпуске.
Стол удался, как всегда, Катя и ее приятельницы усиленно работали ножами под моим чутким руководством.
Среди гостей расхаживал Дибров, которого я старалась пореже приглашать в дом. Честно говоря, не сразу идентифицировала его новую жену Полину. Вкус у Димы с возрастом вконец испортился, он стал брать в жены безликих девиц, напоминающих героинь фильмов про андроидов.
Многие гости тактично обходили вопрос моего удивительного присутствия на празднике, вели себя так, будто я остаюсь хозяйкой дома. Максим Галкин звонил мне на мобильный, спрашивал код в подъезд, а Юра Башмет признался: «Витя, шел к тебе в дом с дрожью. Но когда мне открыла дверь Женя, успокоился. Подумал: все между вами, слава богу, нормально, несмотря на то что расстались. Умеешь ты сделать так, чтобы бабы плясали вокруг тебя!»
Я хотела как-то наладить отношения с Катей и Ерофеевым. У Майи должен быть отец, что бы между нами ни происходило. Виктор тоже считает, что у Майи должен быть отец, но вывод из этого делает парадоксальный: «Отдай Майку мне, зачем она тебе? Ты себе другого ребенка родишь».
Я от таких заявлений теряю дар речи. Нет, он, конечно, понимает, что я - это весь мир для Майки, а все остальные стоят на сто пятнадцатом месте... Но ведь и ему зверушечку хочется. Она себе живет, щебечет, приставлена няня, чего еще надо?
Когда мы с Виктором разъехались, друзья, переживая за меня, советовали: ты должна выйти замуж за деньги, подумай о будущем дочки. Совет, наверное, дельный, но - увы! - не для меня. Даже ради ребенка. Мне противно. Я способна жить с мужчиной только по любви. И как бы Виктор это ни отрицал, с ним я жила только потому, что любила.
И вот вместо богатого нефтяника на «мерседатом шестисоте» свыше мне был дан Артем. И ему теперь достается все, о чем так мечтал Виктор, - и обожающие взгляды, и любование, и запредельная нежность. Хотя наши отношения складывались непросто. Казалось, мы настолько из разных миров, что нам вовек не сойтись. А если и сойдемся, то только погубим друг друга. Расходились. Он уходил, я закрывала перед ним дверь, каждый раз думали - навсегда. Умничали - каждому из нас нужно пройти свой путь. И каждый раз путь этот оказывался бессмыслен без другого. Ниточка от сердца к сердцу.
Майя еще с лета твердила нам: «Вы должны пожениться и родить мне братика. Или сестричку».
В этом году мне исполнится тридцать. И остро замаячил вопрос: когда же я буду рожать третьего, если я еще не беременна вторым? Артем тоже стал заговаривать о ребенке, и вот дождались - ждем малыша.
Свадьбу сыграли в Феодосии. Для нас обоих это первый и, надеюсь, единственный брак. Замечательная рок-н-ролльная свадьба, о такой можно только мечтать! В теплом кругу родителей и друзей. Никаких белых платьев, никаких голубей и лимузинов! Только Чак Берри и коллекционный портвейн «Солнечной долины».
Ерофеев узнал, что я вышла замуж, когда увидел свадебные фото в Интернете. Собственно, для этой цели я их туда и выложила. Он встретился с Артемом, сказал, что не решал наш с Майей квартирный вопрос только потому, что мой образ жизни не вызывал у него доверия. И как всегда, начал плести паутину сказок. Он может дать нам триста тысяч долларов, но мы должны дать слово не уезжать из Москвы и переписать крымскую землю на Майю. Деньги он даст хоть завтра, но сначала надо продать квартиру на Можайке, а если ее продавать срочно, значит, получится дешевле, поэтому мы должны ждать.
В общем, наша песня хороша, начинай сначала. Мы опять в тупике.
Недавно я напомнила Виктору, что он не разобрался с дочкиным квартирным вопросом как обещал - до середины февраля, и теперь я вправе выставить коктебельскую недвижимость на продажу. Ерофеев пришел в бешенство. Грозился все отсудить, ведь он столько вложил в эти дома! «Да и вообще, неблагодарная дрянь, кем бы ты была без меня?! Забыла? Кто купил тебе ту зеленую сумочку, с которой ты позируешь на свадебных фотографиях?!»
Признаю, сумочку я в незапамятные времена упросила его купить в Милане: «Через три месяца у меня день рождения. Будем считать, что это твой подарок». В ответ мы с «Лупоглазым Пидором» подарили Виктору к его дню рождения МасВоок, потратив в четыре раза больше, чем стоила та несчастная сумочка.
«Без эрудиции, без профессии, без работы, без образования, - писал недавно Ерофеев мне в эсэмэске, когда мы в очередной раз выясняли, кто должен платить за одежду для Майи. - Ты обычный хиппарь, жаль только, что десять лет ушли на твои мелкие измены и дикую злобу ко мне».
«Нет, - ответила я, - на твои крупные измены. Тебе с этим жить. Столько ненависти в душе носишь, это же страшно!»
«И опять ты не права. Измены - это все по твоей части!»
Мама пересказала мне разговоры, которые с ней вел Виктор, когда мы только расстались.
- Как ваша дочь могла отказаться от ТАКОЙ жизни?! - возмущался Ерофеев.
- Я бы перестала ее уважать, если бы она осталась только ради ТАКОЙ жизни.
- Все передо мной преклоняются, считают гениальным писателем, а она обращалась со мной как с простым смертным!
Читая тексты Ерофеева, я чувствую, насколько он обижен не только на меня, но и на весь женский пол. Выходит, Виктор - наивный, верный семьянин, а его окружают злобные гадюки и алчные похотливые сучки. Перечитывала недавно эссе «Пьяная баба себе не хозяйка» и ужаснулась. Большой русский писатель дает мужчинам руководство по соблазнению: спаиваете, везете на дачу, там еще добавляете выпивки, а потом берете. Она, конечно же, станет сопротивляться, но утром с пьяных глаз ничего не вспомнит. В финале автор вопрошает: «Вот, где твоя суть? В вине - значит, твои тормоза: ложь, жалкая борьба с животным желанием нравиться и трахаться. И тогда: зачем ты, трезвая, прикидываешься целкой?»
Гадко, тошнотворно...
Я благодарна Ерофееву, что вылетела из его мира как пробка из бутылки. Еще живой. Теперь не нужно постоянно оглядываться и ждать, что тебя в чем-нибудь обвинят, по делу ли, без дела - просто потому, что Виктору не дала очередная пассия.
Рада, что смогла вырваться из болота, где чувствовала себя половой тряпкой, о которую большой писатель с удовольствием вытирал ноги. Welcome, Катя! Только не удивляйся, если через некоторое время тебя вышвырнут на помойку.
Я рада новой жизни, рада неустроенности, отсутствию перспектив, я счастлива быть простой домохозяйкой, неприметной крупинкой в толпе метро. Я счастлива не слышать каждый день бесконечное ерофеевское «Денег нет!» и счастлива, что Артем никогда не станет миллионером. Я пожила «наверху». Мне не понравилось. Оставьте мне мое простое, честное, трудовое счастье. Я наконец чувствую себя человеком. Мне хочется радоваться каждой прожитой минуте, просто дышать и наслаждаться тем, что у меня есть.