Обиженный историк о хорошем и плохом экстремизме
Историк А. Зубов выступает с большим интервью на «Эхе Москвы».
«Я с огорчением читал дневники некоторых очень достойных, казалось бы, людей из русской эмиграции начала 20-х годов, которые уже оказались на Западе, там, во Франции. И тот же разговор. Там пишет такой Саблин, наш бывший царский еще посланник в Лондоне, пишет о том, что «Вот, - говорит, - нас все ненавидят. Больше всего ненавидят Германия и Великобритания (ну, тогда еще про Штаты мало вспоминали). Мечтает Германия нас просто…» Германия поверженная только что, я напомню (это 1921-й год). «Германия мечтает нас завоевать и сделать своей провинцией. Великобритания мечтает нас обессилить, лишить выхода к морю». Ну, я не знаю, какой-то бред полный. Это пишет посланник! Это пишет посланник!
О.Журавлёва― Ну, Андрей Борисович, но, спустя 20 лет, это стало, действительно, актуально.
А.Зубов― Конечно. Но, понимаете, в 1921 году просто был подписан Рапалльский договор с Советской Россией. Как раз в Германии тоже есть разные силы, понимаете? Что такое Германия, понимаете? Есть разные силы - есть нацисты, есть нормальные люди. Что касается Великобритании, тем более. Тем более…
Мне кажется, что вообще понятие «экстремистский текст», конечно, может быть, но оно не должно быть юридическим. Человек может читать всё, что он хочет - вот, надо к этому привыкнуть. Что он не может делать всё, что он хочет, он не может говорить всё, что он хочет, призывать, но читать он может всё, что он хочет. И слушать может всё, что он хочет. И нельзя, чтобы одни взрослые дяди и тети, скажем, в Думе решали за других взрослых дядей и тетей, что те дяди и тети могут, а что не могу читать. Что, они умнее этих дядей и тетей? Почему они так решают?
Я думаю, что вообще любые списки запрещенной литературы - это просто возврат в Главлит в советское время. Мне оно очень хорошо знакомо. И, кстати говоря, по-моему, в подавляющем большинстве стран мира таких списков нет. Нет, понимаете? В той же Германии «Майн Кампф» можно читать. Можно покупать, можно продавать. Никто это не запрещает. Но если ты будешь призывать действовать в соответствии с «Майн Кампф», тогда ты сядешь на 3 года. А если ты это будешь изучать, просто чтобы знать, как исторический текст - пожалуйста. Да пожалуйста!
А в России он запрещен. Почему? А почему Ленин не запрещен? Ленин, на самом деле, намного больший экстремист, чем Гитлер. Понимаете? Он и людей убивал немерянно каждый год. При Ленине погибало от голода, от «красного террора», от вызванных всем этим болезней, погибало 1,5-1,6 миллиона человек.
Он и прямо призывал повесить, непременно повесить там кулаков, там тех-сех, священников. Он - страшный экстремист. Тем не менее, не только его тексты можно купить или сталинские тексты, но и его статуи Ленина стоят на каждой улице.
Как практику коммунизма можно не осуждать? Вот это стопроцентный терроризм, так что там ИГИЛ просто дитя по сравнению с партией большевиков и с тем, что она делала во время Гражданской войны и вообще всё время, ну, скажем, да практически даже и при Хрущеве и Брежневе.
А Новочеркасский расстрел при Хрущеве - разве это не террористическое действие страшного масштаба? А ввод войск в Венгрию - разве это не политический терроризм? А геноцид, переселение народов, которое осуществлял Сталин в 40-х?.. Да, в общем, это началось всё в 1928 году (переселение корейцев с Дальнего Востока).
Так что, конечно, это надо всё осудить, памятники эти посшибать Ленину, безусловно.
О.Журавлёва― Да вы сейчас, вот, прямо буквально как экстремист говорите - «Посшибать памятники».
А.Зубов― Разумеется.
О.Журавлёва― Вы еще скажете «Войковскую переименовать».
А.Зубов― И переименовать непременно. И не одну Войковскую, но и Библиотеку имени Ленина давно пора переименовать там в «Румянцевский музей» или в «Центральную библиотеку», или как-нибудь еще. Ну, как можно имя человека, который убийца миллионов людей (Ленин, Сталин там, Дзержинский), как можно, чтобы эти вообще имена звучали? Ведь, те, кто их поддерживает, те, кто закрывают глаза на то, что он лежит в Мавзолее, вот, они-то пособники терроризма, потому что он - террорист стопроцентный.
О.Журавлёва― Но разве запрет на упоминание имени - это не то же самое?
А.Зубов - Нет, никто не должен запрещать упоминать имя Ленина или Гитлера. Но одно дело, упоминать имя в книжке, а другое дело, хвалить его дела. Вот, попробуйте сейчас в Германии похвалить дела Гитлера и сказать, что Холокост - это, в общем, правильно всё делал. Попробуйте так сделать, и вы увидите, как быстро вы получите казенный паек в тюрьме на 4 года.
И то же самое вполне по отношению к Ленину или по отношению к Сталину. А у нас сейчас пытаются всеми правдами и неправдами Сталина протаскивать.
Мы 25 лет прожили после конца коммунистического режима, и всё остается практически послекоммунистическим - Ленин в мавзолее, статуи, всё это, КГБ, ФСБ, бывшие офицеры КГБ, которым, конечно, по люстрации надо было вообще запретить заниматься политической деятельностью. Эти люди возглавляют сейчас страну. Ну, что же это такое? Вот мы и получаем то, что мы имеем.
И.Рождественский
О.Журавлёва― А если мы начнем сшибать памятники тому же Ленину, чем мы тогда будем отличаться от ИГИЛ, которое сейчас уничтожает Пальмиру и другие памятники мусульманства?
А.Зубов― Очень просто. Потому что Пальмира не является… Понимаете, во-первых, уже прошло столько времени, что памятники Пальмиры вообще никак не связаны с определенными лицами. Кроме того, эти лица, даже если их вспомнить, вполне нормальные правители, а не людоеды какие-нибудь. Отличие нас от ИГИЛ будет в том, что мы убираем, уничтожаем то, что является воспоминанием и пропагандой (даже более того, пропагандой) тех преступлений, которые совершены были в отношении нашего народа коммунистами в XX веке. Это, безусловно, преступление, потому что убийство людей, там, пытки, расстрелы бессудные, террор - это, безусловно, преступления. Это страшные преступления. Поэтому люди, которые их совершали, так же, как и гитлеровцы, нацисты, они достойны не забвения, а осуждения. А осуждение предполагает и прекращение монументальной пропаганды - это названия улиц, статуи и так далее.
О.Журавлёва― Это даже название романа - «Монументальная пропаганда». Скажите, пожалуйста, Андрей Борисович, а, вот, разделяете ли вы для себя такие исторические персонажи, которые реально были преступниками, ну, то есть своими руками убивали людей (вот, в случае Войкова, да?). Вот, человек участвовал…
А.Зубов― Ну, он своими руками не убивал.
О.Журавлёва― Ну, он участвовал, возможно, что и физически.
А.Зубов― Нет, он не был в той комнате, где расстреливали царскую семью - это я вам говорю совершенно профессионально.
О.Журавлёва― Хорошо. Если он был в соседней, он преступник?
А.Зубов― Нет, ну, Войков, конечно, преступник. Так вообще вся эта… А Ленин и Троцкий, и Свердлов, которые отдавали приказ убить, разве они не преступники? Преступник не тот, кто спускал курок. Даже тот, кто спускал курок, меньший преступник, понимаете? Он исполнял приказ. Его преступление в том, что он пошел в террористическую организацию. А главный преступник - тот, кто создал эту террористическую организацию, тот, кто отдает приказы. Понимаете? Он - главный преступник.
О.Журавлёва― Скажите, а какие, не знаю, слова или понятия стоило бы на время изъять из обихода, чтобы, что называется, как-то освежить голову? Вот, если уж, действительно, можно что-то запретить… Ну, нам говорят, про самоубийства нельзя рассказывать, про способы самоубийства - это, дескать, плохо, нехорошо, не говорите об этом в публичном пространстве. А у вас, вот, есть какие-то понятия, которые вы бы предложили забыть на какое-то время, не упоминать в публичном пространстве?
А.Зубов― Да вы знаете, задача, ведь, ученого - это, наоборот, это не амнезия, забвение, это анамнез, запоминание. Поэтому я стараюсь как можно больше узнать. Но при этом узнать всё это и подать в том контексте, который бы не побуждал людей ни совершать самоубийство, ни устраивать новые там опыты «Красного террора» или Холокоста. Понимаете?»
Понимаем. Любой экстремизм не вреден, а запрещать можно и нужно только все, что было в СССР.
Опять, в который раз, выходец из советской элиты ненавидит советскую власть. Его отец - контр-адмирал, начальник управления Министерства судостроительной промышленности СССР. В 17 лет Зубов поступил в МГИМО, через 5 лет защитил кандидатскую, через 10 лет - докторскую. С окончания вуза и до 2001 года работал в Институте востоковедения РАН. С 1988 года стал преподавать историю религий в Московской духовной академии.
Скажите, кто его обижал? Кто обижал его семью? Но, оказывается, отец и мать молчали, о том, что дед его Зубков был не родным, а приемным, а фамилия родного деда осталась неизвестной, и это есть великая тайна. Он подозревает, что дед был настолько секретен, что знание его фамилии стоила бы семье жизни. Не иначе, как он происходит из царской семьи, или, может быть, бабушка сама была не в курсе о фамилии отца ее ребенка?
Кто знает, с чего этот гражданин заделался таким антисоветчиком, правда, уже после распада СССР. Но лучше, поздно, чем никогда. Судя по его интервью, Гитлер ему нравится больше, чем Ленин. В других интервью он рассказал, что бандеровцев придумала советская пропаганда, и что присоединять Крым было нельзя. Теперь вот стал знаменем либералов.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Политика)