Гладиаторы
Наткнулась на старую, но забавную историю.
В 1955 году дело было
Все началось с анонимного письма, отправленного а имя Хрущева:
"Дорогой Никита Сергеевич!
По причинам, которые Вы, конечно, поймете, прочтя это письмо, я не могу назвать себя, но поверьте, то, что я пишу, чистая правда. Моя дочь, девушка 18 лет, попала в большую беду. Подруга познакомила ее с одним пожилым, лет 60, человеком, который представился ей писателем Кривошеиным Константином Кирилловичем. Начались встречи - сначала в кино, потом в ресторанах, а потом он уговорил ее поехать к нему, он 'будет читать ей пьесу'. Она по наивности согласилась. Остальное Вам понятно. Заметив, что дочь забросила учебу и пропадает неизвестно где, я стала ее допрашивать и узнала все. Я немедленно поехала к нему, пробыла в его шикарной квартире около получаса и все поняла.
Слушая его циничные рассуждения, я пришла в ужас. И все это происходит у нас в столице. Совсем он не писатель. Есть у него, кажется, две или три инсценировки, которые нигде не ставят. А денег у него много, живет он богато. Кроме квартиры есть дача под Москвой. Очевидно, главным источником существования служит квартира. По словам дочери, у него постоянно бывают какие-то пары. Среди них министр культуры Александров с киноартисткой Ларионовой, академик Еголин с какой-то 'Эллой' из театра Вахтангова, проф. Петров с 'Аней' и много других, фамилии которых моя дочь не знала. В квартире настоящий притон. Разврат, пьянка, совращение девушек. Я немедленно потребовала от дочери прекратить все отношения - она это выполнила. Нам ничего от него не надо, но я считаю своим моральным долгом сообщить это Вам, чтобы прекратить это безобразие. Мне очень стыдно за себя и свою дочь, и я хочу, чтобы это чувство не испытывали другие матери.
Особенно страшно то, что эта квартира, оказывается, широко известна среди работников искусств и литераторов. Ею пользуются, как мне сказали, многие и, очевидно, как-то оплачивают труд и гостеприимство хозяина. Имея такой круг знакомых, гр. Кривошеин чувствует себя, очевидно, в полной безопасности. Так ли это?
Я прошу Вас, Никита Сергеевич, сделайте, чтобы эти дела этих людей не остались безнаказанными".
Хрущев велел разобраться. Было установлено, что на даче в в подмосковной Валентиновке. некоторые деятели науки и искусства, действительно, встречаются с девушками легкого поведения.
Дача принадлежала писателю Константину Кривошеину. Он написал пьесы "Мечта поэта", "На маленькой станции", "Сказка о будущем". Однако большую известность ему принесли инсценировки классиков - Чехова, Салтыкова-Щедрина, Мамина-Сибиряка. Но истинным источником доходов Кривошеина были произведения искусства. Он искал и скупал картины, а затем перепродавал их своим высокопоставленным приятелям. В итоге он сел за спекуляцию с конфискацией имущества.
В число сладострастников входил, в том числе, министр культуры Александров, который прежде работали в Управлении пропаганды ЦК. Александров также был директором Институте философии АН СССР. Что касается морального облика, то как говорили злые языки, философ Александров на практике доказал неразрывную связь формы и содержания: если ему нравились формы, он брал их на содержание
Еще засветился член-корреспондента АН СССР и заместитель заведующего отделом ЦК КПСС Владимир Кружков. Как говорили злые языки, Владимир Кружков был не только членкором АН СССР и замзавотделом ЦК КПСС, но и солистом философского ансамбля ласки и пляски имени Александрова
Упомянутый в письме Александр Его́лин - советский литературовед и партийный деятель. Специалист по истории русской и советской литературы, автор исследований о жизни и творчестве А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, А. М. Горького. Действительный член АПН РСФСР, член-корреспондент АН СССР.
В 1944 году Еголин опубликовал в главном теоретическом органе партии - журнале «Большевик» статью «За высокую идейность советской литературы», в которой обрушился на Зощенко.
3 августа 1945 года Еголин подготовил справку для секретаря ЦК ВКП(б) Г.Маленкова, в которой обрушился на Илью Сельвинского из Маргариту Алигер, а также на более молодых поэтов-фронтовиков Михаила Дудина и Александра Межирова. Но прославился благодаря докладу, который Еголин написал вместе со своим непосредственным начальником Г.Александровым 7 августа 1946 года для Андрея Жданова. После этого доносительского доклада Ахматову и Зощенко на несколько лет лишили права печататься в советских изданиях.
А по поводу обсуждаемого вопроса, как говорили злые языки, литературовед Еголин был невоздержан в страсти к "еголеньким" девушкам.
Александров покаялся. 4 марта 1955 года он отправил Хрущеву письмо:
"Я глубоко виновен перед Вами, перед ЦК партии. Полностью понимаю и сознаю я всю глубину своего тяжелого проступка. За 27 лет работы в партии это моя первая большая ошибка в жизни. Мне пришлось прожить трудную жизнь. Отец мой - путиловский рабочий, сам я был в детских домах, и все, что я получил в жизни,- все мне дали комсомол и партия. Особенно тяжко сознавать, что мной утеряно Ваше и ЦК доверие, которые дороже всей жизни. Хочу сказать, что если мне будет дана возможность работы в науке, которой я посвятил все зрелые свои годы, то скромным и долгим трудом буду стремиться всею жизнью возвратить Ваше и ЦК доверие, честно и упорно работая, и никогда не допущу подобных проступков и ошибок перед партией".
Александрова и его соратников вызвали на заседание бюро Московского горкома, куда приехал сам Хрущев. Современники вспоминали, что "дорогой Никита Сергеевич", сам любивший погулять на стороне, долго кричал на провинившихся, а потом спросил Александра Еголина: "Ну, Александров-то мужик молодой, я понимаю. А ты-то в твои годы зачем туда полез?" На что перепуганный членкор ответил: "Так я ничего, я только гладил..." С тех пор Александрова и его команду уже никто иначе как "гладиаторами" не называл.
Вроде бы, это анекдот, но забавный.
Еще один философ, Григорий Померанц вспоминал об этой истории в передаче «Школа злословия». Он утверждал, что среди попавшихся был и Сергей Михалков. Померанц назвал его «акционером публичного дома», но не разъяснил своих слов. То есть, то ли он так назвал посещения Михалковым подпольного борделя, то ли у Михалкова был там какой-то денежный интерес.
Обсуждали историю многие.
Корней Чуковский 15 марта 1955 года записал в дневнике со слов Леонида Леонова: "Александров как ни в чем не бывало явился вчера в Академию наук за жалованием (20 тысяч) и говорил тамошней администрации: 'Теперь я более свободен, присылайте мне побольше аспирантских работ'".
Но гораздо хуже он отозвался о Еголине. «Оказывается, - писал 11 марта 1955 года в своём дневнике Корней Чуковский, - Еголин действительно причастен к этим оргиям. Неужели его будут судить за это, a не за то, что он, паразит, «редактировал» Ушинского, Чехова, Некрасова, ничего не делая, сваливая всю работу на других и получая за своё номинальное редакторство больше, чем получили при жизни Чехов, Ушинский, Некрасов! Зильберштейн и Макашин трудятся в поте лица, а паразиты Бельчиков и Еголин ставят на их работах свои имена - и получают гонорар?!».
Инструктор ЦК Е. Шацкий в начале апреля 1955 года доложил о результатах обсуждения письма ЦК КПСС "О недостойном поведении тт. Александрова, Еголина и других" в учреждениях Академии наук СССР".
Недостойное поведение член-корров АН обсуждали на заседании в АН. Обсуждение пошло не совсем так, как это хотелось.
Некоторые коммунисты говорили о том, что такое недостойное поведение морально неустойчивых членов партии происходит от того, что они получают слишком большие оклады и, как сказал член-корреспондент АН СССР Федоров С. Ф., 'бесятся с жиру'. Поэтому коммунисты ставили вопрос о необходимости пересмотра денежного содержания высокооплачиваемых лиц".
Мало того, во время обсуждений закрытого письма участники назвали новых товарищей, которые или участвовали в развлечениях Александрова, или имели собственные "ансамбли ласки и пляски". Тот же Шацкий, например, докладывал:
"Выступивший на партийном собрании в Институте нефти АН СССР член-корреспондент АН СССР Лавровский К. П., который в связи с плохим состоянием здоровья проживает на территории санатория Академии наук СССР 'Узкое', сообщил о том, что сотрудники санатория 'Узкое' рассказывали ему о недостойном поведении некоторых видных работников Академии наук, в том числе Александрова и Еголина, на территории санатория. После партийного собрания т. Лавровский имел беседу с секретарем партбюро Института нефти т. Мамиконовым, которому рассказал более подробно о том, что ему об этом говорили сотрудники санатория 'Узкое'. Тов. Лавровский сообщил, что часто в санаторий 'Узкое' к 12-1 часу ночи на машинах приезжали Александров, Еголин, член-корреспондент АН СССР Иовчук и др. и шли в директорский кабинет, который к этому времени специально подготавливался. Затем через 1,5-2 часа туда же приезжали из Москвы машины с молодыми девушками. К 7 часам утра вся эта компания, чаще всего в состоянии сильного опьянения, уезжала, и кабинет директора санатория 'Узкое' сотрудниками санатория приводился в надлежащий вид. По словам т. Лавровского, те же сотрудники санатория 'Узкое' рассказывали ему о том, что иногда в ночные часы аналогично проводила время в этом санатории вторая компания, возглавляемая заместителем министра культуры СССР т. Кафтановым и братом академика Топчиева - Топчиевым А. В.".
Более того, общественность поняла происходящее так, что началась компания борьбы за моральный образ жизни, и в ЦК посыпались новые анонимки. Наиболее густой поток анонимок пошел на Старую площадь из Большого театра.
В отчете ЦК по итогам проверки говорилось: "В группе руководящих работников имеется ряд лиц маловоспитанных в партийно-политическом отношении, морально неустойчивых, не соответствующих той ответственной роли воспитателей коллектива, которую они занимают.
Главный дирижер балета Файер, член КПСС с 1946 года, находясь уже в преклонном возрасте, оформляет пятый развод. В театре хорошо известно его фривольное, т. н. 'отеческое' отношение к молодым балеринам, на которое, однако, смотрят как на вполне допустимое в условиях ГАБТа. Главный художник театра Рындин, член партийного комитета, бросил семью с двумя взрослыми дочерьми и сошелся с артисткой Улановой. Несмотря на неоднократные беседы с ним, т. Рындин не разрывает эту связь и в то же время продолжает оставаться членом парткома. Главный балетмейстер театра член КПСС т. Лавровский также бросил жену с ребенком и живет в настоящее время с другой балериной; развод ему жена не дает. Дирижер К. Кондрашин, быв. член парткома, женился в третий раз. Имеются сигналы о подобных же фактах и в отношении главного режиссера театра Б. Покровского...
Все это оказывает разлагающее влияние на артистический коллектив. Репутация артистов среднего поколения Ермолаева, Корня, Плисецкой, Вишневской, Власова, Кузнецова и некоторых других в моральном отношении весьма сомнительна, хотя все они являются высокопрофессиональными солистами... Руководители театра не в состоянии предъявить к ним жесткие требования, т. к. сами не могут служить примером ни в производственном, ни в бытовом отношении.
Близорукость партийного комитета отчетливо видна хотя бы в том, что воспитательную работу с молодежью по линии парткома поручили О. Лепешинской, моральный облик которой не очень высок. Следует указать, что и в составе самого партийного комитета оказались недостойные, морально неустойчивые люди (например, С. Головкина, имевшая связь с Г. Александровым, В. Рындин, В. Давыдова)...".
Директора БТ сняли. Страна рисковала остаться вовсе без крупных деятелей культуры и науки.
Вместе с тем, анонимке на Александрова дали ход, если не специально написали, только потому, что в верхах шла борьба за власть. Александров был ставленником Маленкова, а Хрущев хотел сместить последнего. И министром культуры Алексадров был всего год.
С поста министра его сняли, а от исполнения обязанностей депутата освободили. Бывшему министру не оставалось ничего, кроме как принять предложенное ему назначение - научным сотрудником в Институт философии Белорусской академии наук.
Владимира Кружкова отправили еще дальше, за Урал, главным редактором свердловской областной газеты "Уральский рабочий". О его жизни там вспоминал корреспондент ТАСС в Свердловске Владимир Еременко:
"Владимир Семенович - человек скрытный и, что называется, 'тертый', побывавший в разный переплетах. Выпивал он всегда дозированно 'свою норму'. И даже когда возбуждался в беседах, в нем будто срабатывал тормоз, который глушил или напрочь обрывал его откровения. Поэтому почти всегда его рассказы оставались недосказанными".
О своих "гладиаторских" приключениях он тоже не вспоминал, но, как вспоминал Еременко, поучаствовать в разговорах о женщинах любил:
"Слушая меня, он неожиданно спрашивал:
- А коленки у нее были с ямочками? - И, видя мои затруднения с ответом, безнадежно махал выхваченной из варежки рукой.- Эх, молодежь! Ну разве ж можно быть такими невнимательными? Кошмар!"
Тяжелее всех пришлось Александру Еголину. Он с трудом перенес позорную выволочку и часто и подолгу болел.
В 1959 году Еголин умер. Александров пережил его всего на два года, хотя был на 14 лет моложе. Возможно, смерть 53-летнего академика сыграла роль в судьбе его друга Кружкова. В том же 1961 году его вернули в Москву и назначили директором Института истории искусств Министерства культуры СССР.
http://www.kommersant.ru/doc/628010
Все это - тела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
Сегодня не то: вон олигарх Прохоров летает только личным самолетом, полным моделей. В Куршевеле его как-то обвинили в сутенерстве, так у нас все долго удивлялись, что к мужику привязались со всякими глупостями.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Чужое)