О платонической любви интеллигенции к народу
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Идеологические размышлизмы)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
Одной из волнующих меня тем является тема взаимоотношений народа и интеллигенции. Говорят, что такое понятие, как «интеллигенция», существует только у нас, что на Западе вместо этого говорят «интеллектуал» или «белый воротничок». Если проще, то на Западе под интеллигенцией понимают просто человека, занимающегося интеллектуальным трудом, а у нас в это понятие входит что-то еще. Вот над определением этого «чего-то еще» и бьется общественная мысль. Иногда приходится слышать, что это не только наличие высшего образования и интеллектуальной профессии, но и определенная мораль, определенные правила поведения и противостояние государственной власти и идеологии. Я не буду сейчас останавливаться на этом аспекте, а только зафиксирую, что интеллигенция в России и СССР составляла большую социальную группу.
Исторически интеллигенция возникла в 19 веке, это было сословие так называемых «разночинцев». Его составляли люди из разных слоев общества: из дворян, духовных лиц, мещан, купцов. Их отличало наличие образование и занятие интеллектуальными видами труда. Интеллигенты 19 и начала 20 века имели разные имущественные возможности, но говорили на одном языке, носили похожую одежду, имели сходные бытовые привычки, потому что имели похожее образование и читали одни книги. Они были людьми западной культуры, которую они унаследовали от тех сословий, из которых появились, в особенности от дворян. Они отличались от народа, т.е. от крестьян и рабочих, которые были неграмотны, носили другую одежду и имели другие бытовые привычки и культурные навыки. По отношению к народу интеллигенты выглядели как иностранцы. Нигде в мире больше не было такой пропасти между народом и его образованной частью. А началось все с пропасти между дворянством, которое в 18-19 веке усвоило западную культуру, и народом, до которого она еще не успела дойти. Но в отличие от англичан, живущих в Индии или в Африке, наши интеллигенты не чувствовали себя колонизаторами. Они чувствовали себя, скорее, миссионерами, но при этом испытывали к народу довольно сложный комплекс чувств. Здесь было и желание образовать народ и стремление найти у народа какие-то особые ценности, которые утратила западная цивилизация, и стыд за то, что они живут лучше, чем народ.
Народу же интеллигенция не нравилась. Крестьяне видели, что многие из них не богаты, а говорят и ведут себя, как дворяне. Они чувствовали в желании просветить их некоторую снисходительность, чувствовали, что интеллигенты не считают их ровней. А на каком, спрашивается основании? Поэтому крестьяне, бывшие главным объектом интеллигентских усилий, с удовольствием при первой возможности сдавали народников-агитаторов полиции. Народники же на них зла не держали и объясняли это вековой забитостью. Нельзя, конечно, сказать, что все, что предлагали крестьянам, те отвергали. Нет, они с удовольствием пользовались медицинской, юридической, агрономической помощью, было много и желающих учиться. Наверное, роман крестьян с интеллигенцией развивался бы еще многие годы, пока уровень общего образования не повысился бы настолько, что вся культура России стала бы западной, и интеллигенция потеряла бы свою основную черту, превратившись в «интеллектуалов», но случилась революция.
После революции интеллигенция превратилась в так называемую «прослойку». И эта прослойка была образована именно по отношению к труду. Туда попадали все, кто не занимался физическим трудом, если понимать это широко, или уж точно все те, кто занимался интеллектуальным трудом. Ее составили старые интеллигенты и новая, рабоче-крестьянская интеллигенция, т.е. дети рабочих и крестьян, получившие образование. За годы советской власти произошло выравнивание образованного и необразованного слоя общества. Повсеместное вначале начальное, а потом и среднее образование уничтожило привилегию интеллигенцию на чтение и поучение. Кроме того, унификация бытовой культуры привела к тому, что никакой разницы между бытовыми привычками крестьян, рабочих и интеллигентов практически не осталось. Наконец, «прослойка» считалась чем-то вроде нахлебника при гегемоне-рабочем и его младшем братом, крестьянине. При таком раскладе сил любовь интеллигенции к народу быстро прошла. И опять не стало бы у нас интеллигенции, а остались бы одни интеллектуалы, если бы не существовало декларативного принципа о коренном различии между социалистической и буржуазной идеологией и культурой, под которой понималась прежде всего западная культура. Часть интеллигенции уцепилась за это различие, объявив себя «западниками». Таким образом, они нашли возможность противопоставить себя народу и сохранить себя как отдельную группу. Собственно, именно им мы обязаны тем, что интеллигенция не пропала, как социальное явление. И это естественно: не только живые существа, но и социальные организмы, группы обладают инстинктом самосохранения, умением выживать и воспроизводить себя.
Сейчас прошло еще слишком мало времени с новой революции, чтобы сказать, что будет далее с интеллигенцией в России, т.е. сохранится она или нет. Пока ее составляют те же люди, что и при советской власти. И вот в этой группе можно наблюдать и какое-то агрессивное западничество и противостояние с государством и даже безграничную любовь к народу. Только не к нашему народу, а к представителям других народов, приезжих. Посмотрите, как интеллигенты готовы бороться с «русским фашизмом» и защищать гастарбайтеров. Это потому, что гастарбайтеры отличаются по языку, привычкам, культуре от наших интеллигентов. Поэтому им можно покровительствовать их можно спасать, поучать. Вот почему они никогда не назовут таджика-дворника «быдлом», а соседа-рабочего - назовут.
Если культурная однородность сохранится, то интеллигенция все же перерастет в «белых воротничков», а если нет, если обнищание масс продолжится, то интеллигенция сохранится и опять полюбит русский народ.