Некастанеда
Давно мечтала полетать под наркозом, услышать своё подсознание,
открыть новый мир.
Нагая, в одном только крестике на веревочке, приехала в операционную.
Меня перекинули на распятье, привязали руки, велели качать кулак.
Никого не волнует, кем я была в прошлой жизни.
Рядом лупили женщину, еще пару часов назад - кормящую мать пятимесячной симпатяшки,
- Дышите! - и по морде
- Дышите, я сказала, надо трубку вытаскивать!
То, что было симпатичной женщиной, не подавало признаков жизни,
Казалось, это синее лицо и правда не дышит. Лишь стекающая слюна успокоила - жива Катя. Отходит.
Адская боль в животе, не могу открыть глаза, не могу пошевелить телом, кажется мои стоны никто не слышит. Смеркается. Пить. Больно!
Руки развязаны, я уже не на распятье? Где все? Больно!
Наверное уже часов пять вечера, Да где же кто-нибудь? Больно!
Стучу по спинке кровати
- Перестаньте кричать! А то мы сейчас вас привяжем!
Надо же! Люди! Добрые....
- Мне больно
- Всем больно, терпите, а то мы вас привяжем.
Кажется это не сон. Больно! Добрых людей уже много. Штук пять. Наблюдают со стороны, не нападают, велят терпеть
- Сделайте что-нибудь
- Мы не можем без врача
- Позовите врача
- Терпите, а то привяжем.
Я понимаю, что привязывать можно без врача.
- Какой смысл меня привязывать, спазм это не снимет, швы разойдутся.
Кажется до них стало доходить, что это - не сон. Позвали врача. Она пришла - в халатике с красным пояском. Я не видела её лица, только красный поясок - грезы плейбоя.
Диалог про привяжем продолжился. Я - нагая, с кучей трубок, торчащих их меня, крестиком на веревочке и четким пониманием, что у меня нет ни имени, ни фамилии, ни прежних ошибок, ни прежних заслуг, Только крестик, мозг и боль. И они - в белых халатах и неограниченными возможностями.
Первый тайм я выиграла.
- Делайте ей но-шпу, - уговорился красный пояс.
Покой на полтора часа. Всё началось заново. опять толпа медсестер, которые не могут ничего делать, а только угрожать, отсутствие красного пояса и боль. Я мечтала о лысом спасителе, но снова пришла она:
- Мы что вам всё время делать но-шпу?
Искренне так. Будто но-шпа - это такой сверхнаркотик, а иньекция - глобальный труд. 15 минут спора и врач решила пошла на уступку - решила почитать мою историю болезни. Я зачем-то вспомнила Чехова, он страшно устарел со своими моралями. Высокотехнологичная замодернизированная медицина угрожала мне во всей красе. Бессмыслено торчали вокруг своими кнопками сименсы и олимпусы, они не добавят красному поясу мозгов, а её подчиненным - милосердия и человечности. А самое страшное, провода и трубки не отвечали на вопрос, почему мне больно.
Наконец они что-то решили и вкололи.
Утром - другая смена. Сестра поправляет мне трубки, протирает лицо и шепчет:
- Поспите ещё, пока тихо. У нас тут редко бывает тихо.
И лысый пришёл.
открыть новый мир.
Нагая, в одном только крестике на веревочке, приехала в операционную.
Меня перекинули на распятье, привязали руки, велели качать кулак.
Никого не волнует, кем я была в прошлой жизни.
Рядом лупили женщину, еще пару часов назад - кормящую мать пятимесячной симпатяшки,
- Дышите! - и по морде
- Дышите, я сказала, надо трубку вытаскивать!
То, что было симпатичной женщиной, не подавало признаков жизни,
Казалось, это синее лицо и правда не дышит. Лишь стекающая слюна успокоила - жива Катя. Отходит.
Адская боль в животе, не могу открыть глаза, не могу пошевелить телом, кажется мои стоны никто не слышит. Смеркается. Пить. Больно!
Руки развязаны, я уже не на распятье? Где все? Больно!
Наверное уже часов пять вечера, Да где же кто-нибудь? Больно!
Стучу по спинке кровати
- Перестаньте кричать! А то мы сейчас вас привяжем!
Надо же! Люди! Добрые....
- Мне больно
- Всем больно, терпите, а то мы вас привяжем.
Кажется это не сон. Больно! Добрых людей уже много. Штук пять. Наблюдают со стороны, не нападают, велят терпеть
- Сделайте что-нибудь
- Мы не можем без врача
- Позовите врача
- Терпите, а то привяжем.
Я понимаю, что привязывать можно без врача.
- Какой смысл меня привязывать, спазм это не снимет, швы разойдутся.
Кажется до них стало доходить, что это - не сон. Позвали врача. Она пришла - в халатике с красным пояском. Я не видела её лица, только красный поясок - грезы плейбоя.
Диалог про привяжем продолжился. Я - нагая, с кучей трубок, торчащих их меня, крестиком на веревочке и четким пониманием, что у меня нет ни имени, ни фамилии, ни прежних ошибок, ни прежних заслуг, Только крестик, мозг и боль. И они - в белых халатах и неограниченными возможностями.
Первый тайм я выиграла.
- Делайте ей но-шпу, - уговорился красный пояс.
Покой на полтора часа. Всё началось заново. опять толпа медсестер, которые не могут ничего делать, а только угрожать, отсутствие красного пояса и боль. Я мечтала о лысом спасителе, но снова пришла она:
- Мы что вам всё время делать но-шпу?
Искренне так. Будто но-шпа - это такой сверхнаркотик, а иньекция - глобальный труд. 15 минут спора и врач решила пошла на уступку - решила почитать мою историю болезни. Я зачем-то вспомнила Чехова, он страшно устарел со своими моралями. Высокотехнологичная замодернизированная медицина угрожала мне во всей красе. Бессмыслено торчали вокруг своими кнопками сименсы и олимпусы, они не добавят красному поясу мозгов, а её подчиненным - милосердия и человечности. А самое страшное, провода и трубки не отвечали на вопрос, почему мне больно.
Наконец они что-то решили и вкололи.
Утром - другая смена. Сестра поправляет мне трубки, протирает лицо и шепчет:
- Поспите ещё, пока тихо. У нас тут редко бывает тихо.
И лысый пришёл.