Девочки
Я тут богачка. Ужин это настоящее кино. Сидят три девушки: одной 87, в голубых ярких бусах и статная, Ада; второй 67, Ева, и она немножко ядовитая; и третья - лет 65, Лея, умная и нежная. Я ела свое унылое киноа и подслушивала, потом стало невыносимо больше нелегально слушать, нестерпимо интересно, и я попросила разрешения подсесть. Возраст спрошен, имена изменены. Лея живет в России, Ева не живет в ней 40 лет, а Ада в 67 уехала вместе с мужем в Европу. У первых двух мужья профессора, у третьей, уже покойный- бывший военный.
Они называют меня "девочкой" и снисходят. Они меня учат. И это так захватывающе.
Ада, ей 87, выглядит лучше всех. Как женщина. У нее яркие глаза, синие бусы, платье в оборку. Она выглядит красиво состарившейся женщиной. Она вдова. Очень высокая. Мужчины засматриваются все. Тонкие запястья, талия, браслеты, улыбка. Седая голова и сзади красивая заколка. Ничего дорогого, но все очень сдержанно и умеренно, даже тонкая оборка по подолу синего платья до колен. Невысокий каблук.
- Я никого никогда не любила. Никого! А с мужем прожила 57 лет. Я его, наверное, тоже не любила. Но уважала. А еще ты знаешь, девочка, я его жалела. Я сама еврейка. А он украинец. Знаешь, что такое "жалеть"? - и она склоняется ко мне и говорит нежно-нежно: - Твои ручки такие тоненькие, твои пальцы такие нежные, я сам буду мыть посуду.... Это муж меня так жалел. А я его тоже жалела: ходила за ним, когда он стал старенький. А любить это нет. Так, чтобы стррасть, чтобы все по ветру, - нет. Ты говоришь, жалеть и значит любить? Наверное, наверное... Но ты встреть мужа такого, чтобы тебя жалел - тогда ты ему будешь как родная, если он тебя жалеть будет, значит, ты за ним проживешь хорошо...
Ева выглядит сурово, обычно, говор у нее как в еврейских анекдотах и говорит так:
- Ты не еврейка. А то бы знала: мужа надо уважать. Он приходит злой или пьяный и говорит: пожарь мне картошки. Шо, я буду спорить с ним? Я не буду с ним спорить. Я шо, дура спорить с голодным мужиком? Запомни, хоть ты и не еврейка: никогда не спорь с голодным или пьяным. Ты ему назавтра скандал устрой, но сегодня ты его покорми.
Муж у меня суровый. Скажет мне "цыц" при детях - шо, я с ним спорить буду? Я не буду с ним спорить. Но назавтра я пойду и золота себе куплю. Шо, он мне шо-нибудь скажет за то золото? Да ничего не скажет. У меня того золота - во! Но я никогда с ним не ругалась. Ты, девочка, запомни: он тебе "цыц", ты рта не раскрывай, но иди и купи себе золота.
Ада говорит так:
- У меня не фигура, девочка. Ты должна знать, что у меня стать. Это то, что редко бывает. Моя мама шила, она знала толк в прямой спине. Мои волосы сейчас совсем белые, а были пепельными. А глаза были васильковыми. Ты говоришь, сейчас они синие? А были васильковыми! Я заставила мужа уехать - ему было почти 80, а мне 67 лет. И мы уехали. Мы живем в Германии уже 20 лет. По паспорту я немка. Но я еврейка! Я никогда не хотела детей. Я хотела пушествовать! И ты, девочка, не сиди, пока молодая и свободная. Ты поезжай знаешь куда? в Индонезию! Года на два. Я бы тоже уехала... И никого не люби! Я вот никого не любила. Ты должна выбрать себе мужа, чтобы любил тебя, а ты его - нет! Мой вот никогда не был уверен, любила я его или нет. Но я его жалела.... - и Ада снова нежно говорит, и слышны малороссийские мягкие нотки в ее безупречном русском, - я так скучаю за ним... Но я никого никогда не любила...
Ева говорит так:
- Девочка, зачем ты в мешке этом синем и шо у тебя на заду наверчено? Хвооостик? Так шо ты с этим хвостиком собираешься делать? Тебе замуж надо, зачем тебе тот хвостик? Ты должна распуститься, встать на каблук, снять этот мешок. Надо замуж! Шо, ты не хочешь замуж? Как можно женщыне не замуж? Выйди замуж снова за того мужа, который у тебя уже был! Ты не еврейка, а то бы я тебя научила, как подходить к мужчине и как ложиться с ним, ты не знаешь! Я художник, я вижу - ты красивая, но зачем это вот у тебя на голове? Тебя не видно!
Ада говорит так:
- Я всегда хотела быть доктором, но стала учителем математики. Я безупречно грамотна. Я помню до сих пор, что такое несогласованное предложение: "Деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок"! Прелестный уголок! Была! Несогласовано! А доктором не случилось. Каким бы я хотела стать доктором? Невропатологом! Я была бы невропатологом. Моя красота осталась со мной, девочка: я всегда, всю жизнь спала по 12 часов в сутки, в девять я уже ложусь. И ты спи помногу, останешься красивой. И никого не люби! Я иду, мужчины смотрят, а я - пффф. Видала я всех их в гробу в белых тапочках!
А Лея ничего не говорит пока. Она быстро убежала, но видно было по нескольким словам, что она интеллигентная, нежная и добрая. Ева не слышит никого, кроме себя, и, конечно, я кажусь ей неустроенной, меня надо быстро замуж, но вот незадача, я не еврейка.
Ада же серебро с голубым. Очень красивая женщина. Ее руки коричневые от загара и старости. На них светлые браслеты и перстень с длинным перламутром. Она сохранила осанку, а осанка сохранила ей длинную шею. Длинная шея делает женщину юной. Ей 87 лет, и на нее оглядываются все мужчины, когда она встает и идет. Она считает себя, наверное, суровой, неприступной и холодной, говоря о себе - "Я Снежная Королева", но в ней столько нежности, света и женственности, столько, сколько и в юных девушках не бывает. Свет не теплый, не яркий, не громкий, прохладный, светит не всем, сдержанный и очень-очень нежный.
Наверное, этот свет и остается с тобой, когда тот, кто тебя жалел, уходит. Свет есть - есть и красота. Ада старше меня на пятьдесят лет. И я чувствую эту связь, от женщине к женщине, не дочернюю, не материнскую, а именно женскую. Будто поделились тайным сокровищем, - любовью к мужчине, которого нет, нисколечко нельзя любить снежным королевам, только жалеть и скучать "за ним" можно...