Ещё из "Собрания песка и камней"
(Продолжение. Начало: 1, 2)
Свиток I, рассказ 4
Боги ценят милосердие
神明慈悲ヲ貴給事, Симмё: дзихи-о то:тобитамау кото
В этом рассказе Мудзю: Итиэн рассуждает о чистоте и скверне. Как могут быть совместимы почитание будд и служение богам, если для будд главное - милосердие, для богов - чистота, а людям порой приходится выбирать: либо то, либо другое? Ведь те, кто страдает, обычно нечисты, и помогать им - значит соприкасаться с мёртвыми телами, с кровью, с болезнями, то есть оскверняться.
Досточтимый из Мива, что в краю Ямато, звался Дзё:гамбо:. Был он человек милосердный, главным для себя избрал учение тайной школы и хорошо знал истинные слова заклятий, могущие связать людей с буддами. Как-то раз он один шёл в паломничество в Ёсино, а возле дороги стояли дети, несколько человек, и горько плакали. Что это с ними? - встревожился он и спросил: о чём вы горюете?
Девочка лет двенадцати ответила:
- Наша мать заболела дурной болезнью и умерла, а отец в отъезде, далеко отсюда. Люди боятся оскверниться, и никто не пришёл похоронить её. А я всего лишь девочка, а от братца никакого толку… Такая беда! Что же нам остаётся, кроме как плакать? - И рыдала, не переставая.
Искренне жалея детей всем сердцем, Дзё:гамбо: решил в этот раз прервать паломничество и помочь им, а в Ёсино сходить как-нибудь потом. Он сам отнёс покойницу к полю сожжения - по счастью, нести было недалеко - прочёл дарани и другие заклятия, да сразу и похоронил прах той женщины. Собрался возвращаться в Мива - но тут тело его свело судорогой, шевельнуться не мог.
- Так я и думал! Знал же я, что перед богами, отпечатками следов будд, надо блюсти чистоту. Но занялся столь грязным делом - и вот она, божья кара!
Так он думал в великом страхе. Но когда попробовал двинуться в сторону Ёсино, никаких помех не стало. Тогда, пожалуй, пойду! - решил он, собрался с духом и продолжил своё паломничество. Никаких особых препятствий больше не было. Но он, конечно, ещё боялся. Сел под деревом поодаль от святилища, сосредоточился и совершил подношение Законом - прочёл для богов сутры и дарани.
Вдруг из святилища, танцуя, вышла жрица, одержимая божеством, и направилась к нему.
- Что это ты, почтенный монах? - спросила она, приблизившись.
- О я подлый глупец! Мне до сих пор нельзя поклониться святыне. Боги покарают меня!
Трепеща всем нутром, он боялся божьего гнева. Но жрица подошла ещё ближе и молвила:
- Как же так, почтенный монах! Мы тебя давно ждём, а ты медлишь! Мы вовсе не сторонимся тебя, ибо таких мы и ценим - милосердных!
Взяла его за рукав и повела прямо в священные палаты.
Досточтимый был так благодарен и рад, что рукава его темной одежды промокли от слёз. В святилище он побеседовал о Законе, а потом, всё ещё плача, воротился к себе в Мива.
* * *
В старину общинный глава Эсин как-то совершал паломничество, и тогда тоже был случай одержимости. Монах толковал с божеством о Законе, и была эта беседа редкостным подарком, а когда Эсин спрашивал о сомнительных местах в учении Тэндай, божество отвечало и разъясняло. Постепенно он подошёл к вопросу о самой главной сути. Жрица остановилась у столба, скрестив ноги, приняла задумчивый вид и вещала:
- Так давно уже мы смягчили свой свет, сравнялись с пылью, что уже позабыли!
И так это было печально!
Иси-хидзири, книжник из храма То:дайдзи, заявил о себе:
- Я - превращённое тело бодхисаттвы Каннон, Внимающего Звукам!
Люди не верили, и он написал длиннейшую клятву. Кто-то сказал:
- Ты называешь себя превращённым телом Внимающего Звукам, но никто тебе не верит. Яви лучше какие-нибудь чудесные силы! А от клятвы толку не будет.
- Я совсем недавно явился в мир, и пока не вспомнил, как применять чудесные силы, - ответил тот.
На самом деле это любопытно. Если принять, что живём мы в последнем веке, то даже явленные обличия бодхисаттв опознать должно быть трудно. Сказано: «Не меряйте живые существа взглядом быка и барана». В самом деле, трудно понять!
* * *
Как рассказывал жрец великого святилища Ацута, что в земле Овари, некогда досточтимый монах по имени Сё:рэмбо:, неся с собой кости своей покойной матери, шёл на гору Ко:я похоронить их. Хотел остановиться на ночлег возле святилища. Но люди прознали, что у него за груз, и никто его к себе не пускал.
Ночью, когда монах бродил перед южными воротами святилища, главному жрецу Ацута во сне явился посланец от Великого Светлого бога:
- Этой ночью я принимаю важного гостя, - сообщал бог. - Велю всем вам обращаться с ним хорошо!
Жрец проснулся и послал служку в священные палаты узнать: был ли этой ночью какой-нибудь гость? Но кроме Сё:рэмбо: никого не было. Служка так и доложил. Тогда монаха пригласили войти.
- Я несу с собой останки моей матери, войти не могу, - сказал монах.
- Близ Великого Светлого бога все дела решаются по его воле. Этой ночью мне было явлено знамение, и я не буду избегать скверны, - ответил главный жрец.
Он пригласил монаха к себе и всячески обиходил, а потом снабдил лошадью, седлом, всеми припасами в дорогу - и отправил на гору Ко:я. Это было совсем недавно.
А в пору смуты годов Обретения Вечности жители земли Овари, напуганные, укрылись на подворье святилища Ацута за священной оградой. Они принесли с собой мирское имущество и всякую утварь, набились так, что просвета не было. Случалось, дети умирали на руках у родителей, случалось, женщины рожали… Жрецы не поспевали даже очищать подворье от скверны. И тогда взмолились к Великому Светлому богу, прося о знамении. Устроили священные пляски, и все люди как один вместе призывали бога и молились.
Бог вещал устами одного из младших жрецов:
- Я спустился с неба в нашу страну, чтобы оберегать всех её жителей. Раз уж так сложилось - не надо очищений!
Когда он так сказал, вся толпа в один голос закричала, все пролили слёзы благодарности. Один из людей, бывших там тогда, жив и сейчас. Он мне это рассказал.
Итак, сердца богов повсюду неизменны. Пусть бы только сердце было чистым - тогда и тело не оскверняется.
Примечания
Рассказ о монахе Дзё:гамбо: и его паломничестве в Ёсино приводится и в других источниках, например, в «Буддийских записях годов Гэнко:», но больше об этом монахе ничего не известно. «Досточтимый из Мива» - то есть из окрестностей горы Мива 三輪, где находилось крупное святилище Оомива и множество храмов. Монахи тех мест славились тем, что не избегали скверны: хоронили умерших, ухаживали за кладбищами, заботились о заразных больных и т.д. В этом они отличались от служилых монахов больших государственных храмов в Столице и в городе Нара, которые нередко предпочитали исполнять предписания чистоты, а не требования монашеского устава и заповеди милосердия.
«…знал истинные слова заклятий, могущие связать людей с буддами» - то есть умел исполнять «тайные» буддийские обряды, разработанные для почитания богов ками.
В горной местности Ёсино 吉野 в Ямато почитают многих богов. Среди них и земные боги, сподвижники первого государя Дзимму (о них говорится в «Записях о деяниях древности» и в «Анналах Японии»), и покровители горного подвижничества сюгэндо:, и божества горных рек, податели урожая. Кому из них шёл поклониться монах в этом рассказе, не ясно: возможно, всем вместе.
«Дурная болезнь» 悪病, акубё:, - вероятно, с кожными поражениями, то есть несущая особенно сильную скверну. Местные жители отказались заниматься похоронами, боясь заразы и осквернения. Монахи ближайшего храма вообще по обычаю должны были предать умершую сожжению, но можно предположить, что они уклонились от этого, не желая отпугнуть от себя прихожан.
Как правило подобных больных, ещё живых, забирали на своё попечение общины «нелюдей» 非人, хинин, японских «неприкасаемых» - нищих, увечных, больных кожными болезнями и прочих людей, выброшенных из «собственно человеческого» общества. Они же и хоронили умерших. В окрестностях Мива было несколько сильных общин хинин, но в этом случае к ним не обратились: возможно, не знали, где их искать, или не собрали средств расплатиться с ними.
«Поле сожжения» - место, где проводится буддийский погребальный обряд: над телом умершего произносят молитвы и заклятия, а потом его сжигают. Пепел костра зарывают поблизости от этого поля или на кладбище близ храма.
Дарани 陀羅尼, санскр. дхарани, - буддийские обрядовые формулы: приводятся в сутрах, изучаются в «тайном учении». Словом дарани обычно называется не всякое заклятие, оно же «истинное слово» 真言, сингон, санскр. мантра, - а только достаточно длинное, составленное из последовательности «истинных слов». И мантры, и дхарани отличаются от прочих буддийских текстов, известных в Японии, тем, что их произносят на санскрите, а не в переводе на китайский, и записывают санскритским письмом ситтан.
Осквернившись от соприкосновения с мёртвым телом и с «дурной болезнью», монах собирается отказаться от паломничества, но боги чудом призывают его к себе. Поначалу монах не понимает, зачем они это делают: чтобы всё-таки принять его или чтобы покарать.
«Жрица» здесь - 巫, каннаги, исполнительница священных плясок и вещунья. «Священные палаты» 拝殿, хайдэн, - основное здание святилища.
«Рукава его темной одежды» - в тёмное одевались монахи-отшельники 遁世, тонсэй, в отличие от служилых монахов, одетых в светлое.
Общинный глава Эсин 恵心僧都, он же Гэнсин 源信 (942-1017), крупнейший мыслитель школы Тэндай, впервые разработавший сразу несколько разделов её учения. См. подробнее здесь. Беседы монаха с божеством о трудных вопросах буддийского учения - частый сюжет не только у Мудзю:, но и у других авторов эпохи Камакура. В нескольких текстах школы Тэндай XIII в. так и говорится, что в работе над этими сочинениями участвовали боги (например, здесь). То, что божества ками разбираются в Законе Будды, следует из того, что они - «отпечатанные следы» будд; будучи древними, боги застали то время, когда на земле проповедовал Будда, а значит, знакомы с его учением (см. здесь).
«Одержимость божеством» здесь - 託宣, такусэн.
То:дайдзи 東大寺, Великий Восточный храм - крупнейший из храмов города Нара, построен в VIII в., был задуман как главный храм Японии, хотя в дальнейшем община не имела единого центра. Служилые монахи всех школ, кроме школы Тэндай, принимали свои главные монашеские посвящения при этом храме. В 1180 г. в пору войны между родами Тайра и Минамото храм был сожжён, но вскоре восстановлен - на пожертвования, собранные по всей стране.
Каннон 観音, Внимающий Звукам Мира, санскр. Авалокитешвара, относится к самым чтимым в Японии бодхисаттвам. Согласно XXV главе «Лотосовой сутры», лежащей в основе почитания Каннон, бодхисаттва может являться как в женском, так и в мужском обличии; в Японии чаще Каннон предстаёт в женском образе.
«Клятва» 誓状, сэйдзё:, - текст, в котором человек заверял, что его слова истинны, и призывал на себя кару будд и богов в случае, если они ложны. Клятва писалась на бумаге из храма или из святилища в нескольких экземплярах, одни из них помещали близ святыни (той, которой клялись), другие клянущийся хранил у себя, а иногда запись смывали с бумаги, и эту воду выпивали (либо бумагу сжигали, а пепел глотали). Такие письменные клятвы в эпоху Камакура были в большом ходу: их приносили, например, при подозрениях в измене господину.
«Не меряйте живые существа взглядом быка и барана» - цитата из сочинения Тянь-тая Чжи-и «Сокровенные значения цветка Дхармы» 法華玄義, кит. «Фахуа сюаньи», яп. «Хоккэ гэнги», (ТСД 33, № 1716, 694a). Речь идёт о том, чтобы не доверять обыденному мнению, пусть оно и кажется очевидным. Быть может, тот книжник и в самом деле был бодхисаттвой, только этого не замечали?
Святилище Ацута 熱田神宮, Ацута-дзингу: в Овари находилось близ Восточной морской дороги 東海道, То:кайдо:, соединявшей Столицу и камакурскую Ставку; ближайшая к Ацута станция на дороге так и называлась Мия, «Святилище». Мудзю: жил поблизости от Ацута-дзингу: в храме Тё:бодзи, так что о событиях в этом святилище он пишет часто.
По преданию, святилище Ацута воздвигнуто в том месте, где древний богатырь Ямато-такэру日本武尊принял свою последнюю битву с немирными племенами востока. Святыней Ацута был его меч, он же меч Кусанаги, добытый богом Сусаноо из хвоста восьмиглавого змея, а позже вручённый божественному внуку Ниниги при его сошествии на землю и затем переданный богатырю жрицей Исэ (Ацута - не единственное святилище, где по преданиям хранился этот меч). Ацута входило в число крупнейших государственных святилищ и получало дары от государева двора. Здесь почитали и Ямато-такэру, и Сусаноо, и других богов; как обычно, Мудзю: не уточняет, о котором из богов Ацута идёт речь.
О монахе Сё:рэмбо: 性蓮房 кроме этой истории ничего не известно, но она приводится в «Буддийских записях годов Гэнко:» и «Жизнеописаниях достойных монахов нашей страны».
«Неся с собой кости своей покойной матери, шёл на гору Ко:я» - о горе Ко:я см. прим. к рассказу I-3. На ней, кроме храмов школы Сингон, находилось также знаменитое кладбище. По преданию, Ку:кай (空海, 774-835), основатель этой школы, не умер, но ушел в глубокое сосредоточение и здесь в своей надгробной пагоде ожидает пришествия будущего будды Мироку. Быть погребённым на Ко:я означало «завязать связь» с Ку:каем и возродиться в будущем мире, когда Мироку будет проповедовать на земле. См. подробнее здесь. На горе Ко:я хоронили прах умершего целиком или же только часть его, например - не сгоревшие фрагменты костей. Монах двигался на Ко:я с востока, видимо, из своих родных мест, где жила и умерла его мать.
Останки, даже уже сожжённые, по святилищным меркам, несут на себе скверну смерти, поэтому странника и не хотели пускать на ночлег - ведь на станции Мия почти во всех семьях кто-нибудь работал при святилище.
Главный жрец - 大官司, дайкандзи.
«Было явлено знамение» - 示現蒙リ, сигэн ко:бури.
Годы Обретения Вечности 承久, Дзё:кю: - 1219-1222, последние из годов правления государя Дзюнтоку. Речь идёт о смуте 1221 г., когда мятеж отрекшегося государя Готоба-ин и его сыновей был подавлен войсками Хо:дзё: из Камакуры. Известно, что род Ямада, один из самых сильных в земле Овари, держал сторону Готоба-ин как главы государева рода; святилище Ацута тоже его поддерживало. Местным жителям угрожала расправа от войск, верных камакурской Ставке.
«Подворье» святилища - 神籬, икаки.
«Жрецы не поспевали даже очищать подворье от скверны» - святилище было многократно осквернено и смертной, и родильной скверной, ср. рассказ I-1.
«Младший жрец» - 禰宜, нэги, в Ацута этим словом назывались рядовые жрецы.