Государь Яма и посмертный суд (3)
(Начало: 1, 2)
Река с тремя переправами
Старуха Дацуэ и Старик Кэннэ
Постепенно картина посмертного суда всё больше обрастала подробностями. Видимо, причина тут вот какая. Жить большими семьями долгие века на одном месте после XIII в. мало у кого получается - из-за междоусобиц, частой смены властей, разных хозяйственных нововведений и неурядиц. Для храмов и святилищ это движение в рядах прихожан означает, что проповедь становится всё важнее. Всё меньше надежды, что к местной святыне люди ходят по вековой привычке, - значит, и местным, и пришлым надо объяснять, какие тут есть обряды и зачем они. Да и храмов становится всё больше разных, часто они состязаются между собою. А коль скоро похоронный обряд остаётся главной монашеской работой, развиваются и предания о том, что происходит с умершим и как живые могут облегчить его участь.
Где, собственно, расположен вход в загробный мир? И где заседает суд Государя Эмма? Обычно считается, что Эмма судит в аду, то есть под землей. В буддийских трактатах есть даже вычисления, на какой глубине от поверхности земли лежит та или иная область ада. В Японии во многих горных краях показывали «адские пещеры», «адские расщелины» и прочие такие места, проходы в «подземные темницы». Это сочетается и с небуддийским образом мира мёртвых как нэ-но куни, «Страны корней»: имеются в виду не только корни трав или деревьев, но и корни гор, самые глубокие. Буддийские картины на эту тему, с подгорным адом, особенно сложны и красивы в горах Кумано, их мы, авось, ещё покажем.
Но в тех же небуддийских преданиях есть и другой столь же устойчивый образ: страна мёртвых находится за морем или на дне моря. Здесь, как и в случае с горами, верования синто: соединяются с китайскими - на этот раз даосскими - рассуждениями об устройстве мира. У буддистов есть Чистая земля бодхисаттвы Каннон, остров Фудараку в море на юге; его изображения в Японии встречаются уже в XI-XII вв. А с XV в. распространяются проповеди и картинки, где ад тоже отделён от мира живых водной преградой - «Рекой с тремя переправами» 三途の川, Сандзу-но кава (она же «Река, за которой три дороги» - ад, мир голодных духов и мир животных, в общем, три дурных пути перерождения).
Сначала умерших судит Государь Синко: - на седьмой день после смерти. Кого сразу признают невиновным, те переходят под начало бодхисаттвы Дзидзо:, а потом получают благое перерождение. (Это всё не относится к почитателям будды Амида - те вообще без суда сразу возрождаются в его Чистой земле Высшей Радости.) Кого первый суд не оправдал, тот переправляется через реку - по мостику, вплавь или на лодке, или сначала бежит по мосту, потом падает в воду, потом его вытягивают на борт адские перевозчики.
На том берегу всех ждёт Дацуэ-ба 奪衣婆 - Старуха, Забирающая Одежду. Её изображают безобразной, полуголой, очень худой или, наоборот, опухшей. Она забирает у мёртвых мокрую одежду, а вместе с нею - все прижизненные права, что зависели от рода, чина, богатства и прочего.
Рядом со Старухой трудится Кэннэ-о: 懸衣翁, Старик, Развешивающий Одежду. Он вешает одежду на ветки адского дерева или на сушильные шесты и замеряет, насколько она тяжела. Чем тяжелее - тем больше грехи умершего. Переход скверны на одежду в синто: - очень древнее и важное поверье, на нем основаны обряды очищения. Например, государево очищение может выглядеть так: на государя надевают новую одежду, тут же снимают и потом бросают в реку с молитвословием, чтобы скверна вместе с тканью уплыла в море и дальше, в Донную страну, и там исчезла. В буддийских преданиях работает этот же образ, только грехи никуда не деваются, а учитываются на посмертном суде.
Старик и Старуха с кладбища при храме Хасэдэра в Камакура
Средневековых изображений Старухи Дацуэ сохранилось достаточно много. В них в Японии продолжается общая для всех буддийских стран традиция: сосредотачиваться на образе женского тела, изуродованного старостью, болезнью и смертью. (Считается, что это - один из лучших способов осознать тщету земной красоты и счастья. Сам Будда Шакьямуни, ещё когда был царевичем, перед тем как уйти из дома, смотрит на спящих прекрасных женщин, жену и наложниц, и видит их словно бы уже старыми, а потом и мёртвыми. А ещё в буддийском каноне есть «песни старух», всё о том же: хороша я была, но всё сталось, как предсказывал Просветлённый, и вот я стара и безобразна…) При устрашающем своём обличии Дацуэ - почитаемое существо, чуть ли не третья после Дзидзо: и Эмма в похоронных и поминальных обычаях. Может быть, потому, что всё-таки женщина, единственная среди всего адского начальства. И лицо у неё может быть и печальным, и весёлым.
Раз Старуха забирает одежду - то и подносят ей ткани, а также шелковую вату.
Загробный суд не минует и младенцев - на них остались грехи из их предыдущих рождений. И первые их испытания начинаются уже здесь, на берегу. Дацуэ-ба велит им строить из камней лестницу в Чистую землю - и сама же разбивает ее. Но бодхисаттва Дзидзо: тоже тут - то ли на берегу, то ли на острове; он спасает детей, протягивая им свой посох, чтобы перебраться через реку под его покровительство. Дзидзо: даёт им, не успевшим пожить, возможность переродиться в мире живых и уже там, со второй попытки, искупить грехи прошлых жизней и приобрести заслуги. Поэтому родители, у кого умерло дитя, должны почитать Дзидзо:. Шапочки и платьица, которые жертвуют для статуй Дзидзо:, могут предназначаться на самом деле не ему, а детям. В придорожные молельни, посвящённые Дзидзо:, часто кладут речные обкатанные камешки, наряженные детьми - тоже способ поминовения.
Может быть, тут буддийские верования накладываются на очень древний обычай, известный по раскопкам ещё неолитических поселений в Японии: в стране мёртвых детям делать нечего, им надо возвращаться побыстрее в мир живых, поэтому детские погребения устраивались тогда, в глубокой древности, не рядом с взрослыми, а на самых беспокойных местах - под порогом, под дорогой и т.д.
(Продолжение будет)
Река с тремя переправами
Старуха Дацуэ и Старик Кэннэ
Постепенно картина посмертного суда всё больше обрастала подробностями. Видимо, причина тут вот какая. Жить большими семьями долгие века на одном месте после XIII в. мало у кого получается - из-за междоусобиц, частой смены властей, разных хозяйственных нововведений и неурядиц. Для храмов и святилищ это движение в рядах прихожан означает, что проповедь становится всё важнее. Всё меньше надежды, что к местной святыне люди ходят по вековой привычке, - значит, и местным, и пришлым надо объяснять, какие тут есть обряды и зачем они. Да и храмов становится всё больше разных, часто они состязаются между собою. А коль скоро похоронный обряд остаётся главной монашеской работой, развиваются и предания о том, что происходит с умершим и как живые могут облегчить его участь.
Где, собственно, расположен вход в загробный мир? И где заседает суд Государя Эмма? Обычно считается, что Эмма судит в аду, то есть под землей. В буддийских трактатах есть даже вычисления, на какой глубине от поверхности земли лежит та или иная область ада. В Японии во многих горных краях показывали «адские пещеры», «адские расщелины» и прочие такие места, проходы в «подземные темницы». Это сочетается и с небуддийским образом мира мёртвых как нэ-но куни, «Страны корней»: имеются в виду не только корни трав или деревьев, но и корни гор, самые глубокие. Буддийские картины на эту тему, с подгорным адом, особенно сложны и красивы в горах Кумано, их мы, авось, ещё покажем.
Но в тех же небуддийских преданиях есть и другой столь же устойчивый образ: страна мёртвых находится за морем или на дне моря. Здесь, как и в случае с горами, верования синто: соединяются с китайскими - на этот раз даосскими - рассуждениями об устройстве мира. У буддистов есть Чистая земля бодхисаттвы Каннон, остров Фудараку в море на юге; его изображения в Японии встречаются уже в XI-XII вв. А с XV в. распространяются проповеди и картинки, где ад тоже отделён от мира живых водной преградой - «Рекой с тремя переправами» 三途の川, Сандзу-но кава (она же «Река, за которой три дороги» - ад, мир голодных духов и мир животных, в общем, три дурных пути перерождения).
Сначала умерших судит Государь Синко: - на седьмой день после смерти. Кого сразу признают невиновным, те переходят под начало бодхисаттвы Дзидзо:, а потом получают благое перерождение. (Это всё не относится к почитателям будды Амида - те вообще без суда сразу возрождаются в его Чистой земле Высшей Радости.) Кого первый суд не оправдал, тот переправляется через реку - по мостику, вплавь или на лодке, или сначала бежит по мосту, потом падает в воду, потом его вытягивают на борт адские перевозчики.
На том берегу всех ждёт Дацуэ-ба 奪衣婆 - Старуха, Забирающая Одежду. Её изображают безобразной, полуголой, очень худой или, наоборот, опухшей. Она забирает у мёртвых мокрую одежду, а вместе с нею - все прижизненные права, что зависели от рода, чина, богатства и прочего.
Рядом со Старухой трудится Кэннэ-о: 懸衣翁, Старик, Развешивающий Одежду. Он вешает одежду на ветки адского дерева или на сушильные шесты и замеряет, насколько она тяжела. Чем тяжелее - тем больше грехи умершего. Переход скверны на одежду в синто: - очень древнее и важное поверье, на нем основаны обряды очищения. Например, государево очищение может выглядеть так: на государя надевают новую одежду, тут же снимают и потом бросают в реку с молитвословием, чтобы скверна вместе с тканью уплыла в море и дальше, в Донную страну, и там исчезла. В буддийских преданиях работает этот же образ, только грехи никуда не деваются, а учитываются на посмертном суде.
Старик и Старуха с кладбища при храме Хасэдэра в Камакура
Средневековых изображений Старухи Дацуэ сохранилось достаточно много. В них в Японии продолжается общая для всех буддийских стран традиция: сосредотачиваться на образе женского тела, изуродованного старостью, болезнью и смертью. (Считается, что это - один из лучших способов осознать тщету земной красоты и счастья. Сам Будда Шакьямуни, ещё когда был царевичем, перед тем как уйти из дома, смотрит на спящих прекрасных женщин, жену и наложниц, и видит их словно бы уже старыми, а потом и мёртвыми. А ещё в буддийском каноне есть «песни старух», всё о том же: хороша я была, но всё сталось, как предсказывал Просветлённый, и вот я стара и безобразна…) При устрашающем своём обличии Дацуэ - почитаемое существо, чуть ли не третья после Дзидзо: и Эмма в похоронных и поминальных обычаях. Может быть, потому, что всё-таки женщина, единственная среди всего адского начальства. И лицо у неё может быть и печальным, и весёлым.
Раз Старуха забирает одежду - то и подносят ей ткани, а также шелковую вату.
Загробный суд не минует и младенцев - на них остались грехи из их предыдущих рождений. И первые их испытания начинаются уже здесь, на берегу. Дацуэ-ба велит им строить из камней лестницу в Чистую землю - и сама же разбивает ее. Но бодхисаттва Дзидзо: тоже тут - то ли на берегу, то ли на острове; он спасает детей, протягивая им свой посох, чтобы перебраться через реку под его покровительство. Дзидзо: даёт им, не успевшим пожить, возможность переродиться в мире живых и уже там, со второй попытки, искупить грехи прошлых жизней и приобрести заслуги. Поэтому родители, у кого умерло дитя, должны почитать Дзидзо:. Шапочки и платьица, которые жертвуют для статуй Дзидзо:, могут предназначаться на самом деле не ему, а детям. В придорожные молельни, посвящённые Дзидзо:, часто кладут речные обкатанные камешки, наряженные детьми - тоже способ поминовения.
Может быть, тут буддийские верования накладываются на очень древний обычай, известный по раскопкам ещё неолитических поселений в Японии: в стране мёртвых детям делать нечего, им надо возвращаться побыстрее в мир живых, поэтому детские погребения устраивались тогда, в глубокой древности, не рядом с взрослыми, а на самых беспокойных местах - под порогом, под дорогой и т.д.
(Продолжение будет)