Царапина (лирико-философский плач). Слово предоставила natabelu.
Все очень просто. Сначала есть белый лист. Сплошной цвет. Пустота. А потом возникает нечто противоположное: щель, взрез, разрушение старого и красная вспышка нового, совсем другого. Линия растет, ширится, поглощает то, к чему прикасается. Возникает граница между белым - старым, и красным - новым. Небольшое пространство борьбы цветов. Изменчивое и нечеткое. А потом вспышек-взрезов становится больше, много больше. И уже непонятно, где они, а где то, что было до них, под ними?..
Я живу там. Точнее, я там родился. На границе инь и ян - как плод скрещения двух вспышек, точка пересечения вертикали и горизонтали креста - и мой крик был новым пятном на изрисованном звуками листе роддома. Он - крик - создал разницу: вот был мир без меня - а стал мир со мной. Сравнивайте, делайте выводы. Тем же займусь и я сам.
Иногда хочется спросить себя: зачем ты идешь в белых носках памяти по грязному полу прошлого? Ведь ты давно уже знаешь, что носки - да - белы, а пол действительно грязен. Чего ты хочешь? Сделать так, чтобы невозможно было отличить одно от другого? Уничтожить разницу - вот, чего ты хочешь. Уничтожить разницу между настоящим и прошлым, - ведь в этом, по идее, смысл машины времени, да? Тебе же так хочется уничтожить время. Чтобы тогда - было сейчас.
На деле, ты лишь пачкаешь носки.
Время - это мириады вспышек. 00.00 - 00.01 - 00.02... Разницы, разницы, разницы. Все состоит из разниц: рука отличается от клавиатуры, монитор - от книги, солнце - от снега. Прошлое - от настоящего. "Нас много - я живой". Да, знаю.
Меня мало - я почти мертв.
Так сложилось, что бывают разные дети. Маленькие и большие. Веселые и грустные. Мальчики и девочки. А еще бывают свои дети - и чужие. А еще - свои в прошлом и чужие в настоящем. А еще - у них дни рождения одинаковы, ну, почти. Три дня разницы. Тебе снится девочка, но поздравлять идешь - к мальчику. Он не виноват, что он чужой, более того - он практически свой, да и рядом: можно взять, прикоснуться. И ты касаешься его каждый день. А девочка снится.
Как лучше, чтобы часто снилась или пореже? Каждую ночь или через неделю-другую? Или лучше пусть не снится вообще? Последнее время - склоняюсь к последнему выводу. Пусть лучше вообще, ведь все равно, все уже равно.
Что такое память? Нет, не так, сначала - что такое фотографии? Я думаю, что они - это окна в другой мир. Которого нет. Это орудия, предназначенные стереть разницу: вот гладкая поверхность кожи, а вот она повреждена. И фотографиям должно сделать так, будто повреждений нет. Они честно стараются нас обмануть. Иногда - почти удается, да и то - лишь с серьезной помощью с нашей же стороны. Но...
В общем, фотографии - это окна в те миры, которые "до того как". Почему их не изобрели столетиями раньше, а? Да потому, что люди готовы не были. Ну дайте средневековому сознанию окно в другой мир - у него от этой мультивселенности голова лопнет. А не лопнет - так сожгут.
Моя пока еще не лопается. Хотя ей тоже непросто. Самое сложное - это жить так, чтобы голова не взровалась от мириадов живущих в ней миров, сквозь которые ты проносишься каждый день, сквозь которые живешь, их между собой клея. Я - клей. Но если так, то уничтожая разницы - я уничтожу нужность себя.
Так что же такое память? Это еще более нелепая попытка попасть в другой мир, чем фотографии. И, как все не самые лучшие решения, - она гораздо популярнее лучших, всегда под рукой, всегда к моим услугам. Память, услужи мне.
С памятью бывает еще вот как: ты по кусочкам собираешь любимого, но ушедшего человека, ты ложишь их в лед, чтобы не гнили, достаешь иногда из холодильника и мучительно любуешься, а потом вдруг отключают свет - ты пытаешься как-то обложить их оставшимися ледышками, суетишься, не знаешь, что делать, носишься, поскальзываешься, падаешь, ударяешься головой и лежишь без сознания пару часов, потом открываешь глаза и видишь, что кусочки уже загнили, уже чуть с душком, и можно потом заморозить их еще раз, но и душок заморозится, а потом станет все сильнее. Через несколько лет может остаться лишь гнилое мясо которое непонятно зачем воняет в морозилке, что с ним делать? ума не приложить.
И моя дочь... Я боюсь, боюсь думать о ней после того, что написал выше. Я все хочу уничтожить разницу между свежим - и замороженным, но разницы неуничтожимы.
"Есть три эпохи у воспоминаний"... Скажу ли я лучше, чем
"И задыхаясь от стыда и гнева,
Бежим туда, но (как во сне бывает)
Там все другое: люди, вещи, стены,
И нас никто не знает - мы чужие."
...не знаю, я только свидетельствую: Анна Андреевна Ахматова, путешествуя по своим мирам - вы все увидели верно. Я провел тот же эксперимент, в независимых от вас условиях, и подтверждаю: да, все именно так. Чистота соблюдена.
Только не чистота носков, в которых я хожу по казенному кафелю памяти. Но значит ли это, что уже нет разницы между кафелем и носками?
P.S. Когда на чем-то новом появляется первая царапина - тебе жаль, нестерпимо жаль, что так получилось. Однако, царапины множатся, время идет, сеточка мелких повреждений укрывает за собой дорогой сердцу предмет. И ты уже не видишь его - только сеточку, и уже сама она дорога. Царапина - разница между белым листом и линией на нем. Между чистотой - и жизнью. Между тем, чего еще нет, и тем, что уже состоялось. Это - разница. И весь мир, вся жизнь состоит из разниц.
Я все пытаюсь ответить: когда, когда я научусь их любить так, как это должно? К тому же, больше любить нечего.
Я живу там. Точнее, я там родился. На границе инь и ян - как плод скрещения двух вспышек, точка пересечения вертикали и горизонтали креста - и мой крик был новым пятном на изрисованном звуками листе роддома. Он - крик - создал разницу: вот был мир без меня - а стал мир со мной. Сравнивайте, делайте выводы. Тем же займусь и я сам.
Иногда хочется спросить себя: зачем ты идешь в белых носках памяти по грязному полу прошлого? Ведь ты давно уже знаешь, что носки - да - белы, а пол действительно грязен. Чего ты хочешь? Сделать так, чтобы невозможно было отличить одно от другого? Уничтожить разницу - вот, чего ты хочешь. Уничтожить разницу между настоящим и прошлым, - ведь в этом, по идее, смысл машины времени, да? Тебе же так хочется уничтожить время. Чтобы тогда - было сейчас.
На деле, ты лишь пачкаешь носки.
Время - это мириады вспышек. 00.00 - 00.01 - 00.02... Разницы, разницы, разницы. Все состоит из разниц: рука отличается от клавиатуры, монитор - от книги, солнце - от снега. Прошлое - от настоящего. "Нас много - я живой". Да, знаю.
Меня мало - я почти мертв.
Так сложилось, что бывают разные дети. Маленькие и большие. Веселые и грустные. Мальчики и девочки. А еще бывают свои дети - и чужие. А еще - свои в прошлом и чужие в настоящем. А еще - у них дни рождения одинаковы, ну, почти. Три дня разницы. Тебе снится девочка, но поздравлять идешь - к мальчику. Он не виноват, что он чужой, более того - он практически свой, да и рядом: можно взять, прикоснуться. И ты касаешься его каждый день. А девочка снится.
Как лучше, чтобы часто снилась или пореже? Каждую ночь или через неделю-другую? Или лучше пусть не снится вообще? Последнее время - склоняюсь к последнему выводу. Пусть лучше вообще, ведь все равно, все уже равно.
Что такое память? Нет, не так, сначала - что такое фотографии? Я думаю, что они - это окна в другой мир. Которого нет. Это орудия, предназначенные стереть разницу: вот гладкая поверхность кожи, а вот она повреждена. И фотографиям должно сделать так, будто повреждений нет. Они честно стараются нас обмануть. Иногда - почти удается, да и то - лишь с серьезной помощью с нашей же стороны. Но...
В общем, фотографии - это окна в те миры, которые "до того как". Почему их не изобрели столетиями раньше, а? Да потому, что люди готовы не были. Ну дайте средневековому сознанию окно в другой мир - у него от этой мультивселенности голова лопнет. А не лопнет - так сожгут.
Моя пока еще не лопается. Хотя ей тоже непросто. Самое сложное - это жить так, чтобы голова не взровалась от мириадов живущих в ней миров, сквозь которые ты проносишься каждый день, сквозь которые живешь, их между собой клея. Я - клей. Но если так, то уничтожая разницы - я уничтожу нужность себя.
Так что же такое память? Это еще более нелепая попытка попасть в другой мир, чем фотографии. И, как все не самые лучшие решения, - она гораздо популярнее лучших, всегда под рукой, всегда к моим услугам. Память, услужи мне.
С памятью бывает еще вот как: ты по кусочкам собираешь любимого, но ушедшего человека, ты ложишь их в лед, чтобы не гнили, достаешь иногда из холодильника и мучительно любуешься, а потом вдруг отключают свет - ты пытаешься как-то обложить их оставшимися ледышками, суетишься, не знаешь, что делать, носишься, поскальзываешься, падаешь, ударяешься головой и лежишь без сознания пару часов, потом открываешь глаза и видишь, что кусочки уже загнили, уже чуть с душком, и можно потом заморозить их еще раз, но и душок заморозится, а потом станет все сильнее. Через несколько лет может остаться лишь гнилое мясо которое непонятно зачем воняет в морозилке, что с ним делать? ума не приложить.
И моя дочь... Я боюсь, боюсь думать о ней после того, что написал выше. Я все хочу уничтожить разницу между свежим - и замороженным, но разницы неуничтожимы.
"Есть три эпохи у воспоминаний"... Скажу ли я лучше, чем
"И задыхаясь от стыда и гнева,
Бежим туда, но (как во сне бывает)
Там все другое: люди, вещи, стены,
И нас никто не знает - мы чужие."
...не знаю, я только свидетельствую: Анна Андреевна Ахматова, путешествуя по своим мирам - вы все увидели верно. Я провел тот же эксперимент, в независимых от вас условиях, и подтверждаю: да, все именно так. Чистота соблюдена.
Только не чистота носков, в которых я хожу по казенному кафелю памяти. Но значит ли это, что уже нет разницы между кафелем и носками?
P.S. Когда на чем-то новом появляется первая царапина - тебе жаль, нестерпимо жаль, что так получилось. Однако, царапины множатся, время идет, сеточка мелких повреждений укрывает за собой дорогой сердцу предмет. И ты уже не видишь его - только сеточку, и уже сама она дорога. Царапина - разница между белым листом и линией на нем. Между чистотой - и жизнью. Между тем, чего еще нет, и тем, что уже состоялось. Это - разница. И весь мир, вся жизнь состоит из разниц.
Я все пытаюсь ответить: когда, когда я научусь их любить так, как это должно? К тому же, больше любить нечего.