Момент перехода: про Машу с сумкой-кошкой Катей, а также про Харона и рыбу.
Мне снилась незнакомая девушка Маша в обстановке а-ля мрачноватый пасмурный индастриал, но с тепло-ламповой стимпанковской ноткой: чёрное каре с чёлкой, чёрное же балахонообразное то ли платье, то ли пальто и ярко-синяя сумка через плечо в форме кошки, немного мультяшной, с четырьмя отдельными лапами и большой треугольной головой. Кошку (то есть, сумку - т.е., всё-таки, кошку) предсказуемо звали Катей (или наоборот, Маша была Катей, а Катя - Машей?.. Нет, первый вариант как-то надёжней). В общем-то, Маша с Катей шли как будто бы устраиваться на работу - но не очень понятно куда: в кафе? в библиотеку? в нечто среднее между первым и вторым?.. Или это вовсе была какая-то сувенирная лавка, прикрывавшая подпольный (во всех смыслах) антикварный магазинчик?.. Ну что-то такое.
В сумке-Кате лежала большая пачка на 25 сигарет с полуабстрактным кладбищенским пейзажем различных оттенков цвета лягушки-в-глубоком-обмороке и, поверх - с тёмно-багровым названием "Memento Mori", набранным стилизованным под руны шрифтом. Ещё зажигалка, блокнотик и ручка, ключи, духи и помада, маленькая коробочка монпасье. Никакого телефона (кажется, это было не то время или просто не тот мир, где они бывают). Все перечисленные мелочи - из основного отделения у кошки в спине, но было ещё одно, секретное - в голове: там, как мне было известно, Маша прятала свои небольшие деньги и главное - бархатный мешочек с парой-тройкой прабабкиных драгоценностей.
И вот подходят они к кафе (всё-таки, кажется, это и впрямь кафе), а у него перед основным помещением такая крохотная дощатая верандочка под навесом (как у микро-усадебок, в Бейруте подобные часто встречаются) - и только один высокий столик на ней с двумя длинноногими стульями, а по краям их сидений со спинками болтаются ремни, как в самолётных креслах. И надо сесть, пристегнуться и ждать - поскольку для девушки Маши (и даже некоторым образом для её сумки-кошки Кати) это момент перехода, некоей экзистенциальной трансформации.
И тут, как раз без всякого перехода (или это он и был? )) мне начинает сниться филонящий лодочник Харон: начихав на всё, он сидит в своём судёнышке ровно посредине Леты (или это Стикс?) и рыбачит на длинную-изогнутую ярко сияющую удочку. Клюёт, Харон подсекает и дёргает - и вот уже в его руке толстенькая упругая рыба, которая смотрит на него одновременно с упрёком, но и с надеждой. Во рту у рыбы монета. Она имеет право требовать перевозки. Лодочник вздыхает.
Чем она станет на другом берегу? Лишь тенью рыбы? Или, может быть, птицей? А может, просто внезапным ужином случайному даосу, что окажется сидящим, вполне в русле (хи-хи) традиции, на берегу именно этой реки?.. Харон без понятия. Но он забирает монету, кладёт её уже себе за щеку и садится за вёсла. Удочка сверкает тонким длинным бликом вдоль правого борта. Рыба кладёт свою голову на самое острие носа лодки и неотрывно глядит вперёд.
В сумке-Кате лежала большая пачка на 25 сигарет с полуабстрактным кладбищенским пейзажем различных оттенков цвета лягушки-в-глубоком-обмороке и, поверх - с тёмно-багровым названием "Memento Mori", набранным стилизованным под руны шрифтом. Ещё зажигалка, блокнотик и ручка, ключи, духи и помада, маленькая коробочка монпасье. Никакого телефона (кажется, это было не то время или просто не тот мир, где они бывают). Все перечисленные мелочи - из основного отделения у кошки в спине, но было ещё одно, секретное - в голове: там, как мне было известно, Маша прятала свои небольшие деньги и главное - бархатный мешочек с парой-тройкой прабабкиных драгоценностей.
И вот подходят они к кафе (всё-таки, кажется, это и впрямь кафе), а у него перед основным помещением такая крохотная дощатая верандочка под навесом (как у микро-усадебок, в Бейруте подобные часто встречаются) - и только один высокий столик на ней с двумя длинноногими стульями, а по краям их сидений со спинками болтаются ремни, как в самолётных креслах. И надо сесть, пристегнуться и ждать - поскольку для девушки Маши (и даже некоторым образом для её сумки-кошки Кати) это момент перехода, некоей экзистенциальной трансформации.
И тут, как раз без всякого перехода (или это он и был? )) мне начинает сниться филонящий лодочник Харон: начихав на всё, он сидит в своём судёнышке ровно посредине Леты (или это Стикс?) и рыбачит на длинную-изогнутую ярко сияющую удочку. Клюёт, Харон подсекает и дёргает - и вот уже в его руке толстенькая упругая рыба, которая смотрит на него одновременно с упрёком, но и с надеждой. Во рту у рыбы монета. Она имеет право требовать перевозки. Лодочник вздыхает.
Чем она станет на другом берегу? Лишь тенью рыбы? Или, может быть, птицей? А может, просто внезапным ужином случайному даосу, что окажется сидящим, вполне в русле (хи-хи) традиции, на берегу именно этой реки?.. Харон без понятия. Но он забирает монету, кладёт её уже себе за щеку и садится за вёсла. Удочка сверкает тонким длинным бликом вдоль правого борта. Рыба кладёт свою голову на самое острие носа лодки и неотрывно глядит вперёд.