Убить мушкетера
Все помнят свой двор в детстве? Все. Забыть невозможно. Особенно игры, в которые играли после выпуска каждого фильма. Показали по ящику Неуловимых мстителей-весь двор пахнет пистонами. Показали Фантомаса-все двери обклеены охуенно грамотными записками угрожающего плана. Когда показали Скалолаза со Сталлоне, родители просекли и в тот день никто не гулял, а возле стройки поставили вместо обычного пьяного дяди Вити еще и пьяного дядю Пашу-усиление бдительности.
Но вся жесть начиналась когда играли в Трех мушкетеров. Почему? Да потому что там 4 главных героя и все разные. Тут не разделишься просто на две кучи и давай палками махать. Должен произойти естесственный начальный отбор. То есть, выбираются четыре мушкетера, кардинал, миледи и Рошфор, а остальные разделяются на две кучи, естессна мушкетеров и гвардейцев кардинала, и пиздяцца между собой как фон для рассказа.
Мне всегда хотелось быть Арамисом. Ну он ваще был такой крутой, хладнокровный, элегантно убивал и не попадал в неловкие ситуации. Ведь Д'артаньян весь фильм рыдал по Констанции, Атос сох по миледи и различным алкогольным напиткам, Портос был жирный и им никто не хотел быть. Оставался Арамис. Другие мое рвение не понимали и я беспрепятственно занимал клетку Арамиса. Потом естесственно дрались за звания Д'артаньяна и Атоса а те кто проигрывали назывались Рошфорами или еще хуже, Портосами.
Миледи у нас была всегда одна. Ее звали Анька Фадеева и ее боялся весь район. Анька приходила, показывала кулак с разбитыми костяшками и дубину с меня ростом, которую любовно называла шпагой, и утверждала себя на любую женскую роль в нашей игре.Конечно, по ее габаритам, мы были бы рады присудить ей роль Портоса, но Анька стремилась только к ролям хрупких коварных женщин. Однажды, когда играли в Неуловимых, Анька вошла в раж и будучи Ксанкой, перебила два отряда беляков а заодно и всех мстителей. Эта хрупкая и коварная женщина, весом с хороший холодильник, кидалась в бой с улюлюканьем и криком "Посторонись, зашибу!".
В один прекрасный день советом двора было решено провести игру на заброшенной стройке. Мой сосед Витька по прозвищу Конь утверждал что там строили тюрьму для несовершеннолетних, но я ему не верил. так как эти знания он черпал от своей бабушки, которая его этой самой стройкой пугала. Я был как обычно утвержден Арамисом, Витька получил своего практически вечного Портоса, Анька свою ненаглядную миледи, маленький и болезненный горячо любимый брат Аньки Мишка Фадеев получил по ходатайству своей сестры Рошфора, чтоб быть поближе к родне, а Атосом и Д'артаньяном стали два тупых и здоровенных близнеца Гришка и Дорик Мунтяну. Игра началсь. Через час были убиты коварной миледи отважные Атос и Д'артаньян, а я с Витькой успели смыться и засели за бочками с мазутом. Начали обсуждать дальнейшие действия. Витька предложил хитроумный план. Он заключался в подлом нападении сзади на хилого Рошфора и потом затеряться в толпе мушкетеров, которые носились во дворе стадом, до того времени пока Аньке не придется возвращаться домой. Я одобрил и мы приступили к исполнению.
Рошфор, гордо выпятив грудь, шагал меж обгорелых балок. Он был доволен поворотом событий, был опьянен любовью к миледи которая его пронесла на руках через всю игру, но все же осторожно смотрел по сторонам. Тут дорогу ему преградил отважный Портос, держа в руках какой то прутик, который ему заменил поломанную в начале игры шпагу.
"О, Конь!"- радостно заорал Рошфор, тем самым нарушив все правила игры, открыв истинное имя Портоса. "А ну ка иди сюда, козел! Признавайся, где твой дружок, а?" Портос нарочито помялся на месте и сообщил, что не знает про какого друга идет речь. Рошфор надулся еще больше и замахнулся шпагой. "Ну Конь, ну ты ваще тупой! Где Пушкин( моя подпольная кличка) то бишь Арамис?
И в этот самый момент из за угла здания раздалось громовое "Кто смеется над конем, не осмелится смеяться над его хозяином!" и в ошеломленного Рошфора полетели комья грязи. Рошфор заорал в ужасе, но вслед за ним заорал и Арамис, ибо был приподнят в воздух могучей веснушчатой рукой Миледи. Портоса тут же и след простыл, а я просто оцепенел, ожидая жестокой расправы. Миледи тряхнула Арамиса и над его головой повис пудовый, отнюдь не женский кулак. Арамис отчаянно заерзал, и вдруг ухитрился вывернуться и ударить Миледи ногой в лицо. Он тут же был брошен на землю и кинулся наутек. В безопасном расстоянии Арамис обернулся чтобы торжественно поднять шпагу вверх и провозгласить победу мушкетеров, но тут увидел Миледи, которая ошеломленно стояла, потирала ушибленное место и из глаз ее капали слезы.
Никто и никогда не видел Аньку плачущей. Так же, никто и никогда не видел чтоб она играла в девчачьи игры или водилась с девочками. Но после этого случая, Аньку было не узнать. Она выходила во двор в цветастых юбках, в которых было неудобно бегать, она перестала сквернословить и называть нас по кличкам. Я долго избегал ее, боясь расправы и наблюдал ее из окна. Но при виде всего этого, мне стало ужасно стыдно за свой поступок. Я ведь впервые в жизни ударил девочку. В мое оправдание можно было сказать что Анька девочкой была только по определению. Но все таки я решил извиниться. Подошел к ней, встал на безопасном расстоянии и сказал: Фадеева, ну ты типа, извини, да? Анька остановилась, подняла на меня печальный взгляд умирающей графини де ля Фер и промолвила: Дурак ты, Кименфельд.
Витька сказал что я ей разбил сердце, я возразил что бил в лицо. Но таки чувствуя свою вину, я в течении двух месяцев тащил Анькин портфель домой и стиснув зубы мужественно переносил бешеные крики "Пушкин жених".
Но вся жесть начиналась когда играли в Трех мушкетеров. Почему? Да потому что там 4 главных героя и все разные. Тут не разделишься просто на две кучи и давай палками махать. Должен произойти естесственный начальный отбор. То есть, выбираются четыре мушкетера, кардинал, миледи и Рошфор, а остальные разделяются на две кучи, естессна мушкетеров и гвардейцев кардинала, и пиздяцца между собой как фон для рассказа.
Мне всегда хотелось быть Арамисом. Ну он ваще был такой крутой, хладнокровный, элегантно убивал и не попадал в неловкие ситуации. Ведь Д'артаньян весь фильм рыдал по Констанции, Атос сох по миледи и различным алкогольным напиткам, Портос был жирный и им никто не хотел быть. Оставался Арамис. Другие мое рвение не понимали и я беспрепятственно занимал клетку Арамиса. Потом естесственно дрались за звания Д'артаньяна и Атоса а те кто проигрывали назывались Рошфорами или еще хуже, Портосами.
Миледи у нас была всегда одна. Ее звали Анька Фадеева и ее боялся весь район. Анька приходила, показывала кулак с разбитыми костяшками и дубину с меня ростом, которую любовно называла шпагой, и утверждала себя на любую женскую роль в нашей игре.Конечно, по ее габаритам, мы были бы рады присудить ей роль Портоса, но Анька стремилась только к ролям хрупких коварных женщин. Однажды, когда играли в Неуловимых, Анька вошла в раж и будучи Ксанкой, перебила два отряда беляков а заодно и всех мстителей. Эта хрупкая и коварная женщина, весом с хороший холодильник, кидалась в бой с улюлюканьем и криком "Посторонись, зашибу!".
В один прекрасный день советом двора было решено провести игру на заброшенной стройке. Мой сосед Витька по прозвищу Конь утверждал что там строили тюрьму для несовершеннолетних, но я ему не верил. так как эти знания он черпал от своей бабушки, которая его этой самой стройкой пугала. Я был как обычно утвержден Арамисом, Витька получил своего практически вечного Портоса, Анька свою ненаглядную миледи, маленький и болезненный горячо любимый брат Аньки Мишка Фадеев получил по ходатайству своей сестры Рошфора, чтоб быть поближе к родне, а Атосом и Д'артаньяном стали два тупых и здоровенных близнеца Гришка и Дорик Мунтяну. Игра началсь. Через час были убиты коварной миледи отважные Атос и Д'артаньян, а я с Витькой успели смыться и засели за бочками с мазутом. Начали обсуждать дальнейшие действия. Витька предложил хитроумный план. Он заключался в подлом нападении сзади на хилого Рошфора и потом затеряться в толпе мушкетеров, которые носились во дворе стадом, до того времени пока Аньке не придется возвращаться домой. Я одобрил и мы приступили к исполнению.
Рошфор, гордо выпятив грудь, шагал меж обгорелых балок. Он был доволен поворотом событий, был опьянен любовью к миледи которая его пронесла на руках через всю игру, но все же осторожно смотрел по сторонам. Тут дорогу ему преградил отважный Портос, держа в руках какой то прутик, который ему заменил поломанную в начале игры шпагу.
"О, Конь!"- радостно заорал Рошфор, тем самым нарушив все правила игры, открыв истинное имя Портоса. "А ну ка иди сюда, козел! Признавайся, где твой дружок, а?" Портос нарочито помялся на месте и сообщил, что не знает про какого друга идет речь. Рошфор надулся еще больше и замахнулся шпагой. "Ну Конь, ну ты ваще тупой! Где Пушкин( моя подпольная кличка) то бишь Арамис?
И в этот самый момент из за угла здания раздалось громовое "Кто смеется над конем, не осмелится смеяться над его хозяином!" и в ошеломленного Рошфора полетели комья грязи. Рошфор заорал в ужасе, но вслед за ним заорал и Арамис, ибо был приподнят в воздух могучей веснушчатой рукой Миледи. Портоса тут же и след простыл, а я просто оцепенел, ожидая жестокой расправы. Миледи тряхнула Арамиса и над его головой повис пудовый, отнюдь не женский кулак. Арамис отчаянно заерзал, и вдруг ухитрился вывернуться и ударить Миледи ногой в лицо. Он тут же был брошен на землю и кинулся наутек. В безопасном расстоянии Арамис обернулся чтобы торжественно поднять шпагу вверх и провозгласить победу мушкетеров, но тут увидел Миледи, которая ошеломленно стояла, потирала ушибленное место и из глаз ее капали слезы.
Никто и никогда не видел Аньку плачущей. Так же, никто и никогда не видел чтоб она играла в девчачьи игры или водилась с девочками. Но после этого случая, Аньку было не узнать. Она выходила во двор в цветастых юбках, в которых было неудобно бегать, она перестала сквернословить и называть нас по кличкам. Я долго избегал ее, боясь расправы и наблюдал ее из окна. Но при виде всего этого, мне стало ужасно стыдно за свой поступок. Я ведь впервые в жизни ударил девочку. В мое оправдание можно было сказать что Анька девочкой была только по определению. Но все таки я решил извиниться. Подошел к ней, встал на безопасном расстоянии и сказал: Фадеева, ну ты типа, извини, да? Анька остановилась, подняла на меня печальный взгляд умирающей графини де ля Фер и промолвила: Дурак ты, Кименфельд.
Витька сказал что я ей разбил сердце, я возразил что бил в лицо. Но таки чувствуя свою вину, я в течении двух месяцев тащил Анькин портфель домой и стиснув зубы мужественно переносил бешеные крики "Пушкин жених".