Женщина
У моей Женщины потрясающие ноги.
Они вышагивают по моим любимым местам в этой солнечной стране. Я посвящаю ее в каждый укромный уголок, где находится часть меня. В национальном парке города, о котором слышали благодаря его алмазной бирже, у третьего фонтана от небольшой эвкалиптовой рощи стоит моя любимая скамейка. Для меня она была храмом одиночества и мыслей. С Женщиной эта скамейка превратилась в переводчика с гусиного. Мы научились говорить с нильским гусем Педро. Задира и крикун, Педро любит краюху хлеба и последние сплетни из северной столицы. Он же, в свою очередь, жалуется на детей и заплесневелый хлеб, который местным жителям жалко выбросить. В один из приятных вечеров Педро предлагает нам пойти в другой парк, что в пятнадцати минутах ходьбы от скамейки, забраться на стелу и смотреть на город. Романтик Педро советует не сидеть на месте, пить вино и как можно больше времени проводить вдвоем. В свое время Педро защитил диплом по багетам Франции конца двадцатого века. Тот случай, когда высшее образование является показателем. Мы берем плед, пленочный фотоаппарат и отправляемся к стеле. Своеобразное освещение парка заставляет нас чувствовать себя единственными его обитателями. Огромный серый параллелепипед торчит из холма настолько важно и самодостаточно, будто все в этом мире появлялось вокруг него. Стела пронзает ночной фон, наполненный шумами, заставляя нас поверить в то, что все это мы видим через видоискатель старого доброго японского фотоаппарата. Вечер единения, музыка, истинный дюпрасс под пледом с одним теплом на двоих. Тишину нарушает шорох на газоне в темноте. Крошками из батона Педро выложил послание: звон мачт. Тот же набор вещей, почти те же мы, но лучше, плотный морской воздух и соленые капли, оседающие на коже после каждого удара волн о камни. Зигзаги береговой линии, кусты со странным едким запахом, улочки из старого камня. На видавшей виды пристани покоятся десятки ржавых посудин, отказывающихся уходить на покой. Тревога моря заставляет их качаться на волнах, ударяясь мачтами друг о друга, издавая звон колоколов давно разрушенного храма. Кленовый лист на ступне Женщины парит маятником в воздухе над морем. Из древнего сундука под толщей воды выходят пузыри - задолжал мафии. Мы понимаем звук пузырей. Сундук не успокаивается и говорит всеми доступными ему интонациями. Выходящий воздух советует отведать маленьких гамбургеров на перекрестке Ротшильда и еще какой-то улицы. Каким-то образом все наши советчики знают мои любимые места, настаивают поделиться ими, зная подходящий для этого момент. Этот марафон показывает насколько больше любимых мест и вещей становится в моей жизни, как только я делюсь ими со своей Женщиной. Мы двигаемся без остановки по карте, что рисуют нам необычные компаньоны, повидавшие в своей жизни многое, готовые учить других на своих ошибках. Узкие улочки, глиняные бюсты и моменты тишины на людных улицах минуют нас, оставаясь четкими лишь в нашем подсознании. Маленькие бургеры отправляются заказом с компьютера на кассе и выходят чеком на кухне. Важная пометка: без лука! Старания кассира добавить в нашу еду щепотку грусти остаются напрасными. Ему нужно двигаться. После работы. Пройти, минуя моменты тишины, глиняные бюсты, узкие улочки. Подойти к кошке, вырезанной из пня, погладить ее по голове, успокоиться, понять. Ничего не меняется, пока ты не меняешь. Все кажется бездвижным, когда ты сидишь на месте. Бургеры поражают идеальным балансом вкуса, невиданной сочностью и послевкусием сожаления, что все хорошее заканчивается. Конечно, если ты не хочешь весить четыреста килограмм. У моей Женщины потрясающие ноги. Они медленно вышагивают рядом с моими ногами. Зеленые мокасины облегают дивные ступни тридцать шестого размера. На лицах наших умиротворение, сытость и посвященность. Мы наполнены бургерами, магией и любовью теплой ночи. Мы даем обещание, что сохраним знание, полученное от Педро и сундука. Мы не будем им делиться, потому что каждый находит это знание только тогда, когда готов. Как сказал дипломированный специалист нильский гусь: «Важно сделать первый шаг. Не какой-то маленький шаг, а очень важный, решающий, вселяющий страх шаг. И да, кря-кря».
Они вышагивают по моим любимым местам в этой солнечной стране. Я посвящаю ее в каждый укромный уголок, где находится часть меня. В национальном парке города, о котором слышали благодаря его алмазной бирже, у третьего фонтана от небольшой эвкалиптовой рощи стоит моя любимая скамейка. Для меня она была храмом одиночества и мыслей. С Женщиной эта скамейка превратилась в переводчика с гусиного. Мы научились говорить с нильским гусем Педро. Задира и крикун, Педро любит краюху хлеба и последние сплетни из северной столицы. Он же, в свою очередь, жалуется на детей и заплесневелый хлеб, который местным жителям жалко выбросить. В один из приятных вечеров Педро предлагает нам пойти в другой парк, что в пятнадцати минутах ходьбы от скамейки, забраться на стелу и смотреть на город. Романтик Педро советует не сидеть на месте, пить вино и как можно больше времени проводить вдвоем. В свое время Педро защитил диплом по багетам Франции конца двадцатого века. Тот случай, когда высшее образование является показателем. Мы берем плед, пленочный фотоаппарат и отправляемся к стеле. Своеобразное освещение парка заставляет нас чувствовать себя единственными его обитателями. Огромный серый параллелепипед торчит из холма настолько важно и самодостаточно, будто все в этом мире появлялось вокруг него. Стела пронзает ночной фон, наполненный шумами, заставляя нас поверить в то, что все это мы видим через видоискатель старого доброго японского фотоаппарата. Вечер единения, музыка, истинный дюпрасс под пледом с одним теплом на двоих. Тишину нарушает шорох на газоне в темноте. Крошками из батона Педро выложил послание: звон мачт. Тот же набор вещей, почти те же мы, но лучше, плотный морской воздух и соленые капли, оседающие на коже после каждого удара волн о камни. Зигзаги береговой линии, кусты со странным едким запахом, улочки из старого камня. На видавшей виды пристани покоятся десятки ржавых посудин, отказывающихся уходить на покой. Тревога моря заставляет их качаться на волнах, ударяясь мачтами друг о друга, издавая звон колоколов давно разрушенного храма. Кленовый лист на ступне Женщины парит маятником в воздухе над морем. Из древнего сундука под толщей воды выходят пузыри - задолжал мафии. Мы понимаем звук пузырей. Сундук не успокаивается и говорит всеми доступными ему интонациями. Выходящий воздух советует отведать маленьких гамбургеров на перекрестке Ротшильда и еще какой-то улицы. Каким-то образом все наши советчики знают мои любимые места, настаивают поделиться ими, зная подходящий для этого момент. Этот марафон показывает насколько больше любимых мест и вещей становится в моей жизни, как только я делюсь ими со своей Женщиной. Мы двигаемся без остановки по карте, что рисуют нам необычные компаньоны, повидавшие в своей жизни многое, готовые учить других на своих ошибках. Узкие улочки, глиняные бюсты и моменты тишины на людных улицах минуют нас, оставаясь четкими лишь в нашем подсознании. Маленькие бургеры отправляются заказом с компьютера на кассе и выходят чеком на кухне. Важная пометка: без лука! Старания кассира добавить в нашу еду щепотку грусти остаются напрасными. Ему нужно двигаться. После работы. Пройти, минуя моменты тишины, глиняные бюсты, узкие улочки. Подойти к кошке, вырезанной из пня, погладить ее по голове, успокоиться, понять. Ничего не меняется, пока ты не меняешь. Все кажется бездвижным, когда ты сидишь на месте. Бургеры поражают идеальным балансом вкуса, невиданной сочностью и послевкусием сожаления, что все хорошее заканчивается. Конечно, если ты не хочешь весить четыреста килограмм. У моей Женщины потрясающие ноги. Они медленно вышагивают рядом с моими ногами. Зеленые мокасины облегают дивные ступни тридцать шестого размера. На лицах наших умиротворение, сытость и посвященность. Мы наполнены бургерами, магией и любовью теплой ночи. Мы даем обещание, что сохраним знание, полученное от Педро и сундука. Мы не будем им делиться, потому что каждый находит это знание только тогда, когда готов. Как сказал дипломированный специалист нильский гусь: «Важно сделать первый шаг. Не какой-то маленький шаг, а очень важный, решающий, вселяющий страх шаг. И да, кря-кря».