Сумасшедшие. История первая.
Я люблю людей. Почти всех. Для меня человек - то, что мы называем словом душа. Я всегда видел человека за его физической и интеллектуальной масками. Эти уровни для меня мало значат, хотя по ним, как по одежде, кое о чем, конечно же, можно судить. Соответственно, меня никогда особенно не интересовали физические особенности человека, включая возраст и пол. Вероятно, у меня была особая способность общаться с людьми напрямую: я видел человека в человеке. Это давало удивительные результаты: ко мне привязывались практически все, с кем я общался.
Я способен понять и пожалеть и Иуду, и Сталина, и Гитлера: не дай Бог кому-нибудь попасть в Историю таким образом, но я не святой - некоторых людей я не понимаю. Я совершенно не чувствую Ленина. Там что-то большое и чёрное. Впрочем, я отвлёкся. Я плохо чувствую американцев даже после 12 лет жизни в США. Мне трудно пробираться за их маски. Это не значит, что они у них особенно крепки. Просто все маски сильно замешаны на культуре, и с русскими масками мне проще иметь дело. Из русских я не могу понимать только сумасшедших и бандитов, что возможно почти одно и то же.
Когда-то мне казалось, что сумасшедшие - интересные люди: они должны чувствовать что-то особенное, видеть жизнь с необычной точки зрения... Наверно так оно и есть, если они не буйные. Конечно, мы все не без психических особенностей. Наиболее яркие типы психопатий собрал и описал любимый мною профессор Ганнушкин (книга для чтения «Клиника малой психиатрии»). Первый раз я встретился, наверно, именно с таким «интересным» человеком (пусть психиатры меня поправят), когда поступал в медицинский институт.
В комнате общежития со мной оказался мой одноклассник и ещё один красивый парень двадцати лет, якобы только что вернувшийся из армии. Отслужив в армии, я теперь уже могу сказать точно, что он там никогда не был. Звали его Виктор Черновол. Он глубоко разбирался в каждом предмете и экзамены сдавал исключительно на пятёрки. При этом он был невероятным заводилой: гулянки в нашей комнате сменялись ночными гуляниями по городу с самыми красивыми абитуриентками. Никогда не забуду, как он великолепно декламировал Омар Хаяма. Несмотря на эту мою очарованность, под конец я с ним чуть не поссорился из-за «пустяка»: он предложил сыграть в карты на деньги и, когда я выиграл сравнительно крупную сумму, накопившуюся на кону, он вдруг накрыл кон рукой и металлическим голосом заявил, что все деньги - его. В нём было столько агрессии, что я сразу согласился с этим типом «выигрыша», но предупредил, что играть с ним больше никогда не буду.
«Прогуляв» таким образом экзамены (я был искренне уверен, что такого парня как я просто нельзя не зачислить), я не добрал один бал до проходного. Мой одноклассник поступил, а вот Вити в списках я не нашёл, чему не мало удивился. Когда я вернулся в комнату за вещами, его постель и вещи уже отсутствовали. Это была не последняя неприятность в тот день. Я обнаружил, что из моего тайника пропала часть моих документов. Когда я вернулся, комната была открыта, и винить можно было кого угодно.
В этот институт я приехал после армии года три спустя, чтобы навестить свою сестру-студентку. По этому поводу в общежитии собралась компания из моих бывших одноклассников. Тут то и выяснилось, почему Витя не поступил в институт с максимально возможным балом. Мой товарищ по комнате рассказал, что как-то он попал на вечеринку к старшекурсникам. Кто-то начал показывать ему фотоальбом, и он вдруг узнал Витю. Оказалось, тот когда-то уже учился в этом же институте. Более того, он был комсоргом и ещё каким-то активистом, благодаря чему после третьего курса он во главе группы студентов был летом отправлен в стройотряд в ГДР. Скандал разразился, когда перед отъездом практически все студенты обнаружили серьёзные пропажи в вещах и деньгах. Была устроена поголовная проверка, и вещи нашлись у … Вити. После этого он и был отчислен из института без права восстановления. Клептомания называется…
(Следующий, Продолжение), («Медицинские» истории), (Содержание)
Я способен понять и пожалеть и Иуду, и Сталина, и Гитлера: не дай Бог кому-нибудь попасть в Историю таким образом, но я не святой - некоторых людей я не понимаю. Я совершенно не чувствую Ленина. Там что-то большое и чёрное. Впрочем, я отвлёкся. Я плохо чувствую американцев даже после 12 лет жизни в США. Мне трудно пробираться за их маски. Это не значит, что они у них особенно крепки. Просто все маски сильно замешаны на культуре, и с русскими масками мне проще иметь дело. Из русских я не могу понимать только сумасшедших и бандитов, что возможно почти одно и то же.
Когда-то мне казалось, что сумасшедшие - интересные люди: они должны чувствовать что-то особенное, видеть жизнь с необычной точки зрения... Наверно так оно и есть, если они не буйные. Конечно, мы все не без психических особенностей. Наиболее яркие типы психопатий собрал и описал любимый мною профессор Ганнушкин (книга для чтения «Клиника малой психиатрии»). Первый раз я встретился, наверно, именно с таким «интересным» человеком (пусть психиатры меня поправят), когда поступал в медицинский институт.
В комнате общежития со мной оказался мой одноклассник и ещё один красивый парень двадцати лет, якобы только что вернувшийся из армии. Отслужив в армии, я теперь уже могу сказать точно, что он там никогда не был. Звали его Виктор Черновол. Он глубоко разбирался в каждом предмете и экзамены сдавал исключительно на пятёрки. При этом он был невероятным заводилой: гулянки в нашей комнате сменялись ночными гуляниями по городу с самыми красивыми абитуриентками. Никогда не забуду, как он великолепно декламировал Омар Хаяма. Несмотря на эту мою очарованность, под конец я с ним чуть не поссорился из-за «пустяка»: он предложил сыграть в карты на деньги и, когда я выиграл сравнительно крупную сумму, накопившуюся на кону, он вдруг накрыл кон рукой и металлическим голосом заявил, что все деньги - его. В нём было столько агрессии, что я сразу согласился с этим типом «выигрыша», но предупредил, что играть с ним больше никогда не буду.
«Прогуляв» таким образом экзамены (я был искренне уверен, что такого парня как я просто нельзя не зачислить), я не добрал один бал до проходного. Мой одноклассник поступил, а вот Вити в списках я не нашёл, чему не мало удивился. Когда я вернулся в комнату за вещами, его постель и вещи уже отсутствовали. Это была не последняя неприятность в тот день. Я обнаружил, что из моего тайника пропала часть моих документов. Когда я вернулся, комната была открыта, и винить можно было кого угодно.
В этот институт я приехал после армии года три спустя, чтобы навестить свою сестру-студентку. По этому поводу в общежитии собралась компания из моих бывших одноклассников. Тут то и выяснилось, почему Витя не поступил в институт с максимально возможным балом. Мой товарищ по комнате рассказал, что как-то он попал на вечеринку к старшекурсникам. Кто-то начал показывать ему фотоальбом, и он вдруг узнал Витю. Оказалось, тот когда-то уже учился в этом же институте. Более того, он был комсоргом и ещё каким-то активистом, благодаря чему после третьего курса он во главе группы студентов был летом отправлен в стройотряд в ГДР. Скандал разразился, когда перед отъездом практически все студенты обнаружили серьёзные пропажи в вещах и деньгах. Была устроена поголовная проверка, и вещи нашлись у … Вити. После этого он и был отчислен из института без права восстановления. Клептомания называется…
(Следующий, Продолжение), («Медицинские» истории), (Содержание)